Избранные произведения. Том 1 - Страница 83
Изменить размер шрифта:
Голод на Волге
Вот я вижу, вот я слышу —
И ничем не заглушить, —
Как на Волге дети дышат
В умирающей тиши.
Снег одел их: съели крышу.
Мышь под печкой не шуршит.
Гложет хилую ручонку
Семилетний старичок.
Он прижал к себе сестренку
На костлявое плечо.
Не подобен он ребенку,
Этот высохший стручок.
На его лобишке малом
Голод четко написал,
Как, родимая, устала
Черноземная краса,
Как ногами генерала
Белый бес на ней плясал.
Как в столетьях-лихолетьях
Рабство сéкло спину ей,
Как неслась она под плетью,
Под упряжкой богачей,
Как упал под черной клетью
Неоглядный мир полей.
Все, кого войной убило,
Детским взглядом шлют нам весть.
В этом личике застылом,
В этом плаче: «Дайте есть» —
Все написано, что было,
Только разве вам прочесть?
И в пустой тиши избенок
Так сидит и няньки ждет,
Скорбью старческих глазенок
Избяные бревна жжет,
Так сидит старик-ребенок,
Няньки-смерти тихо ждет.
Тихо нянька поглядела.
Замахнулась… Чьей рукой?
Потрошат ребячье тело.
Чьей рукою и какой?..
А тебе какое дело? —
Материнскою рукой!
Ты живешь, и ешь, и дышишь.
Смертный час свой веселишь.
И в проеденные крыши
Не твоя глядится тишь.
Не твои исчезли мыши,
И не твой убит малыш.
Наш он! Наш! И к нам, усталым,
Крик его издалека
Долетел, и детям малым
От рабочего станка
Встала помощь мощным валом
Из последнего куска.
Что ж, бросайте подлый камень,
От бессилия рыча.
Золочеными клыками
Изнуренных рвите нас.
Смертной Волге жить веками.
Вашей жизни только час.
Повесть
Рассказать вам праздничную повесть?
Вот она:
Мужик, голодными метелями обмотанный,
На базар вынес совесть —
Не для того, чтобы торговать,
А чтоб даром ее раздавать.
Много ль вынес, иль мало —
На всех бы сытых достало.
Белоперая метелица
Мягким пухом стелется.
Товары торопятся
В корзины угробиться.
Толпой богатеи
Покупают, потеют.
Мужик в печали великой
Стоит да выкликивает:
«Совести, совести,
Кому надо совести,
Кому надо совести,
Простой человеческой совести?
Берите, прохожие,
Девушки пригожие,
Толстосумы-купцы,
Бумажные молодцы.
Пройди всем базаром —
Ничего не возьмешь даром.
А я о цене не говорю,
Даром даю.
Совести, совести,
Кому надо совести?
Возьмите хоть кусочек для праздника…»
«А что с ней делать, дяденька?»
«Даром товар, даром и совет. Берешь иль нет?
У тебя что к сочельнику зарумянено:
Свинина иль баранина?
Полгуся?
Иль весь порося?
Прежде чем сесть
Да без оглядки есть,
Кусочек совести, с зернышко,
Положи себе в горлышко».
«Это вместо соли,
Что ли?»
«Нет, дитятко, нет,
Дослушай совет:
Нужна соль в избе,
А совесть — в тебе.
А в праздничный ужин
Мой товарец особенно нужен.
Без совести как?
Тебе кусок, а Волге песок.
А с совестью так:
Тебе кусок — и Волге кусок.
Понял, дитятко? Да где ж ты, милый?
Ишь, как ножом его отхватило.
Сгинул, пропал,
Как про Волгу услыхал.
Совести, совести,
Кому надо совести,
Простой человеческой совести?..»
Отшумел базар,
Свернулись лотки,
Расхватали товар
Богачи-едоки.
Стоит мужик голодный,
Метелью обмотанный.
Сытым не нужна совесть.
Вот она,
Праздничная повесть.
Полночь
Какая осенняя ночь,
Какая полночная осень!
Все это уж было давно.
И так же был сумрак несносен.
И так же кричал на камнях
Ребенок, голодный, холодный,
Из судорог страшного дня
Заброшенный в мрак безысходный.
И так же сквозь девичий смех
По скверам гнусавила похоть.
И так же легко было тьме,
И так же, и так же мне плохо.
И те же вбивали часы
Двенадцать мертвящих ударов
В пожары созвездий косых,
В огонь этих дальних пожаров.
Но гневно простерлась у стен
Могила того великана,
Который грозой проблестел
И в славу бессмертную канул.
И пела со стоном стена
Не рабскую песню «Коль славен» —
Свободный «Интернационал», —
Тревожа полуночный саван.
И слышал призыв великан:
«Вставай!» И цветы на кургане
Дыханьем своим колыхал.
«Я встану, — шептал он, — Мы встанем».