Измена. Я ее не брошу (СИ) - Страница 13

Я отворачиваюсь от Саида, скукоживаюсь вся в этом кресле. Мужчина ничего не говорит, молча пристёгивает ремень безопасности, и мы в спешке уезжаем из очередной клиники. Вливаемся в поток машин на широкой магистрали.

Первую остановку делаем на заправке. Саид уходит в магазин, пока нам заправляют полный бак. Возвращается с водой и булочками.

— Ешь. Лекарства пора принимать. Будешь капризничать — насильно заставлю! — предупреждает, когда я обиженно отворачиваюсь от него.

Приходится нехотя подчиниться.

После скудного завтрака получаю порцию пилюль и один укол в плечо. Нужно в ягодичную мышцу, вообще-то. Но оголяться перед этим типом нет никакого желания.

Заправившись, перекусив и облегчившись, мы снова едем. Судя по всему, выезжаем из города и страны. Телефон Саида вибрирует не переставая, в какой-то момент он его даже выбрасывает в окно. Я не понимаю его мотивов. Не понимаю, зачем мы поженились. Вообще ничего не понимаю. А мужчина не торопиться отвечать.

— Скажи хотя бы, куда мы едем, — вздыхаю, подтягиваясь сидя. Всё тело затекло уже. В дороге пролетело часов пять, если не больше.

— В безопасное место, — бурчит Саид, кидая предупреждающе-суровые взгляды.

— И ты меня будешь там держать, пока я не рожу?

— Так всё-таки никакого выкидыша не было? — хмыкает бугай, а после резко тормозит, отчего я дергаюсь вперёд, благо ремень безопасности не даёт вписаться лбом в торпедку. Саид ко мне разворачивается, за фиксатор держит, нависает, грозно полыхая чёрными очами. — Если ты только подумаешь о том, чтобы избавиться от ребенка, я тебя сам задушу. Вот этими вот руками шейку сверну, поняла⁈

— Я и не думала об этом, — лепечу, облизнув губы.

Саид буравит ещё минуту своим фирменным злым взглядом, кивает сам себе и заводит машину. Решаю больше не лезть к нему с разговорами. Подгибаю под себя ноги, лбом прижимаюсь к стеклу, рассматривая пейзаж. И постепенно засыпаю.

Поздней ночью просыпаюсь от лёгкой встряски. Это Саид меня на руки опять берет.

— Мы приехали? — хриплю, сонно моргая и вертя головой. Только из-за кромешной темени ничего не разглядеть.

— Приехали, стой здесь и жди, — бурчит Саид, опускает на землю и забирает из багажника вещи.

С любопытством вытягиваю шею, вроде бы убегали с одной наплечной сумкой, а тут мужчина вытаскивает несколько коробок, пакетов. Подхожу ближе и заглядываю в один из них. Хирургические и медицинские инструменты, одноразовый расходный материал, какие-то лекарства. Страшно становится. Это ведь не для меня? Правда?

— Я тебе что велел! — рявкает бугай, резковато перехватывая пакет.

— Зачем тебе это всё? — вскидываю голову, насколько фиксатор позволяет.

— Попросили привезти. Двигай давай ножками, — приказывает, подбородком указывая направление.

Поджимаю губы и, развернувшись, иду. Стараюсь смотреть под ноги и не споткнуться. А то ж Саид точно разозлится и прибьёт самолично такую хлопотную жену.

Мы добираемся до домика, спрятанного на окраине деревни. Замедляюсь, так как замечаю свет в окнах. Правда, Саид не даёт отстать, пихает в спину, заставляя подняться по кривым ступеням, и стучит ногой.

Дверь со скрипом распахивается. Яркий свет из прихожей бьёт по глазам, ослепляя. Жмурюсь, немного пячусь, упираясь в широкую грудь Саида, так как открывший очень близко стоит. Голову задираю и, покачнувшись, оседаю.

Она девочка-беда. Девочка-проблема. Девочка, которую я не должен был пачкать своей тьмой. Не должен был вовлекать в свой мир. Но, окунувшись единожды в её яркие, жизнерадостные, вкусные эмоции, подсел окончательно. С каждым разом мне было мало её. Я словно одержимый приходил за дозой. Насыщался ею, напитывался. И казалось, она очищает меня, согревает, жизнь вдыхает.

Ни с одной женщиной, ни с одной любовницей я не жил вместе. Да, снимал или покупал квартиры для них. Но максимум оставался на ночь. С Никой же всё было по-другому. Она на скорости влетела в меня, впечаталась. На максимум выкрутила всю душу, наизнанку всего меня перевернула, въелась под кожу, слилась с ДНК.

Стала той, ради кого я спешил домой. Той, кого я баловал. И той, ради кого готов променять весь мир вместе со свободой.

— Дамир, — шепчет бледная блондинка с глубокими синяками под глазами, фиксатором на шее, в безликой одежде.

Будто в размерах уменьшается. Душу разъедает своим потухшим, испуганным взглядом. Покачнувшись, оседает, успеваю подхватить обмякшую малышку. К груди прижимаю и перевожу взгляд на Саида.

— На умирающего ты не похож, — мрачно цедит он.

Оставляю его реплику без внимания. Несу свою ношу в комнату. Тяжело даются эти несколько метров. Осторожно укладываю на скрипучий диван и устало падаю на соседнее кресло.

— Хвоста не было? — спрашиваю, срывая рубашку, причиняющую дискомфорт и боль.

— Нет, — Саид раскладывает на журнальный столик медицинские приблуды. — Кто тебя штопать будет?

— Сейчас Ренат привезет хирурга, — морщусь, трогая раскрывшуюся рану на боку.

— Не хило тебя зацепило, — присвистывает шурин, осматривая. — Но лучше прикройся. Ника больно уж впечатлительная.

Высказав своё ценное мнение, Саид уходит во двор курить и встречать Рената с врачом. А я теряю связь с реальностью, прикипев взглядом к бледной, хрупкой моей Нике.

Кое-как остановив очередное кровотечение и заклеив раны пластырем, набрасываю на себя рубашку и сажусь рядом. По волосам глажу, любуюсь. Больше двух месяцев прошло, и я её всё-таки нашёл.

Ника просыпается слишком резко. Вздрагивает, таращится широко распахнутыми глазами и, дёрнувшись, отсаживается.

— Здравствуй, Вероника, — стараюсь подавить непрошенную злость на всех, кто довёл её до такого состояния.

— Возвращайся к беременной жене, — у Ники голос дрожит, язык заплетается и буквы теряются. Явные проблемы с дикцией.

Дьявол! Ничего не осталось от девчонки, которая дарила нежность и ласку. Короткими поцелуями будила по утрам. Жмурилась, прижимаясь щекой к ладони. Завтраки вкусные готовила в одном белье и танцевала под заводную музыку. Крутилась по дому, уют создавая, и мордашки на запотевших окнах да зеркалах рисовала. И меня убивает осознание, что я причастен к этому.

— Ты обещала ждать меня, — каждое слово горло царапает. — Всегда, Беда.

В зеленых глазах вспыхивает злость. Хоть какая-то новая эмоция. Она открывает рот и тут же закрывает. Это какая-то психологическая проблема или последствия аварии? Но я вижу, что ей говорить тяжело.

— Молчи, просто молчи, — требую, сам к ней двигаясь, запирая. Она кулаками упирается в грудь. Дышит злобно, словно загнанный зверёк. По глазам вижу, хочет высказаться. И сама злится, что не может.

Притягиваю за руки и обнимаю, впечатывая в себя. Ника сразу же трепыхается, корпусом дёргает, бьёт, отталкивает и корябает. Раны задевает так, что рубашка опять пропитывается очередным кровотечением. Сколько во мне этой крови? Почти всю потерял, пока добирался до сюда. Но плевать, я держу её крепко. Не отпущу. Она моя. Она для меня.

— Ты сказал, у тебя нет семьи, — бормочет, проглатывая окончания, — сказал, тебя никто не ждёт.

— У меня одна Беда, — хмыкаю и шиплю, воительница впивается ногтями со всей силы в щеки. — Это всё правда, Ника. У меня нет семьи. С семи лет нет. Ты моя семья!

Ника замечает кровавые пятна и бледнеет сильнее. Ощупывает дрожащими пальцами. Дышит тяжело, с хрипом.

— Кровь, у тебя кровь, нужно остановить её, — бормочет, пытается меня раздеть.

— Сейчас врач приедет, не волнуйся. Тебе нельзя, — останавливаю её. — Просто обними, бедовая моя девочка.

— Ты знаешь? — хмурит брови Ника, сама не замечает, как охотно льнёт. Старается не задеть раны, осторожно обнимает. Носом утыкается в шею.

— О твоей беременности? — спрашиваю, кивает, задевает кожу сухими губами, а меня возбуждением кроет. — Знаю, бедовая моя.

— От Саида, — заявляет бессмертная малявка.