Изгой. Том 1 (СИ) - Страница 4

– Да и не сильно мы его и били, – из глубины ночлежки прозвучал еще один бубнящий мужской голос, который принялся оправдываться перед каргой. – И вообще… – что он еще хотел добавить, я уже не услышал, потому что раздался грохот, и все обитатели разом замолчали.

Меня, в который уже раз, схватили за плечо, переворачивая на спину, и в глаза ударил яркий свет. Проморгавшись, я с удивлением увидел склонившегося надо мной имперского гвардейца, в форме очень похожей на ту, в которой в мой дом пришли убийцы. Только тактический шлем этого гвардейца был украшен традиционными японскими рогами, выкрашенным в красный цвет. Повернувшись куда-то в сторону, гвардеец громко и внятно произнес.

– Он здесь, Оми-сан. Вот этот произвел всплеск.

– То, что он принадлежит к эта – даже не удивительно, – к моей кровати подошел лощеный офицер, несущий свой шлем под мышкой. – Тебе удалось его идентифицировать?

– Да, Оми-сан, – гвардеец наклонил голову, обозначая поклон. Ах, да, здесь принято кланяться через слово – это всего лишь признак вежливости, ну как в Американской империи, к примеру, в штору не сморкаться, а у нас при обращении с просьбой, говорить «пожалуйста». – Он принадлежит Оши.

– Надо же, – губы Оми скривились в презрительной усмешке. – Святые Оши тоже, как оказалось, не прочь иной раз развлечься. Но использовать шлюх из эта? – он покачал головой. На секунду мне показалось, что он был раздосадовал такому пошлому открытию.

– Забирайте его, я не могу больше находиться там, где воняет хуже отхожего места в моем доме. Хотя, у меня отхожее место не воняет, мои слуги прекрасно знают, в чем состоит их долг.

Еще раз бросив на меня презрительный взгляд, самурай повернулся, чтобы выйти, но тут его остановил первый гвардеец.

– Прошу прощения, Оми-сан, но мальчишку сильно избили. Боюсь, он не сможет идти самостоятельно. Я вообще удивляюсь, почему он все еще жив.

– Что-о-о? – Оми развернулся, и я увидел, как у него дернулась щека. Похоже, что осматривающий меня гвардеец применил ко мне что-то обезболивающее, во всяком случае, я мог наблюдать за происходящим, а не плавать в океане боли. – Кто владелец этой вонючей дыры?

– Я, господин, – старуха выползла вперед, не разгибаясь из глубокого поклона.

– Ты что же никогда не слышала про указ императора Мэйдзи, да будут благословенны к нему духи, что любого, кто произвел магическое действие вне клана, забирает Центр контроля внеклановых магов? Отвечай! – он так рявкнул, что даже я едва не подскочил на кровати и тут же не склонился в нижайшем поклоне.

– Я говорила им, что нельзя бить сильно, я говорила… – залепетала старуха. – Но мальчишка сильно повредил мою ночлежку своим всплеском. Он убил Акиру этим своим смерчем, а Хиро…

Я даже не заметил, как он вынул меч. Одно неуловимое взгляду движение, и голова старухи покатилась по земляному полу. Тело еще с полминуты стояло, фонтанируя кровью, а потом рухнуло на пол. Я смотрел, не мигая, на тело, не понимая откуда в человеке может быть столько крови, которая все еще истекала на пол угасающими толчками. Потом только до меня начало доходить, что именно сделал Оми-сан, но никаких чувств к этой ведьме, точнее к тому, что от нее осталось у меня не было. Раздались крики ужаса, которые тут же стихли, стоило Оми снова открыть рот.

– Ватанабэ, возьми его, и уходим, эту вонючую дыру сжечь, – коротко приказал Оми и направился к выходу.

– Но, Оми-сан, здесь находится почти два десятка человек, – попытался достучаться до самурая гвардеец, довольно бережно поднимающий меня на руки.

– Они не люди, Ватанабэ. Они – эта. Кто когда считал эта? – и Оми вышел в вышибленные двери, которые я только что заметил.

Ватанабэ, держащий меня на руках, покачал головой и пошел вслед за своим командиром. Больше он не делал попыток как-то помочь этим людям. Учитывая, что они пытались меня совсем недавно убить, а старуха и вовсе планировала продать как какую-то вещь, мне их жалко не было. Нас даже не пытались задержать, обитатели ночлежки жались к стенам, и, когда мы подошли к двери, я понял почему. По обе стороны проема стояли четыре гвардейца в полной броне и деловито настраивали портативные огнеметы. Приказ командира был отдан, и подчиненные готовились его выполнить – все просто. Кто когда считал эта? И еще наши возмущаются социальному неравенству. По сравнению с этим у нас хотя бы каждый житель империи имеет право на жизнь и свободу, ну почти, пока не перейдет дорогу императору или клану повыше.

Я закрыл глаза. Как бы я не относился к этим людям, но видеть их страдания мне не хотелось. Хватит с меня и старухи, которой с такой легкостью башку снесли.

Ватанабэ вышел на улицу. Я это понял по обрушившемуся на меня свежему воздуху. До этого момента я даже не представлял, насколько в ночлежке спертый воздух. Оми нигде видно не было. Приоткрыв глаза, я смотрел по сторонам, насколько мне позволяло боковое зрение. Мне было слегка некомфортно от беспомощности и бессилия элементарно идти на своих двоих перед гвардейцами, но особо рыпаться и доказывать свою самостоятельность и несгибаемую волю я все же не решился, будучи не до конца уверенным, что лишнее движение не приведет к моей бесславной кончине. Когда мы подошли к стоящей неподалеку машине, сзади резко пахнуло паленым и раздались жуткие крики, которые, однако очень быстро прекратились.

Несший меня гвардеец даже не оглянулся. Шлем закрывал голову наглухо, лица не было видно, поэтому я не мог понять, что он чувствует в этот момент.

Меня осторожно разместили на заднем сиденье машины, сам Ватанабэ сел за руль. Странные какие-то гвардейцы. В Российской империи он передал бы меня медицинской службе, и тем более не возился сам. Машина сорвалась с места и поехала, быстро набирая ход. Рессоры плавно покачивались, обезболивающее все еще действовало, и я позволил себе закрыть глаза, чтобы немного подремать.

– Открой глаза, живо! – от неожиданности я резко поднялся, хлопая глазами. Как оказалось, уснул я в машине очень крепко и понятия не имел, куда меня в итоге привезли.

Оглядевшись по сторонам, слегка прищурив глаза, потому что от яркого света они начали слезиться, я увидел лишь ослепительно белые стены. Сидел я на белом же операционном столе абсолютно голым.

– Ну что ты башкой вертишь? Слезай, бери одежду, вон ту, на стуле, и вали в свой отсек. Тут кроме тебя полно желающих подлечиться. И что за улов сегодня – одни доходяги, да полудохлые, – проворчал голос моего невидимого собеседника.

Решив слишком не испытывать судьбу, я слез со стола, быстро натянул серый комбинезон и мягкие тапки на ноги, и вышел в открывшуюся передо мной дверь.

Оказавшись в коридоре, потоптался, не зная куда идти. Но тут мне на помощь пришла развернувшаяся прямо передо мной надпись:

«Добро пожаловать в Центр контроля внеклановых магов. Пройдите в отсек номер сто пятьдесят три. Там вы найдете свод правил, которые вам следует соблюдать вплоть до сортировки, после которой вас отправят в вашу будущую школу. Удачного дня».

Ну что же, пойдем искать отсек, тем более, что подлечили меня вполне прилично, нигде ничего не болело, я ощущал только сильную слабость. Вот отдохну немного и начну постепенно вникать, куда меня занесло и что делать дальше.

Центр контроля больше всего напоминал тюрьму. Отсеки для обнаруженных внеклановых магов представлял собой конуру, в которой стояла кровать и маленький откидывающийся столик. Кроме того, в каждом отсеке имелся сортир, в который нужно было заходить спиной, потому что развернуться, чтобы воспользоваться унитазом по назначению, было нереально. Душа не было, как и простого умывальника, чтобы элементарно помыть руки. Если здесь и слышали о гигиене, то вида явно не подавали, хотя, учитывая из каких ночлежек нас собирали по всей Японской Империи, то и обычный унитаз со смывом многие прибывшие счастливчики посчитали бы за самые благословенные блага цивилизации. Как мне объяснил сосед, парень, попавшийся в один день со мной, с которым мы столкнулись в коридоре по пути в свои боксы для ожидания, мы проведем здесь слишком мало времени, чтобы захотеть принять душ. Учить нас никто не будет, не в том смысле, в котором учеба вообще подразумевалась, так что вспотеть вроде бы не должны. Перед отправкой в школу вроде бы будет общий душ, а может и не будет, но на этом все.