Избранные произведения. Том 1 - Страница 85
Изменить размер шрифта:
Notturno
Безумья буйным бременем тяжел,
Тропой зверей в ущелье я сошел.
Холодной лавою по недрам скал
Зеленый яд луны стекал в провал.
И бешенства кипящая струя
Лилась в уста жемчужного ручья.
Я поднял голову: мятежный вид!
Здесь в корчах ярости застыл гранит
Там жутко выветрился известняк,
На допотопный походя костяк.
Как будто в паутине лирных струн
В корнях запутался гигант-горбун.
И хохотом времен оскалив рот,
На корточках пред ним присел урод.
Здесь девушка нежнейших ног овал
Откинула: грызет ей грудь шакал.
Ушастый карлик, преступленьем пьян,
Сквозь лунный пробивается туман.
На красоту и на добро восстав,
В белесых кольцах дыбится удав.
Две жабы животом цветы гнетут,
Выглядывая жертву, замер спрут.
Без счета высятся из-за угла
Тоскою обезглавлены тела.
Возлег мертвец, распухший и немой,
И с пальцев плесень виснет бахромой.
Чье небо здесь к чьему спустилось дну? —
Тревожную спросил я тишину.
Меланхолично отвечала тишь:
Ты эти образы в себе таишь.
Вечер
От гор ложатся тени
В пурпурный город мой
Незримые ступени
Проходит час немой.
И звон соборов важных
Струится в вышину,
Как шепот лилий влажных,
Клонящихся ко сну.
И тихо тают дымы
Согревшихся жилищ,
И месяц пилигримом
Выходит, наг и нищ.
Птенцов скликают птицы
И матери — детей.
Вот вспыхнут звезд ресницы
Потоками лучей.
Вот вздрогнет близкой ночи
Уютное крыло,
Чтоб всем, кто одиночит,
От сердца отлегло.
Ночь
О, как больно вспомнить мне
В этой звездной тишине
Всё, что было, что прошло,
Всё, что сам я сделал зло.
Ничего не изменить.
Только тоненькая нить
Не дает мне ввысь уйти
С запоздалого пути.
В темноте один иду.
В чьем-то радостном саду,
За высокою стеной,
Меж деревьев шум ночной.
И доносятся едва
Незабвенные слова,
Что забыли жизнь мою:
«Милый… Милая… Люблю…»
«Налегла и дышать не дает…»
Налегла и дышать не дает
Эта злобная, зимняя ночь.
Мне ее ни с земли, ни с высот
Не согнать, не стащить, не сволочь.
Есть для глаз пара медных грошей,
Лихо пляшет по телу озноб.
Мчится в крыльях летучих мышей
Мимо окон измерзнувший гроб.
Золотой чешуею звеня
И шипя издыхающим ртом,
Гаснет в мокрой печи головня,
Холод барином входит в мой дом.
Не стянуть отсыревших сапог
И пальтишком костей не согреть.
Но весны нарастающей рог
Мне трубит, что нельзя умереть.
Черепа
Я боюсь получасов
Одинокого удара.
В них отмстительная кара,
Гнусный шепот мертвецов.
Их медлительность тупа,
И звучат они по дому
Ужасом всему живому,
Как пустые черепа.
Утром подвиг, днем мечта,
Ночью алая пучина.
В каждом часе есть личина,
В получасе — нагота.
Он бесстыден и безлик,
Безобразно одинаков.
Нет страшней у смерти знаков,
Чем беззубый этот крик.
И когда, друзья, средь нас,
Издевающийся, хилый,
Как со дна гнилой могилы,
Раздается получас —
Знайте: кончен жизни сон,
Если сердце ненароком
Иль обманутое роком,
С ним ударит в унисон.
Решение
Ужели умереть вдали
Единопламенных вулканов
И в недра темные земли
Уйти с лицом необожженным?
Нет, я из гроба убегу,
Свой саван выброшу кровавый
В лицо огромному врагу,
Как зарево моей свободы.
Холодный ветер снежных гор
И двух озер кавказских буря
Забросят в северную степь
Раскаты песенного грома.
И миллионами сердец
Со мной созвучная Россия
Сплетет из гроз своих венок
На череп мой, сгоревший в грезах.