Изменяющие облик - Страница 4

Она почувствовала, как Чэйсули соскользнул на землю, а мгновением позже он уже протягивал руки, чтобы снять ее с седла. Аликс тихо вскрикнула от удивления и испуга, почувствовав, как его рука обвила ее шею, все тело ее напряглось:

— Можешь отпустить меня, — быстро проговорила она. — Я все равно не смогу убежать от волка.

Он отпустил девушку и коснулся губами ее затылка:

— Ты начинаешь учиться, мэйха. Прежде, чем она успела что-либо возразить, он повернул ее к себе лицом, запрокинул ее голову и поцеловал в губы. Аликс пыталась отбиваться, но он только крепче сжимал ее в объятиях. Финн был слишком силен, чтобы она могла вырваться — много сильнее, чем могла себе представить Аликс…

Не делай этого, лиир, тихо проговорил какой-то голос внутри нее. Она сжалась от страха, пытаясь понять, как Финн может говорить, даже не разжимая губ — а он внезапно оттолкнул ее и сам отступил на шаг. Аликс поняла, что воин действительно ничего не говорил — ни вслух, ни мысленно, но откуда бы не шли эти слова, они его огорчили. Его глаза сузились, он медленно обернулся к волку:

— Сторр… — мягко и удивленно проговорил он.

Ты не должен этого делать, произнес беззвучный голос.

Финн резко и гневно обернулся к девушке:

— Кто ты?

— Что?..

Он поймал ее за косу и с силой притянул к себе:

— Что ты за женщина, что Сторр заботится о тебе?

Волк? удивилась она. Финн пристально вглядывался в ее лицо — приподнял ее голову за подбородок жесткими пальцами, и под конец она уж не могла не смотреть на него. В сумраке вспыхивала золотым бликом серьга в его левом ухе

— серьга в виде фигурки волка.

— Такая же смуглая, как и мы, — пробормотал Финн, — но глаза — глаза другие… Карие, как у половины Хомейны. Но зачем иначе Сторру отказывать мне в этом удовольствии? Это дело не касается лиир…

— Я не ваша! — прошипела она, чувствуя себя потрясенной до глубины души. Я дочь Торрина. Я хомэйна. Не смей оскорблять меня, не смей называть меня Чэйсули, ты, оборотень!

Его рука сжалась крепче, и Аликс вскрикнула. Издалека до нее донесся обеспокоенный голос Кэриллона, звавший ее.

Финн отпустил девушку так резко, что она чуть не упала навзничь:

— Иди к своему малютке принцу, мэйха. Позаботься о нем, будь порядочной шлюхой!

Аликс хотела было ответить ему, но передумала и поспешила к Кэриллону. Тот стоял около своего неказистого конька, баюкая больную руку. Даже в сумерках на его лице была заметна гримаса боли.

— Он причинил тебе зло? — резко спросил принц.

Аликс покачала головой, в то же время невольно вспомнив, с какой яростью Финн поднял ее голову за подбородок:

— Нет, со мной все в порядке. А как ты? Он дернул плечом:

— Это моя рабочая рука. Без нее я не только не принц — я вообще не человек, не мужчина — я не смогу держать меч. Иначе я бы и не вспоминал о такой царапине.

Она улыбнулась и ласково коснулась его раненой руки:

— Нам больше некуда идти, господин мой. Пойдем к костру, я посмотрю, что у тебя с рукой.

Финн бесшумно подошел к ним и жестом указал на зеленый шатер, стоявший поблизости. Аликс без единого слова последовала за предводителем отряда Чэйсули, держа за руку Кэриллона, То, что он вообще заговорил о ране, встревожило ее: это означало, что зубы волка причинили ему гораздо больший вред, чем она думала.

Финн проследил за ними глазами, пока они усаживались на синей подстилке у входа, потом исчез в шатре, так ничего и не сказав. Аликс оглядела маленький лагерь, пытаясь найти хоть какой-то выход, малейшую возможность для бегства: нет, здесь слишком много воинов. А лицо Кэриллона уже горело, как в лихорадке, и лоб, когда она коснулась его, был горячим.

— Сейчас мы никуда не пойдем, — мягко сказала она.

— Мы должны, — ответил он, осторожно разматывая повязку на раненом запястье. На руке отчетливо проступали следы зубов. Кровь остановилась, но ранки были открытыми и воспаленными.

— У нас нет выбора, — прошептала Аликс. — Может быть, утром, когда тебе станет легче…

Свет от маленького очага перед шатром озарял лицо Кэриллона. Она внезапно увидела, какими жесткими стали его черты:

— Аликс, я не останусь в лагере оборотней. Они — демоны.

— Но мы в их руках, — тоскливо заметила она. — Или ты думаешь, что от них так легко убежать? С такой раной ты и пол-лиги не сможешь пройти.

— Но ты — сможешь. Ты могла бы добраться до фермы своего отца. Он поехал бы в Мухаару за подмогой.

— Одной… — прошептала она. — И так далеко…

Он потер здоровой рукой лоб.

— Я не хочу посылать тебя одну и ночью, неважно, далеко или близко идти.

Но у меня нет выбора, Аликс. Думаю, ты понимаешь, что я предпочел бы пойти сам, — он поднял окровавленную руку. — Я понимаю, насколько беспомощен сейчас, — по его лицу скользнула тень улыбки. — Я доверяю тебе, девочка, больше, чем любому мужчине, который мог бы оказаться сейчас рядом со мной.

Боль сжала ее сердце так, что ей показалось — оно сейчас разорвется. За несколько кратких недель их знакомства он стал для нее всем — героем, которого она могла боготворить в глубине своей романтической души, мужчиной, о котором она могла мечтать долгими ночами… А сейчас он смотрел на нее с такой теплотой и доверием, что она чуть было не забыла о нежелании показывать собственные чувства.

— Кэриллон…

— Ты должна это сделать, — мягко сказал он. — Мы не можем здесь оставаться. Когда мой дядя узнает все, он пошлет войска, чтобы уничтожить гнездо демонов. Ты должна идти.

— Куда идти? — поинтересовался Финн из-за полога палатки.

Аликс вздрогнула, удивленная его неожиданным, словно из ниоткуда, появлением. Кэриллон пристально посмотрел на Чэйсули. Финн казался порождением ночной темноты — только поблескивало в отсветах костра золото браслетов. Аликс заставила себя не смотреть в его желтые глаза — вместо этого она начала разглядывать полускрытую густыми черными волосами серьгу в его ухе. Серьга изображала волка, такие же изображения были и на браслетах.

Это из-за его лиир, догадалась она и снова поразилась — как же странны и непонятны те люди, которым они волею богов попали в руки!

Чэйсули усмехнулся с явной издевкой и пошел к ним: его шаги были бесшумны, казалось, он и вовсе не оставляет следов.

Он сам — словно тень…

— Мой принц, — глубоким голосом произнес Чэйсули, — ты, должно быть, полагаешь, что эта несмышленая девочка может пробраться через незнакомый и враждебный ей лес безо всякой помощи. Если бы она была Чэйсули, ей бы это удалось: мы — обитатели леса, не жители городов. Но она не Чэйсули. Я приложил слишком много усилий, чтобы поймать вас, и не желаю вас терять. Ни тебя, ни, тем более, ее.

— Ты не имеешь права держать нас здесь, оборотень, — ответил Кэриллон.

— У нас есть на это все права, малыш! Твой дядюшка сделал все, чтобы уничтожить Чэйсули в Хомейне — в стране, которую создали мы! И ему это почти удалось, знает он это, или нет, к великому прискорбию, нас стало много меньше не тысячи, а сотни. Но, по счастью, в последнее время Шейна больше заботит война, которую Беллэм Солиндский готовит против Хомейны. Война заставит его забыть о нас — хотя бы на время.

— Итак, вы потребуете за меня выкуп у Мухаара? — возмущенно выдохнул Кэриллон.

Финн потер гладкий подбородок и задумался, по-прежнему с усмешкой глядя на них:

— Это не мне решать. Решать будет Совет Клана Чэйсули. Но я дам тебе знать о том, какова будет твоя судьба.

Аликс резко выпрямилась:

— А как же я?

Он долго смотрел на нее, словно бы не видя, потом упал на одно колено и поднес конец ее косы к губам — выглядел он в этот момент как заправский соблазнитель:

— Ты, мэйха, останешься с нами. Чэйсули дорого ценят женщин — их у нас мало, а они нам нужны, чтобы рожать детей, особенно сейчас, когда большая часть Чэйсули истреблена, — он словно бы и вовсе не обратил внимание на то, что лицо девушки при этих словах перекосилось от гнева, что у нее даже дыхание перехватило. — В отличии от хомэйнов, которые берут женщину на одну ночь, мы берем их навсегда.