Избранные письма. Том 1 - Страница 3
203. Из письма К. С. Станиславскому. 1906. Начало июля. Кисловодск430Читать
204. В. В. Лужскому. 1906. 9 июля Кисловодск432Читать
205. Из Письма К. С. Станиславскому. 1906. 10 – 11 июля. Кисловодск433Читать
206. К. С. Станиславскому. 1906. Август436Читать
207. Л. М. Леонидову. 1906. Август – сентябрь. Москва437Читать
208. Л. М. Леонидову. 1906. Осень. Москва437Читать
209. К. С. Станиславскому. 1906. 4 ноября Москва438Читать
210. К. С. Станиславскому. 1906. 4 ноября Москва440Читать
211. К. С. Станиславскому. 1906. 4 ноября Москва442Читать
212. В. И. Качалову. 1906. Конец декабря. Берлин445Читать
213. К. С. Станиславскому. 1907. Январь449Читать
214. Из письма К. С. Станиславскому. 1907. Январь (между 22‑м и 27‑м). Москва449Читать
215. В. Ф. Комиссаржевской. 1907. 11 мая Петербург450Читать
216. О. Л. Книппер-Чеховой. 1907. 27 июня Усадьба Нескучное451Читать
217. Е. Н. Немирович-Данченко. 1937. 30 августа Москва453Читать
218. Е. Н. Немирович-Данченко. 1907. 4 сентября Москва455Читать
219. Г. С. Бурджалову. 1907. Декабрь (вторая половина). Москва458Читать
220. А. И. Сумбатову (Южину). 1908. 6 марта Москва458Читать
221. В. А. Теляковскому. 1908. 7 марта Москва459Читать
222. А. П. Ленскому. 1908. Март. Москва460Читать
223. Из письма Е. Н. Немирович-Данченко. 1908. 20 августа. Москва460Читать
224. Л. Н. Толстому. 1908. 28 августа Москва461Читать
225. В. И. Качалову. 1908. Ноябрь (?). Москва461Читать
226. К. С. Станиславскому. 1908. 28 – 29 ноября. Москва462Читать
227. Н. Е. Эфросу. 1908. Декабрь (после 21‑го). Москва468Читать
228. В. А. Салтыкову. 1908. Москва472Читать
229. В. И. Качалову. 1908 (?)472Читать
230. А. П. Ленскому. 1908 (?). Москва474Читать
231. К. С. Станиславскому. 1909. Между 4 апреля и 9 мая. Москва474Читать
232. Л. Н. Андрееву. 1909. 17 сентября Москва475Читать
233. И. Н. Игнатову. 1909. Сентябрь (вторая половина). Москва476Читать
234. Из письма Е. Н. Немирович-Данченко. 1909. 20 октября Москва477Читать
Комментарии479Читать
Творческая личность Вл. И. Немировича-Данченко в его письмах
В театральном наследии Владимира Ивановича Немировича-Данченко, сохранившемся непосредственно в его слове, особое по своему сегодняшнему значению место принадлежит его письмам. К счастью для нас, он написал их за свою долгую жизнь великое множество. Эпистолярное общение даже с теми людьми, с которыми он постоянно виделся, всегда чрезвычайно много значило для него, постепенно сложившись в особую сферу его духовной деятельности. Недаром он так часто писал свои письма по ночам, отрывая для них время от сна, после напряженнейшего дня работы в театре, а летом отдавал им иногда сплошь те короткие периоды своего отдыха между театральными сезонами, которые он проводил в деревне или в Крыму. Недаром большую часть его писем составляют обширные развернутые высказывания-послания, для которых ему не хватает обычного листа почтовой бумаги, как бы плотно этот сложенный вдвое лист ни заполнялся его бисерно мелким, но четким и изящным почерком, почти не менявшимся с течением десятилетий. В широком и непрерывном потоке его писем нередко встречаются и такие, для которых ему требовались целые самодельные тетрадки по десять-двенадцать, а иногда и по двадцать страниц большого формата. Такие послания Владимира Ивановича К. С. Станиславский, бывало, шутя называл «письмами-monstres» (то есть «чудовищно огромными»). Характерно, что даже в таких огромных письмах он почти никогда не прибегает к скорописи, обозначая сокращенно лишь служебные, обиходные слова, и редко что зачеркивает или заменяет в том, что им написано. Срочная необходимость подобного послания могла позволить ему разве что воспользоваться карандашом вместо обычных чернил («для скорости» и в виде исключения, за которое он всегда просит извинения). Однако все таким же четким и законченным, чуждым нервической торопливости оставался и в этих случаях каждый абзац, такой же безукоризненно опрятной — каждая страница. Но еще менее могла повлиять какая бы то ни было спешность высказывания на внутренний размах письма, на внутреннюю напряженность и неуклонную последовательность хода мысли, как бы диктующую автору одну строку за другой. В этих больших письмах наиболее ярко сказывается эпистолярный талант Немировича-Данченко.
Это талант совершенно особенный по своей природе, редко встречающийся даже у людей, как говорится, пишущих, в том числе и у профессиональных литераторов. Его сущность заключается не столько в стиле, чуждающемся трафаретов многословия, благородно-строгом и в то же время насыщенном свежестью красок, сколько в удивительной способности высказаться в форме письма, которая для большинства людей всегда все-таки остается в какой-то мере условной, ограниченной, сковывающей (ведь все мы обычно оговариваемся: «в письме всего не скажешь — остальное при личном свидании»), высказаться без всяких препон, совершенно раскованно, свободно и полностью, то есть в полном соответствии с продиктовавшей письмо душевной потребностью. Поэтому в письмах Немировича-Данченко нет и не могло быть никакой примеси мертвящей «литературности». В них сравнительно редки описания и портреты, да и эти немногие возникают обычно как бы на ходу, по поводу, в связи с чем-то гораздо более важным и существенным, что сейчас занимает или волнует автора. Удивительно, как явственно звучит в письмах Немировича-Данченко — во всех без исключения, от короткой деловой записки до послания размером чуть ли не в целый печатный лист, — его голос, как слышится в них его живая интонация, как в них ощутимы процесс его размышления, его манера развертывать свою мысль в беседе, увлекать, «заражать» своим увлечением, спорить, убеждать и добиваться. Если негладкая, корявая фраза способна точнее передать то, что в данный момент ему особенно важно высказать, он, вероятно, инстинктивно, а может быть, порой и сознательно, так и оставит ее корявой, не станет ее выправлять и отглаживать. Если незаконченная, как бы оборванная в середине фраза полнее выразит владеющее им чувство — пусть так и остается незаконченной. Если же сложность логического развития мысли, или напор доказательств, или страстность убеждения невольно выльется на письме в нагромождение длинного периода, в настойчивость повторений — пусть это так и останется громоздким, пусть даже потребует перечитывания, зато будет живым, разговорным, а не специально приспособленным для письма. Есть в эпистолярном таланте Немировича-Данченко что-то близкое к его режиссерскому неустанному «привинчиванию», как он это называл, кусков и кусочков сценического действия в работе с актером. Внутренне действенным представляется большинство его писем. Не потому ли многие из них так легко превращаются для нас сегодня в письма-беседы, в письма-речи, в письма-требования, укоры, призывы, напоминания, споры об искусстве, незаметно вовлекая читателя в непосредственное общение с их автором. Но, разумеется, дело тут далеко не только в его особом эпистолярном таланте, и читатель не раз будет иметь случай в этом убедиться.
Настоящее двухтомное издание не впервые знакомит читателя с письмами Немировича-Данченко; в начале 50‑х годов были подготовлены к печати и в 1954 году вышли в свет триста пять «избранных писем», которые составили второй том его «Театрального наследия», а семь лет спустя, в последнем выпуске «Ежегодника МХТ», было опубликовано в качестве дополнения к нему еще семьдесят два письма. После этого появилось еще несколько гораздо менее обширных публикаций на страницах историко-театральных сборников и в журнале «Исторический архив» (1962, № 2). Ряд интереснейших писем Немировича-Данченко, связанных с деятельностью Музыкального театра его имени, впервые был опубликован в книге П. А. Маркова «Режиссура Вл. И. Немировича-Данченко в Музыкальном театре» (М., ВТО, 1960). Многочисленные извлечения из неизданных прежде писем вошли в книге Л. М. Фрейдкиной «Дни и годы Вл. И. Немировича-Данченко (Летопись жизни и творчества)». М., 1962. Таким образом, значительная часть писем Немировича-Данченко, общее количество которых в известных нам собраниях составляет на сегодня приблизительно две тысячи, за последние десятилетия уже перешла из бережно хранимого достояния архивов и музеев в общедоступное богатство современного советского театра и стала одним из источников дальнейшего развития его культуры и влияния на мировое театральное искусство. Но теперь, когда книга «Избранных писем» давно уже превратилась из «настольной», какой она была для многих деятелей театра ныне старшего поколения, в «библиотечную», хотя и в библиотеке трудно доступную, необходимость новой публикации писем Немировича-Данченко совершенно очевидна.