Измена. Уходя, - уходи (СИ) - Страница 9

Я не смогу простить измену.

Да и он не сможет оставить ту женщину.

И пусть не заливает про любовь.

Не верю!

Ни за что не поверю!

Ведь я видела своими глазами, как он нежно поддерживал свою беременную любовницу под руку, когда они вышли от врача.

И все. Хватит истязать себя мыслями о ничтожестве, каким оказался Кузьмин. Быть может, я бы поняла его, если бы он признался раньше, что увлекся другой женщиной. Что у них случайная мимолетная связь, в результате которой любовница забеременела…

О, нет!

Я опять о нем! Об этом гадком человеке, который нагло лгал мне не менее полугода. И при этом всегда был милым, добрым и внимательным. И все это время я ни капельки не сомневалась в его любви и верности.

Какой ужас! Я позволила обманывать себя, словно мне не двадцать семь, а каких-то пятнадцать лет. И я – наивная простушка, которой можно бесконечно вешать лапшу на уши.

А как же та самая хваленая женская интуиция?

Говорят, любящая женщина сразу чувствует измену.

Получается, я бесчувственная деревяшка, которая просто не любила своего мужа?

Ну вот, докатилась до самобичевания. Выходит, сама же во всем виновата – не доглядела, не почувствовала, не поняла…

Ой-ё-оооо! При такой чехарде в мыслях недалеко и до психушки. Это просто невозможно – лежать вот так целый день и думать, думать, думать! Какое же это лечение?

Все! Я собираюсь, и еду… Куда? Наверное, сначала домой. А потом на работу. Среди людей и занявшись делом, я хоть немного отвлекусь. И не буду истязать себя, тетешкая свое истерзанное сердце и пытаясь унять невыносимую душевную боль.

После долгих уговоров и обещаний строго выполнять назначения врача, я подписываю бумагу об отказе от стационарного лечения. Скидываю в сумку все, что притащила мне Ириша. И вызываю такси. Только на вопрос «куда едем» вдруг без колебаний называю адрес ателье.

Домой пока нельзя. Там я опять начну жалеть себя. Но мне ведь нельзя раскисать. Я должна быть сильной.

Глава 11

Ирина в шоке. Смотрит на меня округлившимися глазами, будто увидела привидение. Я же не удивлена таким приемом. Конечно, ведь после всех мозговых штурмов в надежде найти ответы на вспыхивающие вопросы я выгляжу не лучшим образом.

Она увлекает меня в мой кабинет. И сотрудницам остается только гадать, что это со мной и откуда я приперлась с огромной вещевой сумкой.

- Ты что творишь, малахольная? – приглушенным шепотом вопрошает меня подруга, явно осуждая мою самодеятельность.

- Ириша, миленькая, я там с ума сойду. Вот, смотри, выпросила лечение в домашних условиях. – Выгружаю перед ней ворох препаратов. – Я буду всё-всё принимать строго по часам. Но там я сойду с ума. Я просто не выдержу!

- Ну ладно… - сдвинула брови Ирина. – Только не смей рыдать, - добавила строго. – Не нужны тебе лишние разговоры.

- Ирусик, я там буквально извожу себя мракобесием. А здесь, в коллективе, придется держать ужасные мысли в узде. Прикинь, я до того додумалась, что посчитала себя виноватой в измене Кузи! Каково? А?!

- Понимааааааю, - тянет она, но, уже приняв какое-то решение, обычным тоном дает распоряжение мне, своему работодателю! - Значит так. Сейчас набросаешь себе что-нибудь на лицо и садись подписывать документы, раз такая деятельная. До конца рабочего дня еще два часа, поэтому вот тебе сводку. Вперед!

Она протягивает мне бумаги, а я, ошарашенная таким поворотом, не мигая смотрю на нее.

- Вообще-то… я на больничном…

- Ах, на больничном! Тогда – домой!

- Ира… Какая муха тебя укусила? – Стою в растерянности, не зная, то ли швырнуть ей бумаги на стол, то ли сумку хватать и… Дальше не знаю.

- А можно я с тобой вот здесь… посижу… тихонечко?

Ну вот, докатилась, у своего зама разрешения прошу посидеть в своем кабинете.

Ирина сменяет гнев на милость:

- Дуреха ты, Юлька. И чего в палате не лежалось? Приперлась она! Вся такая бедная и несчастная. Если я тебя жалеть сейчас начну, ты здесь вселенский потоп устроишь своими слезами. Возьми себя в руки. Определись, чего ты хочешь. Трудно. Но надо.

- Хочешь быть матерью-одиночкой? – уже спокойнее, но убедительно продолжает она. - Тогда придется набраться сил и терпения. Хочешь, чтобы Кузьмин был с тобой, смирись с присутствием в его жизни второй семьи. Мне показалось, что именно на это он намекал при нашем с ним разговоре.

Она не кричала, не ругала, не осуждала. Просто уговаривала принять единственно правильное решение и не метаться из стороны в сторону.

И ведь была совершенно права. Но, соглашаясь с ней, я исходила жалостью к себе любимой. А она призывала меня быть сильной.

Продолжаю слушать ее, но хочу возразить ей только в одном: она ведь даже не представляет, насколько больно столкнуться с предательством. Насколько страшно остаться одной, брошенной и никому не нужной. Однако молчу, давя в себе страх и заглушая боль.

- Ир, - хотела я продолжить разговор, вспомнив о ее странном предположении на намеки Руслана о нашем дальнейшем сосуществовании.

- Все, Юля. Ты обещала посидеть тихонечко. Вот и посиди. А мне еще поработать надо.

Она уткнулась в компьютер. И мне пришлось смириться, терпеливо дожидаясь конца рабочего дня. Но уж лучше здесь в качестве бесплатного приложения, чем одной в палате.

Стараясь не отвлекать Ирину, я уютно устроилась в кресле напротив. И даже незаметно задремала, утомленная одолевающими меня безрадостными мыслями.

Когда Ира осторожно тронула меня за плечо, я вздрогнула. С трудом сообразила, где я и что здесь делаю. Потом, спохватившись, стала извиняться перед подругой за назойливость и нытье.

- Да ладно, Юль, поехали ко мне. Тебе не стоит оставаться одной дома.

- Ага… - еще не совсем придя в себя, согласилась я. Но тут же добавила: - А давай все-таки ко мне? Хоть на часик. Так хочется расслабиться, принять душ, а уж потом…

Что потом, додумывать не было сил.

- Хорошо. Только все это по-быстрому. Меня, между прочим, дома ждут.

Последние ее слова, брошенные вскользь, острой болью вперемешку с завистью отозвались в сердце. Они заставили сосредоточиться на мысли, что меня теперь уже никто никогда не будет ждать дома.

Да и где он теперь, мой дом? Могу ли я вернуться в нашу квартиру? Как долго могу там оставаться? До сих пор никогда не задумывалась над этим.

Теперь же, пока Ирина наводила порядок на рабочем столе, они впервые со всей остротой возникли передо мной.

За четыре года совместной жизни у нас с Русланом ни разу не заходил разговор об этом. Как-то так получилось, что мы с Кузей решили начать совместную жизнь, полностью распростившись с холостяцким бытом, жильем и даже предметами обихода.

Поэтому первым делом купили себе новую просторную квартиру. Не желая перемудрить со стилем, остановились на модной тенденции минимализма. Но с использованием более мягкого, теплого и уютного интерьера.

На обустройство нашего общего жилья мы потратили немало сил и старания. При этом все рутинные хлопоты по оформлению интерьера легли на мои плечи. А что касается документации, доставки, установки и прочих бытовых моментов, – этим занимался Руслан.

И только сейчас я всерьез задумалась, с чем останусь после развода с Кузьминым. Сомнений относительно самого развода у меня не возникало.

А как же иначе? Я хочу как можно быстрее вычеркнуть из жизни все, что связано с Кузей. И в первую очередь, его самого. Поэтому без развода никак.

Подхватив меня под руку, Ирина так и не дала мне продумать серьезный вопрос о том, на что я могу претендовать после расторжения брака.

Ателье, само собой остается за мной. Это не обсуждается. Мой небольшой, но достаточно прибыльный бизнес – это единственное, что наверняка принадлежит только мне. Что касается фирмы Антона и квартиры, – тут я пас. Что-то они там с моим покойным отцом мудрили. Руслан не особенно посвящал меня в их дела, а я, целиком и полностью посвятив себя любимой работе, не особенно интересовалась. Точнее, совсем не вникала.