Измена. Побег от истинного (СИ) - Страница 2

Рен заметил меня, стоящую в дверях гостиной, и холодно спросил:

– Почему ты не спишь, Ариадна?

От его звучного низкого голоса у меня подкосились колени, но я собрала волю в кулак и пролепетала:

– Я беспокоюсь, Рен. В последнее время ты всё чаще задерживаешься допоздна, а меня совсем перестал замечать. Если что-то случилось, скажи, я переживаю…

Широкая ладонь мужа рассекла воздух, приказывая мне умолкнуть. Я поперхнулась словами. Лицо Рена потемнело не то от раздражения, не то от гнева.

– Скажи мне, Ариадна, – протянул он, склонив голову набок, – почему ты вообразила, что я должен отчитываться перед тобой?

Я поражённо уставилась на него. Таким тоном он разговаривал со мной впервые. Всегда был отстранённым, словно погруженным в себя, но никогда в его голосе не звучала такая неприкрытая ненависть. Я вздрогнула и втянула голову в плечи.

– Я же просто задала невинный вопрос, Рен, – взмолилась я, – думаю, что, как твоя жена и истинная, имею на это право...

Рен раздражённо дёрнул плечом, будто сгоняя назойливую муху. Я вздрогнула.

– Не люблю, когда посторонние лезут не в своё дело! – ледяным голосом отрезал он, – если произойдёт что-то, о чём тебе следует знать, я сообщу.

– Посторонние… – беспомощным эхом повторила я, чувствуя, как сдавливает горло при звуках этого слова, – Рен, я в чём-то провинилась перед тобой? Почему ты стал таким холодным в последнее время?

Очевидный ответ повис между нами. Ребёнок. Рену был так нужен тот ребёнок. А я не смогла его выносить и родить.

В глазах мужа мелькнуло что-то нехорошее. Он тяжело посмотрел на меня и выплюнул:

– Задаёшь слишком много пустых вопросов, Ариадна. Надоела. Иди к себе. Я хочу отдохнуть!

И, демонстративно повернувшись ко мне спиной, одним движением скинул с плеч мантию. Сдёрнул с шеи красивый шёлковый платок изумрудного цвета. Я сглотнула, чувствуя, как ноги приросли к полу.

Теперь до меня дошло, что в облике Рена мне показалось неправильным. Платок. Такого платка у мужа не было. Откуда он у него?

***

Я кое-как добралась до своей спальни и трясущимися руками открыла дверь. Меня раздирали самые противоречивые мысли и догадки. Что случилось с Реном? Они раньше не отличался особой эмоциональностью, но такая явная враждебность с его стороны пугала до трясучки. Напрямую спрашивать я уже не решусь, надо найти другой способ.

От окна донёсся тихий стук, заставивший меня подскочить. За стеклом мерцал Вестник. Недоумевая, я приоткрыла створку, и мне в ладони упал тёплый пульсирующий ярко-белый шарик. Коснувшись кожи, он вспыхнул, и мне в руки упало письмо. Я немедленно развернула его, впилась глазами в текст. Ужасное предчувствие вспыхнуло с утроенной силой.

Письмо было предельно лаконичным.

«Ариадна, прости! Я долго молчала, но больше не могу. Ты обязана знать всю правду о своём муже!»

Стоило мне дочитать эти строки, как бумага вспыхнула в руках. Взвизгнув, я отбросила её. Упав на подоконник, письмо скорчилось, объятое языками пламени, которые сгустились и приняли форму миниатюрной женской фигуры. Она повернула ко мне голову и сказала:

– Привет, Ри.

– Марика… – прошептала я. В извивающихся столбиках огня не было видно лица, но голос я узнала моментально. Марика Ковач, моя лучшая подруга со времен учёбы в Академии Чернолесья. В другое время я бы забросала её расспросами о жизни и новостях, но сейчас меня интересовало только одно.

– Я прочитала письмо, Мари, – взволнованно сказала я, – что это всё значит? Что с моим мужем?!

Фигура подруги шевельнулась, будто она попыталась заглянуть мне за спину.

– Ты одна? – её голос прошелестел, как опавшие листья, разносимые ветром. Эмоций было не различить. Я на всякий случай обернулась. Спальня пустовала, из коридора не доносилось ни звука.

– Ри… – чувствовалось, что подруга с трудом подбирает слова, – ты должна знать. Рен тебе изменяет.

– Что?!

Я задохнулась, не веря своим ушам.

– Если это шутка, – дрожащим голосом сказала я, – то очень неудачная!

– Это не шутка! Я что, по-твоему, сбрендила, чтобы так шутить?! – вдруг яростно выкрикнула Мари и лихорадочно затараторила, выплёскивая на меня омерзительные помои подробностей.

– Около пары месяцев назад Рейнольд взял в свой ближний круг ещё одного человека. Это Фелиция Батори, ведьма из Дахемского Ковена. Её взяли для усиления магической поддержки гвардии. А уже через месяц я случайно столкнулась с ними обоими на главной площади Денбецерра. Эта стерва хохотала и прижималась к Рейнольду, а твой муж…

Марика прерывисто вздохнула.

– Он обнимал её за плечи. Меня он тогда не заметил. Я проследила за ними, и увидела, как, дойдя до гвардейского штаба, Рейнольдс перекинулся в дракона, а эта… ведьма забралась прямо ему на спину, и они куда-то улетели.

Я слушала её, чувствуя, как в висках заломило, а пальцы – похолодели. Рейнольд никого не пускал на свою спину в облике дракона. Никогда. Только меня.

«Запомни, Ариадна, – прозвучал в ушах его голос, – ни один дракон в здравом уме не позволит никому оседлать себя. Только истинным допускается делать то, чего простые смертные лишены».

– Я уверена, это просто ошибка! – запальчиво перебила я её, хотя сердце раздирала в клочья целая стая диких кошек, – уверена, они просто куда-то торопились, и Рен согласился подвезти её! Ты специально на него наговариваешь, так ведь? Так?!

Последние слова я выкрикнула чуть ли не с мольбой. В реальность происходящего верилось всё меньше и меньше. Рен? Изменяет? Что за бред?! Он же мой истинный, мы клятвы у алтаря произносили...

Марика с жалостью взглянула на меня и сокрушённо покачала головой.

– Я тогда тоже так подумала, – прошептала она. Мне даже пришлось наклониться, чтобы лучше её расслышать, – но, Ариадна, одним тем случаем дело не ограничилось. Мартон рассказывал мне, что Фелиция часто смывается куда-то наедине с Реном, или же они допоздна остаются в канцелярии наедине!

– Служебная необходимость! – прошипела я, – может, наш король поручил Рену какое-нибудь секретную миссию, и он решил привлечь к её выполнению эту самую Батори?

– Ри, да что с тобой?! – вдруг взорвалась Марика, и я наконец-то услышала нормальное звучание её голоса. Её огненная фигура аж полыхнула каскадом искр, – очнись! Если бы не я, а ты своими глазами увидела, как твой ненаглядный Рен… он… с этой стервой…

Я подавилась воздухом. Нетрудно было догадаться, что Марика имеет в виду, но правда была так ужасна и отвратительна, что я наотрез отказывалась в неё верить. Под рёбрами разлилась ноющая боль, и всё вокруг поплыло.

– Что ты имеешь в виду? – одними губами пробормотала я, – что ты именно видела? Мари! Отвечай!

Яростное свечение вокруг Марики потухло, словно я опустила на неё крышку. Подруга потупилась.

– Это случилось вчера, – прошелестела она. – Я заскочила к мужу – ты же помнишь, он один из заместителей Рейнольда – в штаб гвардии вечером. Услышала какие-то странные звуки и заглянула в кабинет твоего мужа… Там был и он, и эта ведьма. Она лежала на столе, задрав юбку, повернувшись к нему задом, а он её трахал, как последнюю шлюху!

Марика не договорила и болезненно охнула.

– Прости, что молчала, Ри! – пролепетала она, – после этого я поняла, что обязана с тобой поделиться! Мы же лучшие подруги!

Я не ответила. Грубые слова, вырвавшиеся у Мари, острыми иглами вонзилось в уши. Перед глазами запрыгали, извиваясь, какие-то серебристые сполохи. Я упала на кровать и обхватила голову руками. Марика говорила ещё что-то, даже, вроде бы, всхлипывала, но все звуки доносились до меня, будто из-за слоя ваты.

Рен.

Значит, вот, почему он задерживался. Вот, в чём причина его внезапной холодности. Значит, меня вот так вот запросто можно променять на какую-то там ведьму?!

К горлу подкатила тошнота. Ярко вспомнилась наша первая ночь с Реном, мой ужас перед ней: замуж я выходила девственницей, и всё, что меня ждёт, представляла только из рассказов мамы. А та была на них скупа, отделавшись невнятным «от тебя потребуется только лежать и терпеть».