Измена. Право на семью (СИ) - Страница 8

Моя обида на Валерия прячется под холодным ужасом перед дядей.

— Нет, — мама качает головой. — Он просто умеет выжидать, и нам есть чему у него поучиться.

— Викусь, — дядя ловит меня у уборной и тянет в закуток у окна, у которого стоит раскидистая пальмочка.

— Ты можешь меня не называть Викусей?

— А что делать, если ты для меня Викуся?

Впереди обед. После моей выходки мы с мамой вернулись. Было сделано несколько общих снимков, и фотографа с его ассистентами дядя вежливо спровадил из своего дома. Валерий сейчас с Соней, которую он бессовестно отобрал у Марии, и играет перед своими родителями примерного отца. Глаза бы ему выцарапать.

— Я тут немного растерян, — улыбается. — Испания, Италия, Франция… Куда хочешь?

— Ты опять? Соня еще маленькая для перелетов.

— Ой, не придумывай, а, — фыркает дядя. — Для эконом-класса маленькая, а для частного перелета…

— Что? — вскидываю бровь.

— На частном самолете полетите, — сердито щурится. — Со всеми удобствами, как принцессы. А для чего я бабки делаю, м?

— Просто ты жадный, — приваливаюсь к стене плечом и вздыхаю. — Слушай, я… — замолкаю и задумчиво жую губы. Перевожу взгляд на дядю. — У него двадцатого числа поездка. Деловая…

— На недельку, да? В Питер, да? — скалится в улыбке. — На новый объект, да?

Дядя обо всем в курсе. И я не совсем понимаю, какую игру он ведет и для чего.

— Давай мы с тобой договоримся, — спокойно шепчет, глядя мне в глаза. — Если его деловые планы не поменяются, то я пришлю за вами машинку, да? Викусь, ты на грани.

— А, может, вы дадите просто развод?

— Нет, — поправляет брошь с черным агатом на моей груди и поднимает взгляд.

— Он скоро на меня полезет, — щурюсь я, — чтобы порадовать вас новой беременностью. Он звонил моему доктору с угрозами.

— Волнуется, — дядя ухмыляется, — Викусь, но в детках счастье. Давай подойдем к вопросу трезво и без истерик.

— Я ненавижу тебя.

— Я знаю, Викусь, — смеется и поглаживает меня по плечу. — Не повезло тебе с дядей, а дяде не повезло, что он бесплоден, и меня сейчас клинит. Сильно клинит на теме детей, понимаешь? В молодости я об этом не задумывался…

— Какова вероятность, что тебя так сильно переклинит, что ты у меня еще и детей заберешь? — по спине пробегает озноб.

— Ты хорошая мама, — ласково улыбается. — И я вижу, как ты любишь Соню вопреки всему. Это восхищает, поэтому я хочу, чтобы у тебя было этой любви много.

— Как ты ловко все переворачиваешь.

— Это я умею, — кивает с польщенной улыбкой. — И вопрос зачатия можно решить нетрадиционным способом, если вас так друг от друга воротит.

Я молча вскидываю бровь.

— Спустит твой муженек в баночку, а заботливые ручки доктора…

— Остановись, — накрываю лицо ладонью, — господи, это какой-то новый уровень моего кошмара. Теперь я точно инкубатор на ножках.

— Что у вас тут? — из-за угла выныривает Валерий, который переводит подозрительный взгляд с меня на улыбчивого дядю.

Несколько долгих секунд молча смотрю на него и отталкиваюсь от стены плечом. Подплываю к Валерию, поправляю его галстук и поднимаю глаза:

— Ищи клинику для искусственного оплодотворения, милый, — поглаживаю лацканы его пиджака и похлопываю по груди, слабо улыбаюсь. — Но уже, наверное, после твоей важной деловой поездки в культурную столицу.

Скользнув взглядом, по побледневшему лицу, я вновь улыбаюсь и дефилирую прочь, тихо постукивая каблучками. Дядя одобрительно усмехается, а Валерий молчит, но в его молчании я слышу обескураженный гнев и возмущение.

— Так вроде в той клинике, в которой ты наблюдаешься, — говорит дядя, — такие вопросы тоже решают.

— Возможно, — оглядываюсь, и Валерий разворачивается ко мне, в ярости поджав губы. — Узнай этот вопрос у моего женского доктора, Валер?

Он меня точно убьет, и его вот сейчас надо снимать на камеру, чтобы запечатлеть его ярость ко мне.

— И полный контроль в твоих руках, — дядя пожимает плечами.

Искусственное оплодотворение? Я аж немею на минуту, а Вика уходит, презрительно вскинув подбородок. Вот полчаса назад она выбежала в тихой истерике, а теперь играет хладнокровную стерву, и это Юра виноват. Перевожу на него взгляд, а он ухмыляется:

— Ты бы видел себя сейчас, Валер.

— Это ты ее надоумил?

— А что такого? — подходит и скалится в улыбке. — Хорошая же идея.

— Что ты, мать твою, творишь? — цежу в его лицо.

— Когда твои капризы уже закончатся? — Юра зло вглядывается в глаза. — Я тебе напоминаю, золотой мой, этот брак важен тебе и твоему отцу, а не только мне. И я сейчас тебе показываю, что ты теряешь контроль над ситуацией. Молодой, кровь кипит, но пора бы учиться правильно спускать пар. И да, искусственное оплодотворение — идеально решение для вас двоих, Валера. Ты же не будешь спорить, что оно рациональное. Ты ее не любишь, женщину ты в ней не видишь, и она тебя раздражает. Многие пары прибегают к такой процедуре и…

— Я вам, что, бык-осеменитель? — хрипло рычу и сжимаю кулаки.

— Ты оскорблен? — Юра хмурится и в следующее мгновение хватает меня за галстук и дергает на себя,в злобе вглядываясь в глаза. — Если ты еще не понял, то вы с Викусей на равных условиях в браке. Нет у тебя никаких привилегий. Это договор между двумя взрослыми дядями, ясно? Ты наглеешь, Валера, поэтому, да, ты в каком-то роде бык-осеменитель. Может, ты еще дойдешь до роли отца, мужа и главы семьи, но пока тебя заботят другие проблемы, которые бросают тень на наш семейный союз.

Я во вспышке гнева тоже хватаю Юру за галстук. Как он меня достал и как он меня со своей племянницей бесят. Так ли мне нужны все эти деловые связи с этим наглым боровом? Одно дело деспотичного отца терпеть, а другое — чужого мужика, который пытается навязать мне свои порядки.

— Я же для тебя, пупсик, стараюсь, — рычит Юра. — Воспитываю в Викусе деловой подход к вашему браку без лишней эмоциональности и неоправданных ожиданий.

— Господа, — раздается мрачный голос моего отца. — Вы либо уже придушите друг друга или расходитесь.

Выпускаем друг друга, затягиваем галстуки и оправляем пиджаки за лацканы.

— Бабу, что ли, завел? — спрашивает папа, и с рыком разворачиваюсь к окну. — Ясно.

— Предлагаю… — говорит Юра, — я его держу, а ты его ремнем по жопе.

— Завали пасть, — клокочу я и пинаю горшок с пальмой.

Напряженное молчание, и папа устало вздыхает. Без осуждения или разочарования, и я оглядываюсь.

— Кто она? — спрашивает он.

— Какая тебе разница?

Молча приподнимает бровь, разворачивается и уходит. И это значит, что он очень зол. Вот лучше бы ремнем по жопе, честное слово. Он никогда в открытую не выражает свою ярость на кого-то, потому что считает, что человек в гневе неприятен и может показать свою слабость.

— Кризис был ожидаем, — Юра неторопливо шагает за ним.

— Может, их к психологу? — задумчиво спрашивает папа.

— Пожалей психолога, — Юра посмеивается.

— Ну, может, хоть при постороннем человеке поговорят и выяснят отношения? Сейчас это модно платить и плакаться за свои же бабки.

Останавливаются, оглядываются на меня и хмурятся.

— А пусть сами разбираются, — папа смотрит на Юру. — С нас достаточно того, что мы намекнули, что они зря бузят.

— Как бы нам потом с тобой не пришлось бузить друг против друга, — Юра расплывается в улыбке, в которой сквозит недовольство и напряжение. — Однако если ты веришь своему сыну, что он может взять себя в руки, то давай понаблюдаем.

— Я выхожу из всех сделок, — Валерий отодвигает тарелку и невозмутимо вытирает губы салфеткой, — выхожу из управления и совета директоров.

Я молча делаю глоток кофе. Что-то новенькое. Его так задело предложение зачать наследников искусственным оплодотворением, что он решил все-таки разойтись? Но раньше времени не радуюсь, потому что начал-то он разговор не с развода. Пусть мы с ним не близки, но я все же успела его немного узнать. Даже на грани истерики он не будет, допустим, душить меня. Так и тут.