Измена. Наследник для дракона (СИ) - Страница 4

Роланд пристально на меня смотрит, откинувшись на спинку кресла. Ждёт ответа. Надо что-то сказать.

— Они у меня… сейчас, — смотрю на него невинно и хлопаю ресницами.

— Вот как? — поднимает левую бровь. — Жаль.

Жаль, что не выйдет отослать меня поскорее в фамильный замок? — так и рвётся с языка.

Но вместо этого я обхватываю губами гладкий кремовый фарфор и делаю глоток безвкусного травяного чая.

Я не слишком разбираюсь в этих ваших бабских делах.

Не слишком разбирается. Но всё-таки спросил. Так вовремя.

Всё-таки, кто-то ему подсказал. Кто-то, кто знает и понимает, что уже пора. Кто-то, кому не терпится, чтобы меня поскорее упрятали подальше в деревню.

В памяти всплывают огненные волосы и подобострастный взгляд изумрудных глаз.

И я даже догадываюсь, кто.

Как? Как долго у меня получится скрывать своё положение? И действительно ли нужно ли его скрывать? А вдруг, всё-таки…

— Ты расстроен, — начинаю осторожно. — Предпочёл бы услышать другую новость, да?

Смотрю на него внимательно через стол.

— Я не расстроен, — морщится он. — Какой в этом смысл? Значит, понесёшь в следующем месяце.

После моих слов Роланд потерял ко мне всякий интерес. Завороженно наблюдаю за тем, как ловко он расправляется со стейком. Будто хочет поскорее покончить с едой и ужином.

У меня другая цель.

А вдруг, всё совсем не так, как он говорил Амаре.

Вдруг, та случайная фраза была лишь для того, чтобы успокоить капризную любовницу? Вдруг, семья что-то да значит для Роланда?

Нужно собрать побольше информации.

— Ты так любишь детей? — спрашиваю осторожно, очерчивая подушечками пальцев гладкую кромку фарфоровой чашки.

Роланд бросает на меня мрачный взгляд через стол. Пожимает плечами.

— Мне нужен наследник. Сын. Чтобы продолжить род. Таковы правила.

Склоняю голову набок, принимая этот ответ.

— Говорят, дети полностью меняют нашу жизнь и нас самих, — улыбаюсь уголками губ. — Я люблю меняться. Хорошо, что в этом доме достаточно комнат.

Роланд вновь откидывается на спинку кресла. Отпивает из кубка.

Смотрит на меня внимательно и прищурившись, будто размышляет над чем-то.

— Этот дом не подходит для младенцев, — медленно проговаривает Роланд, прожигая меня взглядом карих глаз. — Первое время сын поживёт с тобой в Драгонхилле.

— Первое время? — уголок моего рта дёргается в нервной улыбке. — А потом?

— А потом я заберу его к себе. Года в три, не раньше. Раньше нет смысла. Всё равно первые обороты случаются в четыре-пять.

Заберёт себе? Моего сына?

— А я? — проворачиваю в пальцах серебряную узорчатую вилку, чувствуя в груди неприятный холодок.

— А ты останешься в Драгонхилле вынашивать следующего сына.

— А если будет девочка? — спрашиваю механически, ещё до конца не успев переварить странные слова мужа.

Возможно, у меня получилось бы как-то смириться с деревней. Но никак не с тем, что у меня будут отбирать детей…

— Девочка, — он едва заметно морщится. — Сможет оставаться с тобой лет до шести, я так думаю, а потом…

— Ты её заберёшь, — заканчиваю за Роланда и смотрю на него, будто впервые вижу.

Кивает равнодушно. Его ничего не смущает. Абсолютно.

— Я так не согласна! — проговариваю ошарашенно, начиная осознавать всю степень цинизма того положения, которое определил для меня муж. — Я не хочу, чтобы у меня отбирали детей! Я против, чтоб ты знал!

— Моя дорогая жена, — Роланд смеряет меня равнодушно-снисходительным взглядом. — А разве тебя кто-то спрашивает?

— Но, Роланд, это жестоко, — шепчу одними губами.

Прячу руки под стол и инстинктивно накрываю ладонями живот в защитном жесте.

— Не пойму, ты рассчитывала на что-то другое?

— Магия истинной связи…

— В том, чтобы подобрать идеальную пару для сильного потомства. И ты по нраву моему зверю. Иначе тебя бы здесь не было.

— По нраву твоему зверю. Но не тебе? — смотрю на него широко распахнутыми глазами, погружаясь всё сильнее в неприглядную правду. — Тебе больше нравятся рыжие, да, Роланд?

Это вырывается само собой.

Я не хотела скандалить, но это сильнее меня. К тому же после его чудовищных слов мне терять нечего.

Внутри поднимается кипучий вихрь возмущения, обиды и ядовитой ревности.

Роланд опасно прищуривается:

— Так я и думал. Давай-ка проясним раз и навсегда. Ты моя жена и мать моих детей. Точка. Всё остальное не твоего ума дело.

Смотрю на него и понимаю: он даже не считает нужным оправдываться. Видит, что я знаю про любовницу, и его ничего не смущает. Совсем.

Ровно так же не смутит отобрать у меня ребёнка. Три года это ведь совсем кроха! Как подобное, вообще, могло прийти ему в голову?

Смотрю потрясённо на этого красивого властного мужчину напротив, и понимаю, насколько сильно обманывалась.

Кто он на самом деле, этот человек? Я совсем, совсем его не знаю!

Вся моя жизнь оказалась фальшивкой. Мне вдруг резко не хватает воздуха. Я не могу оставаться здесь ни минуты!

Вскакиваю со стула, срываю с колен льняную салфетку. Швыряю её на стол со всей силы. Несколько хрустальных бокалов валятся на скатерть с жалобным звяканьем.

— Я не отпускал тебя, — рычит Роланд, не сводя с меня мрачного подчиняющего взгляда. — На место. Сядь.

Приказ дракона отдаётся в голове, давит на виски, заставляя склонить голову, покориться, признать право сильного.

Драконы рождены повелевать. Люди рождены подчиняться. Таков закон жизни.

Мотаю головой, сбрасывая наваждение.

— Нет! Я… с меня хватит! — всплескиваю руками.

Сжимаю кулаки в бессильной злобе. Не быть мне мудрой. Обида и ревность топят с новой силой, и словесный поток не остановить. Меня несёт, я больше себя не контролирую.

Не могу стоять на месте. Сердито шагаю к стене, размахивая руками.

— Я не буду сидеть в твоём замке покорной мышью! Раздвигать ноги по первому требованию и отдавать тебе детей! Этого не будет, Роланд! Не со мной! Пусть это делает твоя рыжая, с которой у тебя по любви! Если бы я знала, что всё будет так, я бы за тебя не вышла!

Хватаюсь руками за голову. Оборачиваюсь резко на месте и упираюсь взглядом в мускулистую грудь с тёмной порослью волос в вырезе рубашки. Я не заметила, как Роланд приблизился.

Вскидываю руки, пытаясь закрыться от него, и шагнуть назад, но он не позволяет.

Горячим стальным капканом прихватывает мои запястья и грубо дёргает на себя.

— Я сказал. Сядь, — цедит мне прямо в губы, приблизив вплотную лицо. — И закрой свой рот, Софи.

В пару шагов он отволакивает меня обратно к столу и силой сажает обратно на стул.

Одной рукой упирается в спинку моего стула, второй в столешницу. Я оказываюсь в ловушке. Роланд нависает надо мной, обдавая жгуче-пряным ароматом мускатного ореха и опасной злобы. В его глазах плещется тьма, и мне впервые страшно.

Всем телом подаюсь назад, вжимаюсь в стул.

— Ты не согласна, ты не хочешь, ты бы не вышла, — насмешливо передразнивает он низким хриплым голосом, звенящим от едва сдерживаемого бешенства. — Ты вконец рехнулась, Софи? Забыла, в каком мире живёшь? Не вышла бы она! Да кто бы тебя спрашивал?!!

Он хватает меня за руку и большим пальцем чувствительно вдавливает метку истинной.

— Ты принадлежишь мне. Магией, телом — всем! Ты — моя. И, да! Сядешь, когда я скажу, ляжешь, и ноги раздвинешь тоже! По первому же требованию.

Мы смотрим друг на друга. Различаю каждую щетинку на его мужественном лице с волевым подбородком. Вижу, как играют желваки. Как пульсирует вертикальный зрачок, заставляя подчиниться. Чувствую жар его тела.

Вопреки логике и здравому смыслу ощущаю, как твердеют вершинки груди под тонким шёлком розового платья. Списываю это на волнение и испуг.

Упрямо молчу, выдерживая его взгляд. Бросая вызов.

— Мне больно, Роланд, — шиплю сердито.

Презрительно кривит чувственные губы. Разжимает захват, небрежно отбрасывая мою руку.