Измена. Верну мужа - Страница 1

Рак… Больше всего на свете любой человек боится этого страшного диагноза.

Я была не исключением, но так случилось. Обратной дороги не было.

– Клара Витальевна, сейчас всё лечится, я понимаю, что вам страшно, что дети, но… Всё будет хорошо!

Врач вышел из кабинета, а в него зашёл наоборот, мой муж Родион. Родион Гунченко, такой высокий, сильный, мужественный, красивый. Мой… А может уже не мой.

– Ты как? – тихо спросил он меня.

Я сглотнула. Глупый вопрос, как я могу быть. Как человек, который знает что умирает, что может быть рецидив и может не быть полного излечения. Это, как игра в русскую рулетку. Выстрелит, не выстрелит.

– Как я могу… Ровно!

Родион сел рядом, он не смотрел мне в глаза, а мне так больно было. Пусто. Я не знала что говорить. Просто пустота.

– Клара послушай меня! Всё лечится и это только первая стадия, всё будет хорошо!

– С раком? Лучше не бывает!

– Хватит, Клара, поедешь за границу! Я тебе обещаю всё будет хорошо!

Я отвернулась к окну… Поедешь за границу… Оригинально. А он будет с ней. Лина ведь так её зовут.

– Так вышло! Понимаешь…

Я вытянула вперёд руку. Прошло полгода. Гунченко хватило на такой срок, только на такой, а про неё я знала уже давно. Слишком давно. Зачем мне все эти итальянские страсти…Ни к чему. Любовь? Сильная. Я очень его любила. Я люблю его и буду любить. Мы столько лет прожили вместе и сейчас, я не верю что кто-то открыл ящик Пандоры, что все это посыпалось на нашу семью, на нашу боль. Что лечение не приносит облегчения, что все живут радуются, а я нет. Что я умираю. Медленно страшно умираю.

– Клара давай поговорим с тобой!

Родион опять отводит глаза. Поговорим? Конечно, давай поговорим. Только о чём говорить. О его измене. О моей боли. О том, что я умираю, а Гунченко больше на это смотреть не может.

– Прогресс не стоит на месте, тебе становится легче, Владими Васильевич…

Я усмехнулась и Родион тут же замолчал.

– Клара, зачем ты так?

– Как так? Я учусь ценить жизнь, всё понимать, думать, что сказать детям! Ты придумал, что мы скажем Лёшке и Ксюше!

Гунченко утёр пот со лба. Я видела, как всё это даётся ему с трудом. Видела её фото и даже знала, как она меня называла «инвалидка».

– Клара если ты думаешь что это из-за болезни, ты ошибаешься, я буду рядом, пойми я…

– Родя перестань!

Я встала и подошла к зеркалу. Похудела. Сильно похудела. В глазах застыли слёзы. Почему так больно? Почему это мне? За что?

Рак это ещё не приговор на начале, но я не могла. Я стала по другому смотреть на жизнь, радоваться солнышку и подолгу смотреть на зелень за окном, не зная увижу ли я её ещё или нет. Я стала по-другому смотреть на всё, с теплотой, с осознанием, что я люблю жизнь. Что я люблю Лёшу и Ксюшу и больше всего боюсь потерять их.

Дети были для меня всем и я просто не представляла, как они останутся без меня.

– Почему ты не скажешь Ксюхе? Она то взрослая!

Я посмотрела на маму. Она опять курила, много курила.

– Мама, а ты же если что…

– Родя мне их не отдаст! Ты знаешь! Да и Даньку в школу собирать! У вас то благополучная семья, а вот твой брат и его Марина…

Я вздохнула. У мамы был любимый внук Даня, сын моего брата, а мои дети просто внуки. С годами я поняла это и перестала обижаться, Ксюша и Лёша не тянулись к маме, только к родителям Гунченко, а у нас были весьма странные отношения. Мы не общались от слова вообще. Только по праздникам, пафосные улыбки, торжественные слова что я лучшая невестка, а на деле только встречи за праздничным столом и всё.

Мама положила себе ещё салат и посмотрела мне в глаза.

– А ты знаешь что в город Гена приехал! Он про тебя спрашивал, Клара!

Я поперхнулась. Гена. Геннадий Жемчужный. Гена…Моя первая любовь…

Когда я пришла домой меня встретил Лёша. Он поправил очки и внимательно посмотрел на меня.

– Ты будешь ужинать?

Я улыбнулась.

– Спасибо, сынок, буду!

– Ты у бабушки была?

Я кивнула и сняла неудобные туфли. Хватит. Каблуки уже не моё. Пора это понять, Клара.

Мы прошли на кухню, Лёша поставил на стол тарелку с салатом, а я прижала сына к себе. Помидоры, огурцы и оливковое масло. Так всё незатейливо. Так вкусно.

Я села за стол, а Лёша посмотрел на меня в упор.

– Мама, ты что болеешь?

От неожиданности, я поперхнулась. Дышать стало тяжело, но я нашла в себе силы улыбнуться сыну. Да я болела, только вот откуда это узнал он.

– Сынок, а ты откуда это узнал?

Входная дверь хлопнула.

– Лешенька, я пришла!

Я вздрогнула едва не уронив на себя салат. Инесса Макаровна моя свекровь…Только её для полной картины не хватало. Что она наговорила Лёше? Это она сказала, что я болею? Ну Инесса Макаровна, я вам сейчас устрою такие вещи ребёнку моему говорить.

Лёша ушёл к себе, а слишком приветливая Инесса Макаровна положила на стол торт. Кремовый с розовыми розами.

– На улице жарко и спасибо, я больше люблю вафельные торты!

Инесса Марковна поставила передо мной ароматный чай.

– Пей деточка, там мята!

Я удивлённо смотрела на неё. Это точно Инесса Марковна? Точно моя свекровь? Она всегда вела очень тихую войну, улыбалась мне в лицо, а за спиной вздыхала что Родечка пропустил выгодную партию, дочку их друзей, папа в прокуратуре, мама в суде. А тут…Клара, дочка доярки и тракториста, плюс которые оба крепко выпивали. Брат судимый много раз… Такая невеста, партия кому она нужна…

– Инесса Марковна, что случилось? Вы зачем Лёше про мою болезнь рассказали?

Свекровь вздохнула.

– Клара, ты взрослая девушка! Точнее женщина, ты же понимаешь жизнь не стоит на месте, скоро уже машины летать начнут, а гаджеты полностью человеческое общение заменят!

Я вздохнула.

– Инесса Марковна, вы это к чему мне говорите?

Свекровь села за стол. Я видела, как она нервничает, странно, но я совсем не нервничала, да что уже нервничать, раз даже мама относилась ко мне с равнодушием и смирилась с тем что я больна.

– Клара, я не хочу это говорить, мне тяжело, но ты должна понимать, твоя болезнь опасна, всё может закончится весьма непредсказуемо, Клара! Лина очень хорошая девушка! Она молодая, добрая, будет хорошей женой Роде, да и любит он её, детей не обидит! Ну разве ты сама не видишь, что Родя с тобой мучается?

У меня потемнело в глазах…Вот как….

Мне было так больно, моральная боль бывает подчастую сильнее физической. Когда тебе кажется что против тебя весь мир.

– Привет!

Я взяла в руки ночной крем, в спальню вошёл Гунченко. Он вздохнул.

– Привет!

Я протянула ему телефон.

– Ксюша с ночёвкой у подруги! Не рано ей ещё? Почему мне не сказал что ты отпустил её? Да, мама твоя кстати приходила! На кухне торт!

Родион открыл окно.

– Ты не готовила ничего?

– Нет, я у мамы была! Смысл готовить если ты раньше полуночи не бываешь! Лёша салат сделал, покушали!

Гунченко на меня посмотрел.

– Я поговорить хотел!

– Всё нормально! – я отложила крем в сторону. – Мы уже поговорили с тобой, с твоей мамой! Про Лину я знаю! Все знают! Осталось только на развод подать! Что ты тянешь с этим, я не понимаю!

Гунченко сел на кровать, устало провёл руками по лицу. Я видела что ему больно. Кто бы знал, как мне было больно…Гунченко выматерился и вышел из спальни, по щекам потекли слёзы…

Я мрачно вышла от доктора. Опять пересдавать. Анализы ухудшились. Закусив губу до крови, направилась к машине. Больно. Рыдать хочется, кричать, всё ломать, крушить… Держусь. Кому позвонить? Маме? Она всё озабочена, как Андрея из очередной переделки вытащить, как Даню в школу собрать, ей точно ни до меня… Папе? Он выпивает после работы с мужиками. Доченька держись, мы с тобой…