Издержки хорошего воспитания - Страница 2

– Уж не русский ли браслет тебя прельщает?

– Нет, я всего лишь привожу такие доводы, которые доступны твоему пониманию. И жду не дождусь, чтобы ты исчез. – Она снова начала злиться. – Ты же знаешь: я не меняю своих решений. Трое суток ты меня изводишь, я скоро рехнусь. На берег я не собираюсь! И точка! Понятно? Мне там делать нечего!

– Ладно, – сказал он, – значит, и в Палм-Бич тебе делать нечего. Даже самая эгоистичная, избалованная, своенравная, вздорная, невыносимая девчонка…

Шмяк! Половинка лимона угодила ему в шею. Одновременно с другого борта доложили:

– Шлюпка готова, мистер Фарнэм.

Переполняемый гневом и недосказанностью, мистер Фарнэм испепелил взглядом племянницу и, отвернувшись, начал быстро спускаться по трапу.

Шестой час пополудни оторвался от солнечного диска и беззвучно рухнул в море. Золотое монисто выросло в сверкающий остров, а легкий бриз, что играл кромкой тента и раскачивал голубые туфельки, вдруг принес песню. Ее выводил мужской хор в точном ритме и полной гармонии с ударами весел, разрезавших голубую бездну. Вскинув голову, Ардита прислушалась.

В изумлении Ардита наморщила лоб. Она замерла, чтобы не пропустить второй куплет.

Ахнув, она выронила роман, который распластался на палубе, и поспешила к борту. Футах в пятидесяти прямо в ее сторону разворачивалась большая гребная лодка с командой из семи человек: шестерки гребцов и кормчего, который стоя размахивал дирижерской палочкой.

Внезапно дирижер устремил взгляд на Ардиту: она свесилась через борт, одержимая любопытством. По мановению палочки песня смолкла. Тут Ардита заметила, что на этом суденышке дирижер – единственный белый человек: на веслах сидела шестерка чернокожих.

– Приветствуем «Нарцисс»! – уважительно поздоровался он.

– Что за вопли? – живо откликнулась Ардита. – Заплыв на ялах для умственно отсталых?

Лодка уже притерлась к борту, и сидевший на носу верзила обернулся, чтобы ухватиться за веревочный трап. Дирижер оставил свой пост на корме; не успела Ардита сообразить, что к чему, как он взлетел по трапу и, переводя дыхание, застыл на палубе.

– Женщин и детей не трогать! – отрывисто скомандовал он. – Орущих младенцев – за борт, мужчин – в кандалы!

От волнения сунув кулачки в карманы платья, Ардита лишилась дара речи.

Перед ней стоял молодой человек с презрительным изгибом губ и голубыми, по-детски ясными глазами на загорелом чутком лице. Иссиня-черные от влаги кудри наводили на мысль о потемневшем изваянии греческого бога. Ладно сложенный, ладно одетый, подтянутый, он смахивал на стремительного нападающего футбольной команды.

– Обалдеть! – вырвалось у нее помимо воли.

У обоих глаза сверкнули холодом.

– Вы капитулируете?

– Упражняетесь в остроумии? – вспылила Ардита. – Вы что, не в себе? Или у вас обряд посвящения в братство?

– Я спрашиваю: вы капитулируете?

– Мне казалось, у нас в стране сухой закон, – пренебрежительно заметила Ардита. – Что вы пили – лак для ногтей? Убирайтесь подобру-поздорову!

– Что-что? – Он не поверил своим ушам.

– Что слышали! Убирайтесь прочь!

Он ненадолго задержал на ней взгляд, будто обдумывая ее слова.

– Еще чего, – выговорили его презрительные губы, – я отсюда ни ногой. Сами убирайтесь, коли есть желание.

Подойдя к борту, он отдал краткий приказ; вся команда без промедления вскарабкалась по веревочному трапу и выстроилась в шеренгу: угольно-черный верзила на правом фланге, коротышка-мулат – на левом.

Форма одежды на первый взгляд была у них примерно одинакова: какие-то голубые робы с бахромой из пыли, глины и лохмотьев; у каждого за спиной болталась небольшая, но, похоже, увесистая белая котомка; под мышкой каждый держал громоздкий черный футляр, в каких носят музыкальные инструменты.

– Смир-р-но! – скомандовал главный, браво щелкнув каблуками. – Направо равняйсь! Вольно! Бейб, выйти из строя!

Смуглый коротышка сделал шаг вперед и козырнул:

– Йес-сэр.

– Слушай мою команду: спуститься в кубрик, экипаж обезвредить, всех связать, кроме судового механика. Этого доставить ко мне. Да, вещмешки сложить вдоль борта.

– Йес-сэр.

Бейб снова взял под козырек и жестом подозвал к себе остальных. После краткого приглушенного совещания они по одному бесшумно спустились в сходной люк.

– Итак, – бодро заговорил командир, обращаясь к Ардите, которая в бессильном молчании созерцала последнюю сцену, – если ты поклянешься своей честью – видимо, честь эмансипированной девицы стоит не слишком дорого, – что будешь двое суток держать свой острый язычок за зубами, то пересядешь в нашу лодку и начнешь грести к берегу.

– А если нет?

– А если нет – наймешься на какую-нибудь посудину и уйдешь в море.

С легким вздохом облегчения, как будто миновав опасный рубеж, молодой человек опустился на канапе, где совсем недавно нежилась Ардита, и вальяжно потянулся. Уголки его рта оценивающе поползли вверх, когда он стал разглядывать броский полосатый тент, надраенную латунь, дорогую обшивку. Взгляд его упал на книгу, потом на безжизненный лимон.

– Угу, – хмыкнул он. – Джексон Каменная Стена[3] утверждал, что лимон прочищает мозги. Надеюсь, у тебя мозги прочистились?

Ардита не снизошла до ответной колкости.

– Потому что тебе дается ровно пять минут, чтобы принять однозначное решение: уйти или остаться.

Из любопытства он раскрыл поднятую с палубы книгу:

– «Восстание ангелов». Занятно. Неужели французский роман? – В его взгляде появился новый интерес. – Ты француженка?

– Нет.

– Как там тебя?

– Фарнэм.

– Фарнэм… А по имени?

– Ардита Фарнэм.

– Вот что, Ардита, прекрати втягивать щеки. От нервозных привычек следует избавляться в юности. Подойди-ка сюда, присядь.

Ардита выудила из кармана резной нефритовый портсигар, извлекла сигарету и с расчетливым хладнокровием закурила, хотя и не смогла унять легкую дрожь в руках; после этого она пружинистой, мягкой походкой двинулась вперед, села на свободное канапе и выпустила дым прямо в купол тента.

– С этой яхты меня не снимет никто, – твердо заявила она, – и если ты думаешь иначе, то у тебя нелады с головой. К половине седьмого мой дядя разошлет радиограммы всем судам.

– Хм.

Она стрельнула взглядом и поймала неприкрытую печать тревоги в едва заметных ямочках по углам его рта.

– Мне-то все равно. – Ардита пожала плечами. – Яхта не моя. Почему бы не отправиться в круиз часика на два? А книгу возьми себе, чтобы не скучать на таможенном корабле, который доставит тебя прямиком в «Синг-синг».

Он презрительно хохотнул:

– Не утруждай себя советами. У меня все было продумано задолго до того, как я узнал про эту яхту. Не одна, так другая – мало ли их стоит на рейде.

– Кто ты такой? – спросила вдруг Ардита. – И чем промышляешь?

– Не надумала отправиться на берег?