Избранные стихи - Страница 17
Изменить размер шрифта:
1968
«Под шестьдесят…»
Под шестьдесят. И смех и грех.
Давно ль я знал заранее,
Что окажусь моложе всех
Почти в любой компании.
Мне было даже на войне
Ничуть не удивительно,
Что все относятся ко мне
Немного снисходительно.
Я прежде в это не вникал,
Как и другие смолоду.
А нынче, словно аксакал,
Оглаживаю бороду.
Как много дат! Как много вех!
И ведаю заранее,
Что окажусь я старше всех
Почти в любой компании.
Со мной почтительны вполне,
Но вот что удивительно:
Юнцы относятся ко мне
Немного снисходительно.
Мне мил их споров юный жар,
Звучит их речь уверенно,
И мнится мне, что я не стар
И что не все потеряно.
1970
«Не ждите от поэта откровений…»
Не ждите от поэта откровений,
Когда ему уже за пятьдесят,
Конечно, если только он не гений, —
Те с возрастом считаться не хотят.
А здесь ни мудрость не спасет, ни опыт,
Поэт давно перегорел дотла…
Другим горючим боги топку топят
Таинственного этого котла.
1970
«Я сторонюсь влиятельных друзей…»
Я сторонюсь влиятельных друзей.
Хотя они воспитаны отменно
И держатся нисколько не надменно,
Я сторонюсь влиятельных друзей.
Хотят они того иль не хотят,
Но что-то в их меняется структуре,
И вовсе не плохие по натуре,
Они уже к тебе благоволят.
А я, сказать по правде, не хочу,
Чтобы меня, пусть даже не буквально,
А в переносном смысле, фигурально,
Похлопывал бы кто-то по плечу.
И потому-то с искренностью всей,
Не видя в том особенной отваги,
Я излагаю это на бумаге:
Я сторонюсь влиятельных друзей.
1970
СВЕРЧОК
Трещат и венцы и крылечки,
Бульдозер их топчет, урча.
Сигает сверчок из-за печки
И в страхе дает стрекача.
И рушится домик вчерашний,
Поверженный, падает ниц —
К подножью Останкинской башни,
Вонзившейся в небо как шприц.
1968
ГРУСТНАЯ ШУТКА
Час придет, и я умру,
И меня не будет.
Будет солнце поутру,
А меня не будет.
Будет свет и будет тьма,
Будет лето и зима,
Будут кошки и дома,
А меня не будет.
Но явлений череда,
Знаю, бесконечна,
И когда-нибудь сюда
Я вернусь, конечно.
Тех же атомов набор
В сочетанье прежнем.
Будет тот же самый взор,
Как и прежде, нежным.
Так же буду жить в Москве,
Те же видеть лица.
Те же мысли в голове
Станут копошиться.
Те же самые грехи
Совершу привычно.
Те же самые стихи
Напишу вторично.
Ничего судьба моя
В прошлом не забудет.
Тем же самым буду я…
А меня не будет.
1973
ТОЙ НОЧЬЮ
Война гуляет по России,
А мы такие молодые…
А это было, было, было
На самом деле…
Метель в ночи как ведьма выла,
И в той метели
Ты нес по ходу сообщенья
Патронов ящик
В голубоватое свеченье
Ракет висящих.
А сзади Колпино чернело
Мертво и грозно.
А под ногами чье-то тело
В траншею вмерзло.
Держали фронт в ту зиму горстки,
Был путь не торным.
А за спиной завод Ижорский
Чернел на черном.
Он за спиной вставал громадой,
Сто раз пробитый,
Перекореженный блокадой,
Но не убитый.
Ворота ржавые скрипели
В цеху холодном,
И танки лязгали в метели
К своим исходным.
Орудье бухало, как молот
По наковальне,
И был ты молод, молод, молод
В ночи той дальней.
Дубил мороз тебя, и голод
Валил, качая…
Ты воевал, того, что молод,
Не замечая.
1974
«Пробудился лес в прохладном трепете…»
Пробудился лес в прохладном трепете,
Заблудились в небе облака,
И летят над нами гуси-лебеди,
В далеко летят издалека.
Мы с тобою в путь не собираемся,
Почему же в тихий этот час
Мы на все глядим — как бы прощаемся,
Словно видим мир в последний раз?
Лебединый клин над лесом тянется,
А в лесу пока еще темно…
Что забудется, а что останется —
Этого нам ведать не дано.
Но прожить не мог бы ты полезнее,
Если хоть одна твоя строка
Белокрылым лебедем поэзии
Поднялась под эти облака.