Изменяя правила (ЛП) - Страница 50

Когда встану, я уже не буду убийцей Иноуэ.

Я буду их Оябун.

Глава 27

Джун

Сиэтл, настоящее время.

— Не трогай меня, мать твою! — кричит Глория. Ножки стула, к которому она привязана, скрипят, когда похитивший её мужчина, возвращает стул в исходное положение. Поняв, что Глория будет продолжать кричать, он даёт ей пощёчину с такой силой, что оглушает её.

В комнате воцаряется неестественная тишина.

Ужас пронзает моё тело.

Он плотный. От него перехватывает дыхание.

— Выходи, — приказывает мне загробный голос.

Когда я не двигаюсь с места, мужчина заряжает пистолет.

Глория испуганно вздрагивает.

Я раздуваю лёгкие, наполняя их воздухом.

— Хочу, чтобы ты знал. — Теперь нечеловеческим стал не только его голос, но и мой. — Если причинишь ей вред, не будет ни места, где ты сможешь спрятаться, ни человека, который сможет тебе помочь. Заставить тебя страдать станет целью моего существования. — Я встаю, подставляясь под удар. — На этот раз я не просто перережу тебе горло, Синдзо. Ты заплатишь за своё предательство кровью.

Его рука едва заметно дрожит. Это он прозвал меня «дьяволом». Он лучше других знает, на что я способен, и как люблю преследовать тех, кто осмеливается бросить мне вызов.

И всё же он пошёл против меня.

Предал меня.

Я поднимаю подбородок и смотрю на него.

— Надо отдать тебе должное, ты неплохо действовал. Я бы никогда не заподозрил тебя, если бы ты не совершил ошибку.

Он едва кривит губы. Говорить ему, должно быть, чертовски больно. Должно быть, поэтому он не делал этого последние три года, а ещё для того, чтобы заставить меня думать, что он на это неспособен.

— Какую?

Подбородком я указываю на Глорию.

— Она.

Делаю шаг вперёд, и он отступает.

— Ты был единственным, кто знал, как она важна для меня.

— А она имеет значение, не так ли?

Шрам на его горле едва заметно колышется. Я делаю новый шаг вперёд, и в его глазах мелькает страх.

Это нехорошо.

Страх отнимает контроль. Приводит к рисковым действиям. Я должен заставить Синдзо опустить пистолет или хотя бы убрать оружие подальше от головы Глории.

— Сейчас я брошу своё оружие. — Я оставляю нож на полу, а сразу после него — пистолет. — Повтори мне ценности, на которых основана наша семья, Синдзо.

Страх исчезает из его глаз. Задав этот вопрос, я внушил ему уже сложившееся представление о действиях.

— Уважение. Верность. Честь.

Я поднимаю руки, заводя их за голову.

— Только тот, у кого нет чести, будет стрелять в безоружного человека. Ты так не считаешь? — Рана на ноге пульсирует. Она обжигает, будто живёт собственной жизнью. — Опусти оружие, Синдзо.

Я снова продвигаюсь вперёд. Синдзо вытягивает руку и целится мне прямо в голову. В грудь проникает волна облегчения. Я быстро прячу эту эмоцию, прежде чем он поймёт, что есть только один способ причинить мне боль, и это не выстрел в меня.

Это выстрелить в неё.

Я качаю головой, глядя на него.

— Теперь всё имеет смысл.

— Что?

— Наёмники. — Я продвигаюсь дальше, пока не оказываюсь в паре метров от него. — Тот факт, что, несмотря на пытки, которым они подвергались, никто из них не признался, кто поручил им убить меня.

Я едва заметно пошатываюсь.

Хочу, чтобы он поверил, что нанёс мне серьёзную рану.

— Теперь я задаюсь вопросом: это потому, что они не знали, кто их подстрекал, или потому, что нанявший их человек находился в той же комнате, где они погибли? — Синдзо снова не отвечает.

За него говорят его глаза, а губы растягиваются в искажённой улыбке.

Синдзо сразу стал присутствовать на моих допросах наёмников, которых он нанял, чтобы убить меня. Мысль о том, что он делает это, чтобы убедиться, не проболтались ли они, не приходила мне в голову, как и подозрение, что за нападениями стоит он.

— Почему ты это сделал, Синдзо?

— Потому что ты недостоин.

Я резко застываю, поражённый.

Синдзо угрожал Глории и устроил заговор против семьи. Ничто из того, что он говорит, не должно иметь для меня значения, но я ощущаю, как у меня сводит живот. Сомнения закрадываются в мой разум.

Я никогда не был лучшим выбором для Глории.

То же самое могло случиться и с семьёй Иноуэ.

Возможно, я не тот Оябун, которого они заслуживают.

Внезапно в грозовую тишину моего сознания проникает звук, который я ожидал услышать в последнюю очередь. Глория смеётся, запрокинув голову назад. Её смех разносится по пустой комнате, становясь всё громче и громче.

— Джун недостойный? — Она поворачивается, чтобы посмотреть на Синдзо. — Скажи мне. Ты когда-нибудь видел, как твой Оябун накачивал наркотиками раненую женщину? Или смотрел в лицо человеку, зная, что тот замышляет против него? — Она с отвращением качает головой. — Поверь мне: если в этой комнате и есть недостойный человек, то это точно не он. А ты.

Лицо Синдзо становится багрового цвета. Он поднимает руку, в которой держит пистолет, готовый выстрелить в неё. Вместо того чтобы попытаться укрыться, Глория улыбается. Она знает, я воспользуюсь созданным отвлекающим манёвром, чтобы добраться до него и сбить с ног.

И я её не разочаровываю.

Немедленно бросаюсь на него. Я обезоруживаю его, начинаю жестоко избивать, выплёскивая злость и напряжение, что накопились внутри.

— Джун!

Глория выкрикивает моё имя, но я её не слышу.

Я наношу удары. Бью. Бью.

— Прекрати!

Кровью Синдзо испачканы мои руки.

— Прекрати!

Наконец я останавливаюсь. Всего на мгновение. Только потому, что она попросила меня об этом. Я встаю. Хватаю Синдзо за волосы, вытаскиваю его из комнаты и сразу возвращаюсь, чтобы забрать нож. Глория умоляет меня остаться с ней, не оставлять её…

Я не слушаю.

Опрокидываю тело Синдзо ударом ноги. Надавливаю коленом на его спину, удерживая на месте. Я вытягиваю его руку и развожу веером его пальцы.

Он что-то бормочет. Возможно, просит.

Уже поздно.

Полностью отрезаю ему палец. Он кричит, но не так, как нормальный мужчина. Его хриплый голос пробирает меня до костей. Я буду слышать это снова и снова. Каждый раз, наказывая того, кто не уважает меня, и каждую ночь, закрывая глаза.

Это грёбаный кошмар.

Но я дьявол.

Я не остановлюсь, пока он не испустит последний вздох, плача и крича. Пока он не поймёт, что не должен был бросать мне вызов. Я буду танцевать на его крови и сделаю это для неё.

Он больше никогда не прикоснётся к ней.

После этой ночи никто не посмеет.

Глава 28

Глория

Синдзо снова кричит, и я крепко зажмуриваюсь. Если бы не была привязана к стулу, я бы заткнула уши руками.

Но я не могу.

Я вынуждена оставаться неподвижной. Слушать его крики, когда мужчина, которого люблю, уничтожает его по кусочку за раз. Я знаю, что он должен это сделать. Что это необходимо, но я не могу этого вынести.

— Остановись… — хочу закричать, но вместо этого шепчу. — Прошу тебя, остановись.

Внезапно наступает тишина.

У меня нет иллюзий, что Джун остановился ради меня, но надеюсь — молюсь, — что он наконец-то убил Синдзо. Осторожные шаги снова звучат в комнате. Они становятся всё ближе и ближе. Когда я склонила голову, волосы закрыли мне лицо. Опустившись передо мной на колени, Джун осторожно убирает их. Он вытирает мои мокрые от слёз щёки.

— Всё в порядке, Ангел.

Каждый раз, когда он называет меня так, он сбрасывает слой брони, которой я облепила свою душу.

— Синдзо больше никогда не причинит тебе вреда. Никто больше не причинит вреда ни тебе, ни Брайану.

Я пытаюсь говорить, но слишком устала. С моих губ не срывается ничего, кроме слабого шипения. Джун заключает в ладони моё лицо. Я знаю, что выгляжу ужасно, но он смотрит на меня так, будто никогда в жизни не видел ничего более прекрасного и чистого.