Измена. Я ее не брошу (СИ) - Страница 17

— Утром предупредишь и заберёшь, — Дамир распахивает дверь авто и спускает с рук. Ныряю на переднее сиденье и, зажмурившись, вдыхаю терпкий запах парфюма мужчины мечты, витающий в салоне.

Проехав метров пятьсот, Дамир паркует машину у небольшого одноэтажного домика. Пока он забирает с заднего сиденья сумку с вещами, я выскакиваю на крыльцо и осматриваюсь. Нервничаю немного, так как понимаю, к чему всё движется. Что я там Лесе говорила?

— Тебе помочь? — тянусь за одним из пакетов.

— Нет, в дом иди, пока не простудилась, — ворчит Дамир, показывая на мои домашние мягкие тапочки.

С улыбкой забегаю по ступенькам и распахиваю деревянную дверь. Первым замечаю горящий камин. От него идёт жар и обдаёт замёрзшие щёки теплом. И пахнет еловыми ветками. Да, на дворе май, но здесь, под Петербургом, ночью всего лишь градусов семь, если не меньше.

Человек-пакет заходит следом за мной. Подталкивает вперёд, разувается и, обойдя меня, уходит на кухню. Домик небольшой совсем. Гостиная с камином и кухня со столовой объединены и огорожены лишь барной стойкой. Отдельной комнатой, я так понимаю, идёт спальня. Туда заглядывать не решаюсь. Пока. И раздельный санузел между спальней и гостиной. Вот и всё, что удаётся рассмотреть.

— Давай накроем журнальный столик у камина? — предлагаю я, останавливаясь возле кухонного островка и разглядывая широкую спину мужчины.

— Хорошо, — Дамир бросает взгляд на мебель. — Помой пока фрукты, я перенесу его.

Кивнув, двигаю его от раковины и забираю один из пакетов с фруктами. Быстро справившись с поставленной задачей, решаю ещё разогреть горячее. Скорее всего, остыло всё, пока ехал.

Резко разворачиваюсь и бьюсь об грудь Дамира. Он придерживает за талию, губы опаляет жаром. Обволакивает меня своим парфюмом, аурой, близостью.

Смотрю в потемневшие глаза. Губы облизываю и задерживаю дыхание. Совершенно забываю о фруктах, об ужине, о воде, которая льётся за спиной.

— Я безумно голоден, Беда, — шепчет, поглаживая большим пальцем щеку.

— Сейчас разогрею и поешь, — бормочу.

— По тебе голоден, — выдыхает Дамир, припечатывает рывком к груди и сминает губы в жадном поцелуе.

Меня всю дрожь охватывает. Льну к нему, полностью покоряясь этому стихийному натиску. Пальцами зарывается в волосы, сжимает до лёгкой боли, оттягивает. Глубже целует. Страстно, голодно, самозабвенно. Возбуждение вспышками прокатывается по нервам.

Сама не замечаю, как мну рубашку, желая добраться до оголённой кожи. Давлю пальцами на плечи, ощущая стальные мышцы. Он очень горячий, даже через одежду шпарит меня.

Дамир подхватывает на руки и сажает на тумбу возле раковины. Вклинивается между ног и, оставляя цепочку поцелуев, спускается к шее.

— Дам, — выдыхаю, откинув назад голову.

Он усмехается и прикусывает нежную кожу ключицы. Стягивает пижаму и сразу же захватывает в плен своих губ вершинку груди. Меня пронзает иголками наслаждения. Выгибаюсь, желая усилить прикосновения. Хнычу, когда он отстраняется.

Но мужчина лишь срывает с себя безнадёжно помятую мной рубашку, подхватывает вновь на руки и несет в спальню. Оплетаю его торс ногами, зарываюсь в короткие волосы и сама тянусь к губам.

Дамир роняет меня на кровать и падает сам, благо успевает выставить руку. Смотрит с улыбкой, по щеке гладит и, медленно склонившись, ласково целует. Совсем неторопливо и нежно. Контрастом добивает. И рецепторы мои перегружает.

Касаюсь его везде. Трогаю, щупаю и корябаю. Наслаждаюсь тактильными ощущениями и завожусь сильнее.

Его поцелуй становится требовательнее, жёстче, страстнее. А ладонь спускается ниже, заставляя неосознанно втянуть живот.

— Дам, — шепчу, меня основательно потряхивает.

— Всё хорошо, Ник, — отвечает между поцелуями.

Хорошо конечно. Даже очень. Но как бы мне устоять и в обморок не свалиться от перевозбуждения и количества ощущений.

Не успеваю ничего сказать, мужские пальцы ныряют под пижаму и трусики и проезжаются по влаге, задевая чувствительные точки.

— Ах! — вскрикиваю, выгибаясь и неосознанно шире раскрываясь.

— Охрененная, — выдыхает комплемент Дамир, толкаясь двумя пальцами в меня, — И тесная. Неужели…

— Я не девственница, — выпаливаю, краснея, и впиваюсь ногтями в смуглую кожу плеч. Дамир шипит, усмехается и вгрызается в губы в новом поцелуе.

Меня охватывает первобытное желание. Я плавлюсь в сильных руках мужчины. Выгибаюсь, вскрикиваю, когда он прикусывает напряжённый сосок. Дамир утягивает меня всё глубже и глубже. В неизведанный доселе мир похоти, порока и разврата.

Сама отвечаю с жаром. Касаюсь его, царапаю не жалея сил. Кусаю и целую везде, где могу достать. Нетерпеливо тяну за ремень, желая большего.

Он раскатывает по толстому, обвитому выпуклыми венами члену презерватив. И я не чувствую больше смущения, жадно смотрю на каменную плоть, губы облизываю, тяжело дыша. И жду.

— Ты так на меня смотришь… — урчит Дамир, смыкая пальцы на стопах и притягивая ближе к себе. — Всё нутро выворачиваешь. Моя жадная отзывчивая девочка.

Нависает, приподнимает за бёдра и, склонившись, целует. Лаской залечивает саднящие и припухшие губы. Я чувствую его раскалённую плоть и судорожно сжимаюсь, ожидая вторжения. Но он не торопится, гладит, задевая клитор, распаляет сильнее.

— Да-аа-ам! — стону на выдохе, ёрзаю под ним.

— Дашь, — соглашается пошло и соединяет нас.

Возмущение, вертящееся на языке, выжигается напалмом и превращается в стон. Дамир выпивает любые звуки, удерживает крепко, не давая отстраниться. И, медленно отстранившись, вновь плавно толкается. Приручает к себе. К своим размерам.

— Какая ты сейчас красивая, Ника, — выдыхает, с трудом себя сдерживая. — Будто для меня создана.

Его комплименты накрывает дополнительным возбуждением. Притягиваю ещё ближе, корябаю ногтями, желая под кожу проникнуть и там остаться. Быть его. Быть с ним.

У Дамира заканчивается терпение. Он с тихим рыком заполняет меня резко. Вскрикнув, выгибаюсь. Сама тянусь к губам, прикусываю язык.

Он стонет мне в рот, держит крепко и толкается рывками. Быстрее, жёстче, сильнее. Я тону в наслаждении, в одном на двоих желании. Горю в его руках. Мечусь и вжимаюсь в горячее влажное тело. Очередной толчок, поцелуй-укус, и я разлетаюсь в мелких осколках удовольствия.

— Дам! — кричу, задыхаясь в агонии оргазма.

— Да, Ника! Красивая моя девочка, — подбадривает Дамир, отпуская себя.

Не слышу его. Мне так хорошо. Так правильно. Так… как никогда раньше.

Я просыпаюсь раньше Дамира. Медленно и неохотно выплываю из тёплого сладкого сна. С улыбкой жмусь теснее к мужской груди. Дам даже во сне крепко держит меня.

Мышцы немного тянут и ноют. А память вспышками подбрасывает самые пикантные и жаркие моменты нашей длинной ночи. Жмурюсь, чувствуя, как щёки опаляет смущение.

Облизываю пересохшие и саднящие губы. В утреннем свете кажется всё неловким, и я хочу избежать этого. Осторожно переношу тяжелую руку, удерживающую меня под грудью.

— Куда? — хрипло вопрошает спящий мужчина. Одним словом меня удерживая на месте.

— Мне надо… — бормочу, словно испуганный кролик. Просто так внезапно, он ведь спал крепко. Дамир отрывает голову от подушки и одним сонно-хмурым глазом осматривает меня. Усмехается, целует в губы, падает обратно и разжимает объятия, позволяя мне сбежать.

После душа ещё более неловко возвращаться в постель. Поэтому я решаю занять себя чем-нибудь, пока мужчина отсыпается. Разобрать вчерашние продукты и блюда, например.

Включив на телефоне музыку, разбираю пакеты. Кое-что убираю в холодильник, кое-что оставляю. Решаю приготовить свежий завтрак. Я вообще люблю возиться на кухне. Особенно с музыкой.

Пританцовывая, переношу поджаренные гренки на тарелку и разворачиваюсь к кухонному островку. Заметив Дамира, останавливаюсь и краснею. Опять.

— Доброе утро? — пячусь, когда он, оттолкнувшись, движется на меня. Полуголый, прямо из душа. Безумно сексуальный.