Избранное: Стихотворения. Поэмы. Переводы - Страница 97
Изменить размер шрифта:
Ираклий Абашидзе (р. 1909)
Голос у Голгофы
Вот я у Голгофы,
О боже,
Вот я у Голгофы,
Где свет мне забрезжил
И день твой погас при распятьи,
Я — чистой молитвы грузин,
Благодатные строфы,
И сонмам безбожных —
Я Грузии отчей проклятье.
Я — древо сухое,
Нагое,
Безлистное древо,
Твой цвет — не увянет,
Твой ствол — непреклонен и строен,
Ты — солнце,
Распятое
Дланью неправого гнева.
Тень солнца померкшего —
Казни я не удостоен.
И ведомо только тебе,
Только мне,
О, сладчайший,
Блаженство распятья,
Что жители слезной юдоли —
Народы земные —
Равняют
С отравленной чашей
И мукой горчайшей, —
Одним только нам,
И не боле.
Я — червь,
Я — молящий о жалости грешник,
Но кто же,
Кто зов твой услышал
И понял, как я,
Ты — властитель
Всех душ,
Всех глубин тайнозритель,
Мой боже,
Но душу твою
Кто, как я, изучил,
Мой учитель?
Кто истинней мог бы,
Смиренней, чем я,
Вдохновенней —
Рыданья души твоей
Горлом почуять до дрожи,
Постичь, почему
Ты, как в полдень взыскующий тени,
Бессмертье само,
Верной смерти возжаждал,
Мой боже.
Кто лучше меня
Знает волю твою,
Что затмила
Дневное светило
И крест возвела при Пилате?
Врата распахнулись небесные,
Зрелость и сила
По слову всевышнего
Пала на плечи дитяти.
И что есть распятье
И эта палящая жажда
Смешения с прахом земным
И небесною влагой?
И разве распятье
Не честь для того,
Кто однажды
Увидел не в жизни
Отраду и высшее благо?
Ревнуя по истине,
Мы откровенья алкали,
И, мир постигая,
Мы истине оба служили,
Я — чадо земли,
Плоть от плоти греха и печали,
И ты —
Без греха,
Воплощенный в величье и силе.
И если твой цвет молодой
Затоптало коварство,
То я, как Меджнун,
Годы старости встретил в пустыне,
И мне,
Кроме истины,
Нет ни пути,
Ни лекарства,
И жаждой былою
Томится душа и поныне.
И что же?
Я, смертный,
Достиг ли таинственной цели?
Я верой в нее
Истомил мою душу. И что же?
Нашел ли?
Достиг?..
Жизнь кончается,
Сроки приспели,
Мой путь завершен.
Я стою пред тобою,
Мой боже.
О боже, распятый за истину
В Иерусалиме,
Душе моей страстной
Несносны земные утраты.
Я в поисках истины
Зверя степного гонимей,
Судьбою истерзан,
У гроба стою нераспятый.
Пока не исчез я бесследно
Под крышею гроба
В утробе отчизны твоей,
Каменистой и ржавой,
Скажи мне:
К чему
Так стремились при жизни
Мы оба?
Скажи наконец:
Что есть истина,
Боже мой правый?
Григол Абашидзе (р. 1913)
Ни дождями, ни вихрем
Есть любовь изначальная,
Оправданье вселенной, —
Все мы кости игральные
Красоты несравненной.
Не щедра ты, избранница,
Не полна твоя мера.
Что ни делай, останется
В сердце твердая вера.
Листья сорваны грозами,
Перепутаны бурей,
Но забрезжит над лозами
Проблеск чистой лазури.
Он дождями не смоется,
Вихрем он не сотрется.
Сердце думами кроется,
С горя песня поется, —
Празднуй, неблагосклонная,
Я на праздник не прошен,
Я, как ветка зеленая,
Милой под ноги брошен.
Мерь нещедрою мерою,
Осуди эту ересь:
В красоту твою верую
И умру, не изверясь.
Даркветская луна
Нечто, похожее на этот лист.
Надвое распавшаяся единая сущность.
Приди, я тоскую, приди мне помочь,
Меня окружила даркветская ночь,
А ты, как двойного листа половина,
От стебля единого отделена.
Я твой Модинахе[144], я прах, я руины.
Нельзя до тебя дотянуться, луна.
Как хлынул бы я, непокорный судьбе,
Рекой полноводной навстречу тебе!
Рванулся — и встретил я полчища вражьи,
Рванулся — и вражьи знамена шумят.
И в каменных латах я замер на страже —
Застывший над бездной немой водопад.
Зачем эти горы покинула ты?
Вернись! Я, как ястреб, гляжу с высоты,
И камни, свидетели славы вчерашней,
Могучие камни окутаны мхом,
И ночь окружила разбитые башни…
А ты в небесах у меня под челом.
К тебе мои темные думы плывут,
Тебя одичалые глыбы зовут,
Когда-то с тобою мы были едины, —
Войди в мою душу, как в те времена.
Я твой Модинахе, я прах, я руины.
Даркветская ты молодая луна.