Измена. Ты не уйдёшь (СИ) - Страница 13

— Стефания, — чеканит без особых эмоций. — Я смотрю, ты очень настырная, не так ли?

— Я пришла вам сказать, что…

— Что тебе нужны деньги? — у него дёргается угол губ.

Я удивляюсь и почти что шёпотом произношу то, что собиралась:

— Что я, возможно, ваша дочь.

Он поджимает губы.

— Есть доказательства?

Я теряюсь. Явно ведь он узнал обо всей этой истории. Ещё бы. Только теперь понимаю, что такой человек, как он и не мог не узнать. Он заметил меня, либо кто-то ему сказал. И спустился, чтобы… что?

Впрочем, я уже поняла, что ловить мне нечего. Ведь не зря же я росла сиротой. Просто потому что никому не нужна.

Он знал обо мне, но решил не знакомиться.

— Нет, но…

Мужчина поднимает руку.

— После «но» я уже не слушаю. Ещё что-то? Если нет, то надеюсь, что я тебя больше не увижу. Иначе мне придётся принять меры.

От угрозы становится не по себе.

Я читала «Мастера и Маргариту», когда работала в кафе. И прониклась идеей, что не нужно ничего не у кого просить. Но то книга, а теперь я хватаю его за локоть и прошу:

— Мне нужны деньги.

Он усмехается.

— Хочешь взять кредит?

— Что? Нет, пожалуйста… Если вам не нужен ребёнок, я понимаю. Я больше не приду никогда. Забуду вас. Но сейчас мне очень нужна помощь.

— Дать тебе денег, чтобы ты каждый раз прибегала, когда прижмёт? Нет, дорогая, даже не думай об этом. Даже если бы ты была моей дочерью… Уже слишком взрослая, чтобы я был тебе что-то должен.

— Я ведь сказала, что…

— Пришла бы ещё, поверь. Ничего от меня не получишь. Уходи.

Я, кивнув и всхлипнув, опускаю глаза и отпускаю его.

— Только, — предпринимаю последнюю попытку, — я жду детей. Двойня. Я не ожидала и мне… даже жить негде. Точнее, пока есть, но это ненадёжно.

Он замирает. Об этом явно не знал.

— От Мирона что ли? — морщится.

Я снова киваю. От кого же ещё?

Он пол минуты молчит, затем машет на меня рукой, словно на дворовую кошку.

— Я уже всё тебе сказал, Стефания.

Что ж… попытка не пытка. Я ухожу. И только краем внимания замечаю, как к Городецкому подбегает какая-то красивая женщина в красном тренче. Она спрашивает что-то явно обо мне, но он отмахивается.

А я возвращаюсь в квартиру Алевтины.

Ничего страшного. Справлюсь. Ради малышей справлюсь. Помогу себе сама.

Через несколько месяцев всё наладилось, потому что мне выделили квартиру, причём, не так далеко от того района, где живёт Алевтина. Это странно и время от времени я подозреваю, что тут не обошлось без моего отца, но по сути какая разница? Радоваться надо, и я правда радуюсь. У меня есть немного денег, и отвечать на звонки я собираюсь до самых родов. Потом должно хватить социальных выплат, дети, мальчишки, как выяснилось, ни в чём не будут нуждаться, мне же будет хватать на минимальное необходимое, еду и счета. И это счастье.

А как относится к мужчине за моей дверью — не знаю.

Ком встаёт в горле при мысли о нём, но впустить не могу. Сижу на кухне за столом, прижав ладони к большому уже животу. Ношу под сердцем его детей.

Думал ли он, что всё может обернуться вот так?

Тогда, когда я обвинила его в том, что случилось с Катей, он всё понял. Понял, что Ира, одержимая своей идеей, своим идеальным планом, сделала это. Он поехал к ней. А она в это время колесила по городу, будучи на взводе. И в конце концов пришла ко мне. Мирон понял это поздно и едва успел. Слава богу, что по дороге домой он вызвал скорую и полицию.

Этот спасло ему жизнь.

Когда Ира пырнула его, она уже не была способна никому навредить. Она поверила, что убила его и могла только плакать. Сейчас её посадили за покушение на убийство двух человек и причинение тяжкого вреда по неосторожности. Что-то такое. Как соучастнику, Мирону достался условный срок. Он заявлял, что ничего не знал про Катю, что в планах не было ей навредить, и серьёзных доказательств не было. Но это всё — вилами по воде.

Хотя я ему всё-таки верю. Он хотел рассказать обо всём до того, как дело по его мнению запахло жареным. И он слишком сильно испугался, когда я проговорилась насчёт Кати.

Представляю, он хотел спасти дело своего отца, думая, что Игорь Городецкий нас обоих после этого примет с распростёртыми объятиями. Что ему придётся, по крайней мере. Но в итоге он отказался даже от меня, а сам Мирон с Ирой испортили себе жизнь.

Правда, мой бывший муж пытается обжаловать приговор, добиться снятия обвинений. Не знаю, как с этим идут дела. Мы не общаемся.

Хотя с тех самых пор, как его выписали из больницы, он часто приходит под мою дверь. Сначала хотел поговорить, теперь даже не пытается. Просто приносит пакеты с продуктами и детскими вещами. А иногда и деньги в конвертах.

Мне больно даже смотреть на него. Я всегда жду, когда он уйдёт, чтобы всё забрать. Отчасти потому, что оставлять всё как есть неловко перед соседями, а выкидывать потом просто глупо. Всё-таки он отец, и пусть помогает, если хочет. Для этого нам двоим не обязательно общаться.

Отец… только если бы я знала, какой он на самом деле человек, никогда бы не случилось никакой беременности.

Впрочем, что я о нём знаю? Что часть того, что он рассказывал о себе — ложь? Что он лжец? И подлый настолько, что готов обманывать человека, дать брачные клятвы, пообещать любить себя и всё это с единственной целью — использовать.

Один раз поздно вечером я вышла на лестничную клетку, чтобы забрать пакеты, и Мирон был там. Встрёпанный и уставший на вид он спал, прижавшись лицом к грязной стене. Когда я подняла пакеты, он проснулся. Посмотрел на меня больным взглядом. Молча. Я отвернулась. И закрыла дверь.

Нашей любви никогда не было. Я любила то, каким он хотел казаться наивной дурочке из деревни. И даже если он сам полюбил меня в процессе своего обмана — это только его проблемы.

Я переживу. Вытравлю эту больную, иллюзорную любовь из себя и… забуду? Жаль, но с двумя общими детьми так едва ли получится.

В очередной раз, когда он торчит у двери, я просто заставляю себя лечь спать. Засыпаю едва ли не в муках, но наутро чувствую себя лучше. Будто почти победила страшную болезнь.

После обеда ко мне приходит… та самая женщина, что подходила к Городецкому после нашего разговора. Лет пятидесяти, очень красивая, стройная, дорого и со вкусом одетая.

— Ада, — представляется. — Так и зови меня. И на «ты».

Я впускаю её, завариваю чай с бергамотом, выставляю на стол печенье.

— Я жена твоего отца, — она скромно улыбается, бросив взгляд на мой живот.

— У меня нет отца, — пожимаю плечом.

Она вздыхает.

— Он был груб с тобой? У него очень сложный характер, пойми. И только не думай, что он тебя бросил. Это не так. Девушка, с которой он встречался, сбежала. Он не знал о её беременности. Даже не думал, что это возможно, ведь у нас с ним так и не получилось завести детей. Поэтому в штыки воспринял тебя. Но только сначала. Потом очень переживал, поверь. В общем, я бы хотела пригласить тебя на ужин к нам. И сразу скажу — мы хотим помогать тебе. И… нашим внукам.

Ада смотрит с надеждой.

Разумеется, я не отказываю.

***

Прошло пять лет.

Мирон сначала погрузил меня в сказку, а потом ударил о жестокую реальность. Но всё это привело к тому, что я нашла отца. И мои дети теперь ни в чём не нуждаются. Даже без мужа, что предал.

Благодаря папе я смогла за это время отучиться, восстановиться, найти в себе силы жить дальше полной жизнью и встретить любовь. При этом являясь счастливой матерью двух мальчишек.

Мирон видится с ними по выходным два раза в месяц. Отец был против этого, но я настояла на своём. Знаю точно — это единственная радость в жизни моего бывшего мужа.

Спустя столько времени его взгляд не изменился.

Изменилась лишь я — больше его не жаль.

Группа автора, где много есть информация по новинкам — https://vk.com/public221150109.