Измерение “Ф" - Страница 24

Через два часа они знали самое страшное.

Проверка показала, что гены всех — всех без исключения — людей на базе содержали в себе метку ГБТ. Это могло означать лишь одно — то, что она содержалась в генах практически всех землян. Кроме разве что тех из них, кто точно знал родословную всех своих предков до эпохи первого столкновения землян с тсангитами. Значит, человечество было обречено. О том, чтобы сражаться с тсангитами, не могло быть и речи — даже если бы одни лишь тсангиты противостояли людям в случае возникновения конфликта. Силы были слишком неравными. Тем более, что тсангиты вообще могли бы уклониться от прямого столкновения, подставив вместо себя под удар других, столь же подневольных, как и земляне, членов Сообщества. Кодекс давал им на это право. Как сторона, потерпевшая ущерб от действий землян — и почему это такой стороной неизменно оказывается сильнейшая? — тсангиты могли требовать со стороны Сообщества защиты своих интересов и чужими руками подавить всякое сопротивление.

Все было скверно. И все же, как ни странно, Сантало теперь чувствовал в себе какую-то уверенность, которой прежде не было. И уверенность эта, как он понял, разобравшись в своих ощущениях, происходила от того, что отступать было уже некуда, что не мог он теперь даже в мыслях вообразить возможность такой подлости — остаться в стороне и позволить тсангитам порабощать людей, несущих метку фирмы. Он и прежде не остался бы в стороне, но теперь, когда узнал, что и он, как и все остальные, как, наверное, большая часть населения Земли, тоже биоробот и тоже обречен на разрушение личности и рабство — теперь он был спокоен. Теперь он знал, что не дрогнет и будет сражаться до конца.

Вопрос был только в одном — что делать?

Важнее всего было не допустить просачивания информации на Землю. По крайней мере до тех пор, пока неясна была общая ситуация. Хорошо еще, что все линии связи находились под контролем Координатора базы Риттула, и он сразу после первой беседы с Габбеном наложил вето на все неслужебные сообщения. Страшно подумать, что может случиться, если Габбен свяжется с кем-нибудь из своих союзников на Земле. Эти древние фамилии с их претензиями на мировое господство… Уж кто-кто, а они действительно могли гарантировать чистоту своих генов. Только теперь Сантало до конца осознал дьявольское коварство одного из казалось бы незначительных требований Кодекса Сообщества, предписывающего необходимость обеспечения строгого контроля документов всех граждан входящей в сообщество цивилизации. Если бы люди строго следовали этому требованию, чужие гены никогда не смогли бы попасть в геном человека. И тогда сама мысль о возможности подобного иска со стороны тсангитов не могла бы возникнуть. Если бы люди могли выполнить это требование… Но разве мыслимо проконтролировать каждого, разве мыслимо всякий раз при появлении на свет младенца определять, как это принято у тех же тсангитов, соответствуют ли его гены генам обоих родителей, и, если такого соответствия нет, лишать его жизни? Нет, люди никогда не могли бы пойти на такое — и вот теперь их ждала расплата!

Несколько минут после того, как компьютер выдал результаты анализа, они сидели ошеломленные. Слов не было — было лишь отчаяние. Отчаяние и злость. Потому что то, что они обнаружили, означало лишь одно — человечество оказалось жертвой чудовищной диверсии со стороны ГБТ. Но даже доказав это, люди не могли бы рассчитывать на снисхождение, потому что сама возможность подобной диверсии возникала из-за нарушения ими Кодекса Сообщества. Если бы люди были осторожнее…

— Интересно, когда они сумели это сделать? — спросил Риттул, сам удивившись тому, как неестественно прозвучал его голос.

— Кто теперь разберет? Наверное, как раз во время тех событий пятисотлетней давности. Сейчас я прикину. — Сантало стал быстро вводить в компьютер задание со своего пульта, что-то бормоча себе под нос. Потом поднял голову и застыл в ожидании ответа.

Ответ был таким, что сперва они не поверили. Но ошибки не было. Для того, чтобы сегодня все двенадцать с небольшим тысяч человек на девятой карантинной базе несли в своих генах метку ГБТ, пять столетий назад ей пришлось бы внедрить в человеческое общество не менее тридцати тысяч биороботов в человеческом обличье. Это было чудовищно много, но для других, более спокойных, эпох получались цифры еще большие. А значит, не оставалось никакой, даже призрачной, надежды на снисхождение со стороны Сообщества. Потому что цивилизация, способная допустить столь массовое нарушение Кодекса, лишалась права на существование. Человечество было обречено, и те немногие его представители, что сумели бы доказать чистоту своих генов, неизбежно стали бы в будущем не более чем малочисленными прислужниками тех же тсангитов, оставленными лишь для экзотики. Сантало видел подобных — носатых гвельбов, юрких гуннэров — и не завидовал людям, которым суждено было разделить их судьбу. Хотя тот же Габбен уже сейчас находится на службе у тсангитов, выполняет ту же работу, что и гуннэры, и он, судя по всему, доволен своей жизнью. Если бы Габбен тоже был биороботом… Но нет, это невозможно. Эти древние фамилии всегда следили за тем, чтобы не смешиваться с людьми сомнительного происхождения. И все же…

Вызов Габбена застал их врасплох. Он стоял у дверей и хотел войти в лабораторию — намеренная, расчетливая наглость с его стороны просто поражала. Потому что никто, кроме персонала и Координатора базы, не имел права на вход сюда. Ведь слишком многое зависело от надежности карантинной службы. По сути дела, события пятисотлетней давности стали возможными лишь потому, что служба эта тогда сработала плохо и пропустила на Землю вирус АТ-19. И не только вирус — каким-то образом она пропустила еще тридцать тысяч биороботов.

Увидев изображение Габбена, возникшее в поле идентификации у двери, Риттул даже зарычал.

— Сейчас я ему покажу, — сказал он, вставая и направляясь к выходу. — Сейчас я ему устрою.

— Не стоит, — спокойно сказал ему вслед Сантало. — У меня есть одна идея. Пусть он войдет.

— Что? Ты с ума сошел. А это? — он показал на данные анализов, высвеченные на пульте.

— Это ему знать, конечно, не обязательно, — Сантало погасил данные, потом снова повернулся к двери. — Пусть войдет.

— Что ты хочешь сделать?

— Ничего особенного, — Сантало положил руку на пульт и стал набирать какие-то команды. — Но Габбена это не обрадует. За это я могу поручиться.

— Требуется моя помощь?

— Нет, справлюсь сам. Без тебя, пожалуй, будет даже лучше. Впусти его и пойди отдохни. Если мой план удастся, у нас будет много работы.

— Тут не до отдыха, — буркнул Риттул. — Но делай как знаешь, — он подошел к двери и снял блокировку. Некоторое время они молча стояли друг против друга — Координатор карантинной базы Риттул и представитель фирмы ГБТ Габбен, — потом Риттул молча вышел из лаборатории, слегка задев Габбена плечом, и тот, посмотрев ему вслед, вошел внутрь. Дверь за ним плавно закрылась.

— Что привело вас сюда, господин Габбен? — холодно спросил его Сантало, по-прежнему сидевший перед пультом.

— Как представитель фирмы я должен получить данные по анализам крови всех, кто в настоящий момент находится на карантинной базе. Надеюсь, Координатор Риттул ознакомил вас с протоколом.

— Разумеется, — Сантало был совершенно спокоен. Даже удивительно — еще минуту назад, когда он понял, что же нужно сделать, чтобы остановить Габбена, его била нервная дрожь. И вдруг — такое спокойствие. — Разумеется, ознакомил, — повторил он, слегка растягивая слова. — Но сперва вы должны подтвердить законность ваших притязаний.

— Что? — впервые с момента своего прибытия на базу Габбен не сдержался. Он был готов давить и оскорблять, чувствуя за своей спиной всю мощь цивилизации тсангитов, — но сам не ждал оскорблений. По крайней мере, оскорблений такого рода. Кровь бросилась ему в лицо, и он прорычал: — Да как вы смеете? Я представитель фирмы, мои документы были вручены Координатору вчера, по прибытию на базу, и я не позволю…