Избранные произведения. Том 2 - Страница 119
Таково начало литературной деятельности Ан. К. Но с чисто ломоносовской настойчивостью и верой в себя преодолевает он грамматику, и вскоре мы видим в нем одного из блестящих представителей русского эпистолярного стиля.
Еще с большей легкостью овладевает он версификацией.
Пока собрано до шестидесяти стихотворений Ан. К. Но, конечно, их много больше рассеяно в незарегистрированных еще письмах. Следы некоторых стихотворений уже найдены.
По большей части стихи эти — шутливые послания к друзьям.
Но Лядов-поэт куда более мягок и незлобив, чем Лядов-карикатурист.
Стихи эти имеют троякое значение.
Во-первых, они говорят о многогранности русского таланта вообще и таланта Лядова в частности.
Во-вторых, они показывают, насколько сильна была в Ан. К. потребность обмениваться впечатлениями, жить в органическом общении с людьми и в общении именно на поприще искусства.
В-третьих, они подкрепляют многое в биографии, внешней и внутренней, Ан. К.
К сожалению, они теряют много своей соли оттого, что обращены к инициалам, то есть лицам, публике неизвестным.
Технически не всегда совершенные, они тем не менее отличаются очень свежими рифмами и, всегда удачными (в звуковом смысле), стремлениями к каламбуру в рифме, как, напр.:
Или:
Или:
Неоднократно писал Ан. К. стихи своему портному Орлову. Вот одно из них:
При огромном уме, которым обладал Ан. К., очень характерно, что в постижении мира он, с чутьем истинного художника, давал предпочтение интуиции, как можно судить из следующих строк:
Необычайно ценны следующие стихи о самом себе, посланные родным как новогоднее приветствие:
В одном стихотворении увлечение идеями Льва Толстого отразилось так:
На этом стихотворении позднее была сделана приписка: «Фу, как глупо!!!»
Прочитав «Божественную комедию» в переводе Федорова, Ан. К. так выразил свое возмущение недостатками перевода:
Строгое отношение к искусству сквозит в этих стихах. Искусство — подвиг избранных:
Среди стихов Ан. К. есть две небольших шутливо-повествовательных вещи, описывающих летнюю дачную жизнь. Начало одной из них проливает свет на одну из причин вечной тоски Ан. К.:
Но и «красное лето» бывало не особенно красно для Ан. К. «Как мы живем?» — пишет он: «Беру фотографию и снимаю»:
И называет тут же эту фотографию «позорной пасторалью».
К стихописанию своему Ан. К. относился как к «греху», называл стихи свои «деланными».
Но если можно на стихи Ан. К. смотреть как на шутки, то нельзя не видеть в письмах его высокого искусства.
Пока они не изданы целиком, нельзя и понятия дать, как обаятельно-цельно отражен в них весь его облик, как искрится в них и сверкает многогранная его личность.
Но о стиле этих писем можно сказать и теперь несколько слов, если судить даже только по выдержкам, приводимым в настоящем издании.
Написанные довольно мелким, скрытным, меланхолическим, красивым почерком во второй половине жизни, а в первой — размашистым и неустановившимся, они поражают изящным своим лаконизмом и мощной изобразительностью.