Изгой. Том 1 (СИ) - Страница 5

– Кандидатам нельзя разговаривать, – появившийся словно из ниоткуда гвардеец, который даже здесь, внутри центра, носил полную броню, прервал наш разговор.

Мы быстро нырнули в свои каморки, даже не стараясь что-либо возразить нашему надзирателю. Пневматические двери сами захлопнулись, отрезав меня от слепящего белого великолепия, присутствующего в коридоре, который усугублялся яркими белым светом, изливающийся, похоже, не только с потолка, но и из стен, немного психологически поддавливая и морально дезориентируя. Неожиданно пришло на ум, что белый цвет в Японии – цвет траура, и стало как-то совсем не по себе. Обернувшись к двери, я выяснил, что ни ручки, ни какой-либо кнопки – не было. Как не было и сканера ладони, весьма распространенного замка в наших правительственных учреждений. Не думаю, что в Японии дело обстояло как-то по-другому. Тем не менее, ничего похожего ни на двери, ни на стене возле двери я не заметил.

Меня заперли, отсюда я никогда не смогу выбраться самостоятельно. Ну есть, конечно, вариант: побиться головой в стену в надежде, что я элементарно ее пробью, но как говорится, что я буду делать в соседней камере? А в коридоре делать и подавно нечего, потому что никаких ответвлений и закутков в нем я не обнаружил. А вот гвардейцы, находившиеся на своих постах на равных расстояниях каждые двадцать метров по обе стороны прямых коридоров, были, неустанно, и собранно неся свою нелегкую службу. Да уж. Попал, так попал, лучше и не скажешь.

Очень осторожно сев на койку, я задумался над тем, что меня вообще ждет дальше. Оми, который командовал отрядом гвардейцев, привезшим меня сюда, дружелюбным не выглядел и ничего, кроме презрения ко мне не испытывал. Почему-то мне казалось, что он с удовольствием сжег бы меня вместе с ночлежкой, вот только приказ, скорее всего, от главы его клана, а то и от самого императора он нарушить никак не мог, и от этого ненавидел меня еще больше. Хотя, подозреваю, он относился так ко всем, так называемым кандидатам, и он просто всех ненавидел исключительно за факт их, а теперь и моего, существования. Ничего хорошего с этой стороны я не ждал, и сопротивления оказывать даже не собирался, что бы он не надумал со мной делать. Справиться с самураем с моим уровнем подготовки? Не смешите мои тапки, я бы даже не понял, в какую секунду перестал бы существовать. Я, конечно, как истинный представитель правящего клана занимался боевыми искусствами, стрельбой и даже на лошади ездить умел, но никогда не относился к этому серьезно. Для меня это все было неким обязательством, которое я должен был выполнять, только и всего. Но это все лирика. Оставался вопрос, на кой черт мы им понадобились? Зачем собирать по помойкам беспризорников, только потому, что у них прорезался дар? Не проще было бы нас просто уничтожить? Так ведь нет, вытащили, привезли сюда, подлечили, отмыли и заперли. Вариант про свиней на убой становился навязчивым. Что-то пару раз мелькало про школы, может, нас немного научат магией пользоваться, да и отдадут детишкам в Кланы в качестве игрушек. Надо же одаренным на ком-то тренироваться и оттачивать все грани своего дара, а то на крысах быстро надоедает. Да, таким образом мои размышления могут меня еще дальше завести. Лучше уж дождаться, когда кто-то решит мне все объяснить.

Приняв такое мудрое, на мой взгляд, решение, я лег на край кровати, поджав ноги к груди. Даже для сравнительно невысокого и довольно хрупкого Ёси все здесь было просто невероятно тесным. Зато чисто и нет толпы озверевших бездомных, которые стремятся тебя убить, и это в лучшем случае. Вот так будет лучше, ищи позитив в самой стремной ситуации, иначе свихнешься.

Никаких ориентиров для определения времени у меня не было. В отсеке не было окон, чтобы хотя бы по принципу темно-светло определить, день сейчас или уже ночь. А еще в боксе всегда горел свет. Не такой яркий, как в коридоре, но и не дающий полноценно отдохнуть глазам, потому что даже сквозь закрытые веки, пробивался этот навязчивый свет, который не давал расслабиться и держал в постоянном напряжении. Даже в тюрьмах свет по ночах приглушают. Однако, постепенно я адаптировался к нему, и очень быстро перестал осознавать течение времени. Оно словно для меня остановилось, и я не сказал бы, что это слишком плохо.

Меня покормили: в один момент на противоположной от кровати стене открылся люк, и моему взгляду предстал поднос с парой маленьких чашек. Я едва успел его схватить, потому что очень быстро люк захлопнулся, сливаясь со стеной, сколько бы я не старался, но швов и щелей так разглядеть не удалось. Интересно получается, если бы я не схватил поднос, то остался бы голодным? Похоже, что так оно и есть. С другой стороны, что еще может так же качественно натренировать реакцию? Пожалуй, что мало чего. В одной миске был рис, в другой простая вода. И того и другого было немного. Столовых приборов мне не полагалось, даже палочек. Пришлось есть рукой, часть воды выпить, а остатками сполоснуть испачканную руку над унитазом.

Составив пустые миски на поднос, я поднялся и растеряно огляделся по сторонам. И тут, словно каким-то образом заметив мое колебание, люк в стене снова открылся, принимая поднос с посудой.

Больше ничего достаточно долго не происходило. Я лег на постель и даже умудрился подремать, когда дверь распахнулась, а на пороге появился Оми.

– Вставай и следуй за мной, – отдав приказ, он повернулся ко мне спиной и направился по коридору.

Я вскочил и побежал, пытаясь слишком сильно не отставать. Оми шел, весьма энергично размахивая рукой, я почти все время бежал за ним, никак не мог приноровиться к его шагам. Остановившись перед очередной дверью, Оми прижал руку к вспыхнувшей сенсорной панели, ну вот, я так и знал, что подобные замки здесь имеются. Подозреваю, что и на двери моей комнаты тоже есть, только снаружи, чтобы тот же Оми мог ее открыть, а вот внутри – извините, это не гостиница, номер люкс, и ты здесь скорее пленник, чем кандидат или кто-либо еще.

Войдя вслед за Оми в комнату, на этот раз побольше, чем мой отсек, я в ужасе отшатнулся, потому что в это время несколько рабочих убирали с середины комнаты кучу переломанных костей и перемолотых в фарш мышц. Обилия луж крови, брызг на потолке и стенах я не заметил, только небольшое пятно на полу, рядом с этой бесформенной массой. Мысли в голове пронеслись пронырливой белкой, даже не остановившись ни на чем конкретном, но единственное, на чем я действительно зацепился, не прекращая прокручивать это раз за разом в голове, что эта небольшая кучка – не останки какого-либо животного.

– Быстрее, я не намерен здесь торчать целый день, – прикрикнул на рабочих Оми, и они принялись шуршать быстрее. Когда страшные останки были упакованы в черный мешок и вынесены из комнаты, Оми прикрыл глаза и протянул руку в сторону кровавого пятна на полу, шевеля при этом пальцами, словно перебирая заметные исключительно ему струны на гитаре. Пятно стало медленно исчезать, пока пол снова не стал ослепительно белым. – На этого бака я потратил сегодня не только свое время, но и пришлось прибегнуть к дару, чтобы полностью убрать отсюда даже намек на падаль. – Он говорил в пустоту, выражая тем самым свое пренебрежение и недовольство сложившейся ситуацией, но мне этого хватило, чтобы понять, в каком расположении духа находится командир гвардейцев и сделать определенные выводы. – Так, теперь ты, – он повернулся ко мне. – Выходи в центр.

Я на негнущихся ногах прошел к центру комнаты и повернулся лицом к самураю. Оми стоял, сложив руки на груди. Осмотрев меня с ног до головы, он сморщился, словно лимон надкусил и процедил:

– Как твое имя?

– Ёси, – негромко ответил я, вспоминая, как меня называла старуха в ночлежке, и тут же почувствовал, как мою щеку что-то обожгло. Похоже, Оми залепил мне какой-то магический аналог пощечины. Подняв руку, я приложил ее к щеке, просто, чтобы убедиться, что ее не до крови рассекли.

– Оши! Запомни, сын дешевой шлюхи, которую в недобрый час осеменил кто-то из Оши. Ты – Оши, и все тесты это подтвердили. И теперь, если к тебе обращается человек, стоящий выше тебя, а выше тебя стоят все представители любого клана, ты обязан представиться как полагается: Оши Ёси! Повтори, как тебя зовут?