Избранные сочинения Том V - Страница 13

5. Освобождение рабочих не является проблемой чисто местной или национальной; напротив, проблема эта касается всех цивилизованных наций , так как решение ее необходимо зависит от их теоретического и практического содействия;

6. Международное Товарищество Рабочих , так же как и все его члены, признают , что Истина, Справедливость, Нравственность должны лежать в основе их поведения по отношению ко всем людям, без различия цвета кожи, верований или национальности;

7. Наконец, оно считает своим долгом требовать прав человека и гражданина не только для своих членов, но и для каждого, кто исполняет свои обязанности: „Нет обязанностей без прав, нет прав без обязанностей".[22]

Мы знаем теперь, что эта программа, столь простая, столь справедливая и выражающая простым языком самые законные и самые человеческие требования пролетариата, именно потому, что эта программа исключительно человеческая, содержит в себе все зачатки огромной социальной революции: свержение всего существующего и создание нового мира.

Вот, что должно теперь разъяснять всем членам Интернационала и стать для них совершенно ясным. Эта программа несет с собой новое общество, новую социальную философию, которая должна заменить все прежние религии, и совершенно новую политику, политику международную, которая, спешим заявить это, как таковая, не может иметь иной цели, кроме разрушения всех государств. Для того, чтобы все члены Интернационала могли сознательно выполнить свою двойную обязанность пропагандистов и естественных вождей масс в Революции, необходимо, чтобы каждый из них был сам проникнут, насколько возможно глубже, этой наукой, этой философией и этой политикой. Недостаточно, чтобы они знали и говорили, что они хотят экономического освобождения рабочих, полного пользования продуктом своего труда для каждого, уничтожения классов и политического порабощения, осуществления полноты человеческих прав и полного равенства прав и обязанностей для каждого, — одним словом, осуществления братства людей. Все это, разумеется, очень хорошо и весьма справедливо, но, если рабочие Интернационала остановятся на этих великих истинах, не углубляя их условия, последствия и смысл, и если они будут довольствоваться их достоянным повторением в этой общей форме, они сильно рискуют превратить их скоро в пустые и бесплодные слова, в общие непонятые места.

Но, скажут нам, все рабочие, даже когда они члены Интернационала, не могут стать учеными; и недостаточно ли, чтобы в среде этого общества нашлась группа людей, обладающих вполне, насколько это возможно в наше время, наукой, философией и политикой социализма, чтобы большинство, чтобы рабочие массы Интернационала, доверчиво подчиняясь их руководству и их братскому командованию (стиль Гамбетты, якобинца — диктатора по преимуществу), могли быть уверены, что они не свернуться с пути, который должен привести их к окончательному освобождению пролетариата?

Вот рассуждение, которое мы довольно часто слышали от авторитарной партии, ныне торжествующей в Женевском Интернационале, не открыто высказываемое, — для этого у нее нет ни достаточно искренности ни достаточно смелости, — а потихоньку, со всякого рода более или менее искусными умалчиваниями и комплиментами по адресу высшей мудрости и всемогущества суверенного народа. Мы всегда Горячо выступали против него, потому что мы уверены, — и вы, конечно, вместе с нами, товарищи, — что когда Международное Товарищество. Рабочих разделится на две группы: одна, заключающая в себе большинство и состоящая из членов, вся наука которых будет состоять в слепой вере в теоретическую, и практическую мудрость ее вождей, и другая, состоящая только из нескольких десятков руководителей, эта организация, которая должна освободить человечество, превратится сама в некоторого рода олигархическое государство, худшее из всех государств; и больше того, это прозорливое меньшинство, ученое и искусное, которое возьмет на себя, вместе со всею ответственностью, все права самодержавного правительства, тем более деспотического, что деспотизм его тщательно скрывается под внешностью услужливого уважения к- воле и решениям суверенного народа, решениям, всегда инспирированным самим правительством этой так называемой народной воле; это меньшинство, говорим мы, повинуясь необходимостям и условиям своего привилегированного положения и подвергаясь судьбе всех правительств, будет становиться все более и более деспотичным, зловредным и реакционным. Это именно и случилось в данный момент с Женевским Интернационалом.

Международное Товарищество Рабочих может стать орудием освобождения человечества только в том случае, если оно сначала само освободиться, а оно будет свободно только когда, перестанет делится на две группы, большинство — слепых орудий, и меньшинство — ученых машинистов, и когда сознание каждого его члена будет проникнуто наукой, философией и политикой социализма.

Социальная наука лишь ветвь единой науки, всей науки, как само человеческое общество есть лишь последняя известная нам степень развития того бесконечного целого реального мира, которое мы называем природой. Социальная наука, предметом которой являются общие законы исторического развития человеческих обществ, — развитие, столь же неизбежное, как развитие всех других явлений в природе, — есть венец естественной науки. Следовательно, она предполагает предварительное знание всех других позитивных наук, что вначале повидимому должно ее сделать совершенно недоступной неразвитому уму пролетариата.

Или надо будет ждать дня, когда правительства, вдруг почувствовав сильную любовь к эксплоатируемым массам, учредят серьезные научные школы для детей народа, школы, в которых, вместо суеверия, столь благоприятного интересам привилегированных классов и господству государства, будет царствовать разум, освободитель народов, и в которых каждодневный катехизис будет заменен естественными науками? Это значило бы осудить себя на очень долгое ожидание. И даже если для народа откроются школы, действительно достойные этого имени, он не в состоянии будет обучать в них своих детей в продолжении всего времени, какое требуется для серьезного научного образования. Где он возьмет достаточно средств для того, чтобы содержать их там в продолжении десяти, восьми или даже только шести лет? В самых демократических странах громадное большинство детей народа посещает школы едва лишь в продолжение двух лет, или самое большое трех лет; после чего они должны зарабатывать себе на жизнь, а известно, что значат эти слова: зарабатывать себе на жизнь, для детей народа! Вступив в условия наемного труда, пролетарий должен неизбежно отказаться от науки.

И, однако, в крупных населенных центрах, в Англии, Франции Бельгии, Германии, просвещенные и искренние друзья рабочего класса открыли вечерние школы для народа, в которые масса рабочих усердно ходит, забыв свою дневную усталость, чтобы получить в них первые сведения позитивных наук. Эти школы драгоценны не по количеству знаний, какие они могут дать посещающим их, а благодаря настоящему научному методу, в который они вводят мало по малу эти девственные умы, стыдящиеся своего невежества и жаждущие знаний. Научный или позитивный метод, который не признает никакого синтеза, который бы не был предварительно проверен опытом и тщательным анализом фактов, разумный рабочий усвоив его себе, становится в его руках могучим орудием научного исследования, при помощи которого он живо справляется со всеми религиозными, метафизическими, юридическими и политическими софизмами, которыми заботливо старались отравить его ум, воображение и сердце с его самого раннего детства.

Но эти школы едва достаточны для того, чтобы дать рабочему приблизительное знание некоторых главных фактов очень небольшого числа наук. Столь несовершенное знание естественных наук не может служить основой социальной науке, в которой он, следовательно, присужден попрежнему оставаться невежественным...