Изнанка - Страница 10

Он протянул руку, надавил на сенсор питания С-визора, отключая прибор, и откинулся на подушку. Надоели все ж треклятые сны. Они повсюду. Сны. Днём мастеришь чужие сны, ночью смотришь свои сны. Сны. Сны, сны… Так хочется иногда провалиться в тёмную бездну обыкновенного небытия. Чтобы и тени не было этих ярких призраков жизни… этих навязчивых миражей…

После пяти-восьми часов, проведённых в живописных грёзах под включённым С-визором, как правило, целый день чувствуешь себя разбитым и вялым.

Будильник был жёстко проигнорирован. На работу Рысцов не опоздал лишь по счастливой случайности: в девять его разбудил телефонный звонок. Трубка долго и нудно ворчала похмельным голосом Шурова и в конце концов предложила «забить на всех продажных спекулянтов сенсациями вкупе с бессовестными плагиатчиками большую дулю и срочно нажраться в дугень».

Валера включил громкую связь. Он слушал это сладкое щебетание Артёма и лениво натягивал джинсы. Гроза поутихла, и за окном местами даже проглядывало солнце, хотя на градуснике красный столбик упирался в рисочку чуть ниже циферки 15.

— Ладно, Тема, — сказал он, одевшись: — Увидимся на работе. Приходи в себя.

— Я в себе, — буркнул телефон и недовольно засопел. Через некоторое время буквально выстрелил тремя вопросами: — Как думаешь, Игоревна загрызёт? Может, больничный взять? Сумею посимулировать?

— Чем болеешь?

— Воспалением спинного мозга, блин! И печень недавно в унитаз выплюнул…

— Заразно?

— Пошёл в задницу…

Рысцов поводил носом и улыбнулся, слушая загукавший короткими сигналами аппарат. На кухне его ждал полупустой холодильник, а за дверью — консьержка тётя Люба, бессменная столичная суета и тяжелейший рабочий день.

Да уж… пятница-развратница…

В самый высокий небоскрёб делового центра «Москва-Сити» Валера вошёл без пятнадцати десять. В коридоре на семьдесят третьем этаже, прямо возле лифта, он упёрся лбом в грустного Феченко.

— Как дела? — поинтересовался здоровяк замогильным голосом. — Мир рушится?

— Мир всегда немножко рушится, — философски заметил Рысцов, пригладив короткие чёрные волосы. — Если б он только и делал что рос, то давно разлетелся бы, как Вселенная после Большого Взрыва.

— Шутишь, да, — обречённо констатировал Феченко, аккуратно выщипнув волосок из бороды. — Мне бы с Копельниковым повидаться… ну или с Петровским, в крайнем случае. Я звоню, звоню к ним на студию, а автоответчик вежливо так посылает… Ты вхож вроде в их тусовку… Не устроишь свиданьице?

Рысцов глянул на рыхлую физиономию снизу вверх. Так, и этот туда же. Глазки красненькие, не выспался. Неужто тоже ноченьку напролёт фольклор про майора Степанова изучал?..

— Пошли-ка ко мне, — сказал он, — подумаем, что можно придумать.

— Тавтология, — печально ответил гигант культуры, — и планёрка скоро.

— Успеем.

Протиснувшись в кабинет к Валере, Феченко скосил лошадиный глаз на папку «VIP-контракты», на которой со вчерашнего вечера одиноко лежал галстук в красно-серую клетку, и присел на краешек стула. Потупился.

— Смотрел сегодня фильм с Копельниковым? — в лоб рубанул Рысцов, упираясь ладонями в стол.

— Бу-бу-бу… — тяжко вздохнул Феченко. — Смотрел.

— Что думаешь?

— Полагаю, что кто-то из всех нас рехнулся. И, возможно, не один.

Валера наконец сел в кресло и нервно закурил. Медленно выдавил:

— Ты про сцену на сорок шестом этаже, я правильно понимаю?

Феченко непонимающе уставился на него.

— На каком таком этаже?

— На сорок, мать его, шестом!

— Не было там такой сцены вовсе…

— Та-ак… — Рысцов встал и прошёлся по кабинету, повернулся на каблуках и поинтересовался: — А что же тебя в таком случае удивило?

— Ну… несколько странно выглядело, когда этот самый… майор Степанов, что ли… ни с того ни с сего полез на шпиль Адмиралтейства в Питере…

— Куда?!

— На шпиль. Вообще-то он должен был гнаться за бандюганом каким-то по Васильевскому острову. Я сначала думал, напутал чего по невнимательности, даже специально сценарий в Интернете нашёл и проверил. Все правильно — обязан бежать по улице. Погоня и так далее… А этот тип вдруг…

— Стоп. — Рысцова буквально озарило: — Ты какой фильм смотрел?

— «Северная канонада», по-моему…

— Ясно.

Валера усмехнулся. Черт возьми, они просто о разных картинах последние пять минут рассуждают. Остолопы. Оба.

— Так он, говоришь, полез на Адмиралтейскую иглу?

— Ну да. — Феченко передёрнул плечами и выдрал ещё один волосок из бороды. — Я же сам перепугался жуть как…

— Почему?

— Так я в интерактивном режиме глядел. В теле этого пресловутого майора… И главное, ни черта не могу поделать, представляешь! Лезу как чумной… Ни остановиться, ни обратно спуститься — словно бес вселился. Сэйф-система такое экстренное пробуждение мне устроила — будто из пушки в явь выпустила…

«Ничего себе! — подумал Рысцов. — Экстренка — это уже нешуточно. Для того чтобы аварийная система С-визора сработала, человека нужно капитально испугать».

— Ясно, — сказал он вслух. — А зачем тебе сейчас Копельников с Петровским нужны?

— Ну как же, — почесал в затылке длинноволосый начальник отдела культуры, — интересно было бы поспрашивать у них, с какой целью такие нелогичные и странные поступки пропускаются в прокат… Мы бы репортаж любопытный сделали…

— Репортаж любопытный… — передразнил его Рысцов. — Канал разваливается, а вы все, как гиены, набрасываетесь на падаль! Стыдно должно быть…

— Бу-бу-бу, — обиженно прогудел здоровяк, выходя из кабинета. — На планёрку опоздали уже, наверное…

Валера нахмурился, задумчиво теребя в пальцах сигарету. А он, пожалуй, не так прост, этот Феченко. Такой своего не упустит, хоть и строит из себя цитадель галактической грусти. Конь, вот кого он напоминает. Пасущийся на лугу сивый жеребец, уныло водящий глазами из стороны в сторону, любимец детворы, доверчиво берущий хлебный мякиш из рук… и при всем этом готовый в нужное время зарядить с места в такой карьер, что не дай бог под копыта попасть.