Избранное. Том 3. Никогда не хочется ставить точку - Страница 75

Рад, что тебе понравились гранаты. А то у пижонов вначале при слове «гранат» горят глаза, потом они разочарованы — камень, видишь ли, в гранатовый браслет не вправлен. Кстати, гранат — это камень верности. Посему можешь, татарская твоя душа, подарить его жене. Один из «больших камней» я тебе оставлю. Мелочи еще много.

Знаешь, рукопись я прочел с трудом, но рецензию постарался написать максимально добросовестно. Мне плевать, на «принято — не принято», звание российского литератора обязывает в данном случае к искренности. Искренне я и написал. Я обязан предостеречь автора от мук графоманства, мне автора жаль, а не будущих редакторов и рецензентов, им за это деньги платят. Основы нету. Была бы основа, честное слово, просидел бы неделю вместо трех дней, написал бы автору лично подробнейшую инструкцию. Но.

[?]

Ты хандришь, Алька. Чувствую это по тону письма. Единственное, чем могу утешить, — это тем, что в печали созревают необходимые решения, которые потом уже не надо исправлять.

Супруги Негребецкие — знакомые О. М. Куваева.

Залив Креста 28 июня 1963

Здравствуйте люди из племени Негреб Ец Ких!

Пять дней назад борт системы Ли-2 вывез меня вместе с тюками и ящиками с острова Врангеля на мыс Шмидта. Через сутки случайным Ан-2 мы попали в эти благословенные края черных крутых сопок и туманов. Парикмахерша по имени Тоня остригла мою шевелюру, и по ее личной просьбе была также ликвидирована борода, брезентовые штаны я выстирал еще раньше. Сейчас хожу вполне цивильный и наслаждаюсь благами, которые можно найти в чукотском портовом поселке. Блага, конечно, относительны. На другой вечер сразу выезжаем в верховья реки Амгуэмы и начинаем сплав. Сплав будем делать вдвоем, так как одного сотрудника отзывают в Магадан. По полученным сведениям, вода в Амгуэме прет со страшной скоростью. Это хорошо, тем более что торопиться нам некуда. На море все еще стоит лед, и раньше пятнадцатого плавать на вельботах вряд ли будет возможно. Значит, на 200 километров реки — пятнадцать суток времени. Более чем достаточно, если учесть, что у нас великолепная спасательная лодка с парусом.

Хочу сделать остановку в нижнем течении и сходить на озеро Якитики. Оно стоит в пустынных горах, в семидесяти километрах от русла. Уж очень хорошо название — Якитики. В Южной Америке есть озеро Титикака, я как-то еще в школе начитался о нем всякой чепухи. Ну, заменим пока Титикаку озером Якитики. Романтика, леший бы ее побрал! Хорошо все-таки жить на этом свете, когда существует река Амгуэма, озеро Якитики и лагуна Ионивеем куэм, куда мы попадем через месячишко. Да, был на рентгене. Все это бредни насчет туберкулеза как и следовало ожидать, оказалось плешью. По заключению врача, для взрослого слона мои легкие не годятся, «но для маленького слоненка вполне подойдут.» Есть расширение сердца, — видимо, от злоупотребления трубкой и крепким чаем. Ну, лет на двадцать еще хватит. В общем, жизнь прекрасна и удивительна.

Как там у вас в столице? Чертовски все это далеко. От всей души желаю хорошего, веселого, теплого лета.

С дружеским приветом. Ваш Олег.

Попов Андрей Петрович — геолог.

[1959–1961]

С седьмого класса я отравился мечтой о тех странах, что лежат за горизонтом, кончил институт и вот, поработав два года, понял, что даже профессия геолога или геофизика не дает полного удовлетворения этой мечте. Сейчас у меня богатейшие возможности для научной работы и карьеры. Можно даже говорить о кандидатской кличке через четыре пять лет при определенной интенсивности труда. Ну, а дальше что?.

Сейчас я пишу интенсивнейшим образом. Я вполне согласен с вашим тезисом о том, что не важно сразу печататься — важно научиться писать хорошо, так хорошо, чтобы в любом обывателе разбудить дремлющую в нем душу, кочевника. Вот что главное.

Люди просят у жизни всякого: кто денег, кто красоты, кто талантов. Пусть же даст мне фортуна возможности шляться по планете именно так, как я хочу, и умение писать об этом так, чтобы жирным дачникам не спалось по ночам, — и счастливее меня не будет человека. Удивительно и прекрасно каждое место на земле (кроме городов и поселков), и люди обязательно должны понять это. Может быть, посмотреть, как мчится по кочкам вспугнутый олень, не менее достойное занятие, чем слушать «Пиковую даму». А ведь мне повезло в жизни — я уже видел и держал в руках розовую чайку, и мы вместе пили из алюминиевой ложки коньяк на Ятролявеем. Я слушал, как плачут на озерах гагары, и наши спины сгибались под тяжестью гусей. Не каждому посчастливилось замирать от ужаса в Восточно-Сибирском море, не каждый чуть не плакал от злости на тридцатом километре кочек. Я благодарен своей работе за это.

Еще раз спасибо за Ваши заботы в «Вокруг света». Напечататься там — это не только огромная моральная поддержка. Если в редакции уверуют в наличие у меня пусть небольших литературных способностей, то я верю, что эти Люди заразятся и планами по растревоживанию душ обывателей, о возможности романтики в наше время. Более того, не пора ли начать давать художественную географию нашего Отечества, прекрасной старушки Земли?

Сейчас у меня страшная суматоха. Собираю экспедицию на Врангеля и Восточную Чукотку. Февраль, март, апрель буду на собаках гонять по Врангелю и от Врангеля, лето буду плыть от м. Шмидта к Уэлену и потом в Провидения. В общем, за семь месяцев надо сделать около 200 километров на собачках и 2500 на вельботе. По идее справляюсь. Сейчас я как раз дошел до точки определенной зрелости в путешествиях. Этим летом, как Вам известно, от Певека доплыл до мыса Биллингса и вернулся обратно. Лодка была фанерная, погода сквернейшая. Пробовал пробиться на этой лодке ко. Врангеля. Не пустили льды. Может быть, к счастью. Может быть, если бы они не торчали в десяти километрах от берега, от меня остались бы только воспоминания. Но пролив Лонга я все же пересеку. Буду вторым человеком после Боба Бартлетта, который сделал это в свое время.

Да. А ехать как-то даже не очень хочется. Видимо, я слишком много энергии положил на организацию этого вояжа, слишком о нем мечтал. И вот теперь, когда все барьеры перекрыты и осталось только делать, — особой радости нет. Плохо то, что в этой фирме ничего не имеется. Все, буквально все снаряжение приходится добывать самому. Ну да ладно. Как говорят, не нравится — не берись. Улетаю в первых числах февраля. Возможно, первого февраля. У меня в связи с этим будет к Вам просьба. Я написал в Географгиз письмо с заявкой на книгу о путешествии этого года. Ведь я же был на месте гибели Шалаурова, был на острове его имени, нашел пару интересных древних стоянок, гигантских жилищ полуподземного типа. Кроме того, само путешествие было интересным. Шелагский мыс на лодках огибали единицы. Это я узнал твердо. Куча материалов о полярниках. С ними я здорово подружился. В общем, я предложил им книгу, об этом была договоренность.

Вот все о делах. Настроение на среднем уровне. В общем-то здесь я, кажется, на месте. Дали неплохое жилье.

Север все таки, всякие колоритные рожи и т. д. В Москву не тянет, разве что к друзьям. Иногда здорово вспоминается это. Очень рад, что Ваш потомок растет бодрым и хватким парнем. Нечего плодить всяких слюнявых интеллигентов. Пусть будет землепроходцем. Да, кажется, уже и здесь я становлюсь последним из могикан. Через два года для Чукотского сектора Арктики маршрутные работы будут не нужны.

Катерок бы мне или маленькую шхунку. Занялся бы я тогда морскими съемками. Но в этот год пока покупки судна в институте не предвидится, хотя в плане такое дело есть. В общем, до января я здесь зажат крепко. До сентября работаю, потом отчет. Ну а там будет видно. Куда поведет писательская кривая и кривая жизни вообще. Навел справки о возможности лето пробыть на зверобойном судне, а зиму жить в Уэлене. Можно. Говорят, сделаем. Может быть, будущий год я именно таки проведу. Но это только в том случае, если Гёографгиз заключит договор на книгу.