Измена за изменой (СИ) - Страница 2

За что ты так со мной?

Вот и мыло подъехало. Хватит! Ты знаешь ответ на этот вопрос, Лиз.

«Это не измена. Я просто их трахаю. Это просто секс, Елизавета»

Чтоб ты сдох!

И снова, как на репите. Иначе реагировать сложно и, наверно, сложно будет всегда.

Все. Ладно. Собралась и пошла.

Сжимаю пару раз ручки в кулачки, чтобы тремор унять, киваю самой себе и прохожу в апартаменты. Сразу вижу чудный натюрморт: бутылка вина на столе, два бокала. Трусики. Черные стринги, как он любит, лучшие, французские кружева. Мой муж испытывает слабость к красивому, женскому белью. А еще к красивым женщинам, судя по всему. Их у него целый гарем. Этого «просто секса». Под настроение. Некоторые любят расставлять книги по алфавиту, некоторые вешают рубашки по цветам, а он сортирует любовниц.

Прикрываю глаза.

Зачем я об этом думаю? Пустое. Лишнее. Мне это уже ни к чему.

Подхожу ненадолго к панорамному окну. Кстати, эти апартаменты стоят сто тысяч, так что я смело могу сказать, что ради «простого секса» мой муж не хило потратился. И еще. Здесь, правда, очень красиво…

Очередная слеза стекает по щеке, а за ней следует мощный удар в грудь. Мой муж отчаянно рычит и шлепает свой «просто секс» по ягодицам, хрипит:

- Нравится тебе, да, сука?! Конченая сука!

- Сильнее-сильнее-сильнее, о боже! Адам!

Судя по тому, что сучка переходит на ультразвук, оргазм ее накрыл не хило так. Это ничего. Меня тоже накрывал когда-то. Такой же. Я горько усмехаюсь, прикрыв глаза, чтобы не дать воспоминаниям продраться сквозь все мои выставленные барьеры. Не хочу. Так еще больнее…

Поэтому хватит. Пора.

Разворачиваюсь и на ватных ногах иду в сторону спальни, а потом толкаю дверь. Картина маслом. Это еще один кадр, который поможет мне в будущем сделать свои стены прочнее.

Как мой любимый человек долбит чертову шлюху раком.

Кстати, если кому интересно, ее зовут Марианна. Чудное имя для потаскухи. Наверно, ее родители заранее знали, чем их дочь будет зарабатывать на жизнь, но это тоже лирика. Я ее почти не ненавижу.

Почти…

До того момента, как она не хватает его за бедро, жадно вдираясь своими блядскими ногтями. Острыми, длинными, матово-красными.

Фу, какая пошлость.

Ее ярко-рыжие волосы промокли от пота и, скорее всего, слюней. Мой муж любит жесткий минет. Так, чтобы все пузырилось и текло. Быть выдранной в глотку так дико меня, благо, миновало, но я знаю. От его прошлой шлюхи. Или позапрошлой? Черт, я уже стала в них путаться…главное то «сейчас». Мне доставляет какое-то эстетическое удовольствие это унизительное зрелище. Всего пару часов назад Марианна блистала в коротеньком платьице весьма вульгарного кроя. Сейчас ее причёска некрасиво налипла на лицо, а макияж остался на белых простынях вместе с накладной ресницей. Одной.

М-да…в таком виде ты не попала бы ни на один подиум, дорогая. За то что? Не пришлось бы и дальше прятать свою истинную суть и назначение. Ты животное, Марианна, и твои волосы, как поводок, Адам наматывает на кулак и держит, как животное.

Хотя он сам животное.

Как отбойный молоток, Адам двигается быстрее и быстрее. Яростно. Рычит. Хрипит. Откидывает голову назад. Я вижу, как капля пота стекает от виска по широкой, крупной шее. Она по-привычному колючая там, где нервно дергается кадык. Я люблю ее целовать. И спину, на которой мышцы бугрятся под кожей цвета кофе с молоком. От нее, кстати, и пахнет, как от кофе с молоком. Ненавижу кофе с молоком, но невольно по мне рассыпаются мурашки.

Адам - невероятно красивый мужчина. Он просто чертов Бог! И это так несправедливо…потому что Боги жестоки. Да и как забыть Бога? Особенно какой-то жалкой смертной…мы ведь из разных миров: сиротка и охренеть-какой-большой-начальник. Нефтяник. А я просто дура. Нет, ну правда…на что я рассчитывала?

Задаваясь этими вопросами, я не сразу соображаю, что больше не слышу голоса мужа. А когда пару раз моргаю, вижу, что он остановился и смотрит на меня через отражение зеркального потолка. Тоже пошлость и грязь, хотя чего удивляться? Ты - олицетворение порока и грязи, дорогой. Как бы мне хотелось понять тебя, правда, но…чужая душа - потемки, а твоя самые сумрачные из них.

Поджимаю губы, чтобы не зарыдать, прикусываю изнутри щеку. Цепляюсь за дверной косяк, чтобы не рухнуть.

Ох, Елизавета Андреевна…плевать вам? Готовы? Ну да, ну да. А то как же…

Настырная слеза опять прорывается наружу, и я быстро стираю ее, тихо всхлипываю и разворачиваюсь обратно, слышу:

- Это что? Твоя убогая жена только что была? - с нотками презрения.

Да, Марианна. Это я. Прости.

- ...Рот закрыла, вонючая сука! - рычит Адам, - И не смей выходить!

Меня тянет посмеяться, когда я присаживаюсь на краешек дивана. Вы посмотрите. Он меня отстаивает…как нелепо!

Тихие шаги. Стук двери о короб. Шлепание босых ступней о мрамор.

Я всем телом чувствую его приближение, но не поднимаю глаз. Кручу по привычке кольцо с огромным бриллиантом, которое он подарил мне, чтобы я совершила самую большую ошибку в своей жизни.

Некоторое «да» исправить просто. Некоторое нет. А для того чтобы скинуть ярмо третьего «да» нужно извернуться так, что в хребте непременно затрещит. Последний случай - мой.

Адам не хочет давать мне развод. Но я надеюсь, что сегодня, на исходе тринадцатого месяца моего безмолвного противостояния, я наконец-то его получу.

Он стоит прямо напротив меня и молчит. Я тоже молчу. Что тут скажешь? Тринадцать месяцев назад я устроила скандал. У меня случилась мощная истерика. А потом состоялся разговор, в котором мне объяснили, как мы теперь будем жить.

Не хочу об этом вспоминать.

И о том, как просила развод спокойно - тоже.

Адам отказался. Он отказывался долгих тринадцать месяцев, и чтобы я не пробовала - отказывается даже сейчас.

Я это чувствую. И это дико раздражает, но я не даю себе открыть рот и спросить: почему?! Твою мать! Почему?!

В этом нет смысла. И это разрушит легенду.

Поэтому я усмехаюсь тихо и смотрю на бутылку вина.

- Мое любимое. Угостишь?

Адам шумно выдыхает.

- Ты на антидепрессантах. Тебе нельзя пить.

Бутылка тут же пропадает из зоны моей видимости, стук донышка отдается эхом. И снова тишина. Адам смотрит на меня, как только он умеет - твердо, сильно. Так что пошевелиться сложно. Так, чтобы до меня дошло, в каком он гневе. Чтобы я не обманывалась тихим голосом дальше…

- Что ты здесь делаешь, Елизавета?

Когда он злится, он всегда называет меня полным именем, и я всегда ежусь. Сейчас не исключение.

- Хотела узнать, какие дела на этот раз у тебя появились.

- Как ты попала в номер?

- Пароль от твоего компьютера - все еще равен нам, - смотрю ему в глаза.

Это сложно. Они у него чернее черной дыры. Самой черной-черной дыры! Чтоб ее…и также засасывают в себя.

Покоряют.

Метят.

Не дают дышать.

Влюбляют.

Я же люблю его до сих пор. Безумно. Дико. Страстно. Иногда мне страшно, что вечно…Говорят, время обязательно вылечит все, что тебе причинили, но это не так.

Я знаю, что он мне изменяет, но это до сих пор адски больно. И я до сих пор его люблю. Ненавижу, но люблю. При этом близость его выносить сложно. Вся моя душа чувствует, как запах его сладковатого, загадочного, дорогого парфюма смешивается с этой вульгарной дешевкой, и готова сдохнуть.

Мне нужен воздух.

Поэтому встаю, отхожу к окну и сжимаю свои плечи. Хмыкаю.

- Марианна, значит? Неплохой выбор. Сегодня она была хороша.

- Прекрати… - глухо шепчет, на что из меня рвется разломанный смешок.

- Ее трусики валяются на полу. Непорядок. Беречь надо свое белье, хотя ты, наверно, всегда сможешь купить ей магазин этого белья, поэтому…

- Елизавета!

Адам в два прыжка оказывается рядом и резко разворачивает меня на себя. И казалось бы, я не должна чувствовать его касаний, но я чувствую.