Избранное: Проза. Драматургия. Литературная критика и журналистика - Страница 10

Они поплелись к больнице, и каждый понимал, что делает это по инерции, хотя идти туда незачем.

Где-то загавкала собака.

Сергей вспомнил, что больница охраняется, попасться охране не хотелось. Их бы повезли в отделение милиции, принялись бы вымогать деньги.

У подъезда валялись осколки кирпичей, размокшие пачки из-под сигарет, замызганные пластиковые бутылки, обёртки шоколадных батончиков, окурки. Они прошли до лестницы и поднялись на три пролёта. Внутри больницы пахло пылью. Двигались наобум и случайно повернули в комнату, где на полу лежали коробки и в углу на вонючих старых одеялах спали люди. Некоторые бомжи настороженно приподнялись.

Так вот обиталищем каких «злых сил» оказалась Ховринская больница!

Россказни о тёмных духах оказались бредом, как впрочем, и о том, что после нескольких самоубийств это место усиленно охраняется.

Новиковский почувствовал лёгкость. Злыдня больше в нем не было.

В следующей комнате под ногами захрустела яичная скорлупа. Это показалось удивительным…

Комната покрыта толстым слоем скорлупы.

– А, я понял, – вспомнил Сергей. – Это яичная палата. Читал про неё в Интернете. Бомжи где-то разжились огромным количеством яиц, и ели их тут, а убирать за собой не хотели.

– Понятно, не хотели. Бомжи же, – сказал Новиковский.

– Очень мило, – отозвалась Хлоя.

Мила молча прижалась к Сергею. Люди постояли в нерешительности. Делать тут было нечего, но уходить быстро тоже как-то странно. Зачем столько было сюда идти?

– Давайте на крышу поднимемся, говорят, там вид на район открывается. На мобильник пощелкаем, – рассеянно предложил Максим.

– Да какой там вид может быть, – отмахнулся Сергей.

Но они всё равно пошли наверх.

Крыша была изрисована граффити. Во все стороны действительно открывался вид на спальный район, и кому-то это могло показаться красивым. Люди остановились у одного из ограждений, как вдруг почувствовали ужас. Кожу покалывало, словно от электрического разряда, волосы зашевелились. Сергею даже показалось, что он видит в волосах Милы искорки.

Ощущение нереальности происходящего, вера в потустороннее – вернулись. Люди как будто сначала прошли в измерение, где Ховринка была простым недостроем, потом вернулись туда, где больница проклята и несёт смерть… Кто-то шёл к ним…

Мила и Хлоя закричали. К ним двигались двое, тела их были аморфные, полупрозрачные. Они остановились и помахали руками, подзывая к себе, и тут молодые люди всё вспомнили, и вздох облегчения вырвался у них…

Они подошли, куда указывали привидения, и всё закончилось.

И всё встало на свои места: то, что они призрачно ощущали, – сбылось. А именно…

Очень необычно чувствовал себя Сергей каждую ночь. За мгновение до сна парень вдруг понимал что-то главное. Иногда он пытался ухватить это, дабы осмыслить, но оно разваливалось. Состояние было похоже на преддверие сумасшествия.

Иногда ему казалось – он понимает, откуда оно берётся. От разочарований.

Первое разочарование пришло, когда Сергею было три года. Ему сказали, что он умрёт, и после этого в нём словно что-то разбилось, а из трещин полезли страхи. Его утешали бабушка и дедушка, они говорили, что он совсем маленький, и ему ещё жить и жить, поэтому о смерти думать не стоит.

Но они не понимали, что Сергей не хотел жить долго, он хотел вечности. Тогда он научился бояться мрака и холодной могилы – взрослые предупреждали, что через десятки лет его ждёт небытие, и от этого он боялся жить. И вот уже, когда он вырос, перед сном, из какого-то высшего информационного поля Сергей выхватывал истину, которую он уразумел так: человек предназначен для счастья, безопасного существования, и он бессмертен.

Каждую ночь он слышал чьи-то голоса, каких-то доброжелательных людей: они объясняли ему, в чём дело, и почему он не должен бояться умереть. Их слова заставляли его вспомнить о том, что он вечен, и ему становилось радостно, потом всё ускользало туда, куда Сергей не мог идти, в тёмную пропасть.

Он всё забывал. Истина не давалась ему. Он пока не мог последовать за ней.

Со временем Сергей понял, что не нужно стараться осмыслить эти галлюцинации, их можно почувствовать и попытаться оторвать кусок и так, частями, втащить в реальность. Иногда это получалось, и он кое-что понимал.

А теперь вдруг вспомнил всё, потому что вернулся.

Он словно снял с фокуса своего сознания пыльную плёнку и увидел мир в полный цвет: реальность, не искаженную «интересной игрой», Сергей наконец-то вспомнил, что человек бессмертен, а его жизнь – это счастье, счастье, счастье. Непроходящее, нетленное вечное счастье. И скука.

Игру они называли – «Вечная тема». Это единственное, что спасало от адской тоски, от надоевшей вечности и от счастья. Хотя после возвращения из игры в реальность счастье казалось долгожданным, а обыкновенный порядок жизни – чем-то нереальным, новым.

Сергей медленно приходил в себя, вспоминал пережитую игру и удивлялся большой, а скорее больной, фантазии людей, придумавших её.

Потом он вспомнил, что придумал игру вместе с друзьями: Максимом, Володей, Людмилой, Аней, Валентиной, Дашей, Антониной. Помогали ещё люди, которые раньше играли в их компании, а теперь играют в другой.

Друзья сейчас лежали в комнате на креслах в виде уютных плюшевых медведей, лицом вниз, лбом прикасаясь к магнитному контакту, который транслировал сценарий игры в мозг.

Светильники на стенах светились еле-еле красным. Люди с трудом приходили в себя, они пытались понять, куда попали на сей раз, и, узнав в полутьме знакомую квартиру, успокаивались. Кто-то пытался встать сразу, кто-то отлеживался.

Темы изменялись постоянно и с каждым разом становились всё ярче, ощутимей, не оставалось почти никаких шансов вспомнить в игре, что это игра, а главное, тема становилась всё безумней.

Чем больше играешь, тем реальней себя чувствуешь в теме, какое бы безумие в ней ни происходило.

Сколько необычных фантазий воплотились в мировую концепцию игры! Миллионы миллионов.

Например, чего только стоит флора и фауна миров темы. Кто-то из авторов придумал нечто ползающее и жалящее – и назвал животное «змея», – или многолапое, агрессивно окрашенное – «паук». Другие фантазии не менее странные: в некоторых мирах можно было съесть ягоду и исчезнуть навсегда. «Умереть».

Это нелепо, но там, когда ты в теме, это вызывает не удивление, как сейчас, а страх, а иногда и ужас. Только придумав тему, люди научились бояться. Это спасает их от скуки вечного счастья.

Сергей включил яркий свет. Пока друзья возвращались в реальность, он подошёл к небольшому окну в конце длинной комнаты. Яркое солнце освещало зелёный-зелёный лес. Он провел рукой по цветку, который рос в горшке на подоконнике, – пыль, осевшая на лепестках, не прилипла к его пальцам, не пачкалась, как это было бы в любом из миров темы, в реальности она лежала на коже крупинками, золотившимися на солнце. Крупинки пыли были прекрасны, как и всё в реальном мире! Сергей был дома и был счастлив, что вернулся в нормальный предсказуемый мир!

– Мало поиграли, – сказал Максим Новиковский сонно.

– Давай ещё, – хрипло предложила Мила. – Ты как?

Хлоя кивнула и сладко потянулась, сознание её вернулось из игры только наполовину.

Вадим, Миша и Александра еще не очнулись: их роль в прошлой теме – «наблюдатели», они были духами мира и должны изредка вмешиваться, когда игра становилась недостаточно интересной. Они могли видеть всю игру, летать по улицам, заглядывать во все дома, и они иногда вспоминали о том, что игра – это игра. Хотя большую часть игры были в образе. Сергей раньше тоже любил быть наблюдателем-духом, но с недавнего времени ему наскучило, и он выбирал роль персонажа.

Сергей смотрел на лес: они не выходили из квартиры уже несколько месяцев.

Никто не помнил, кто придумал играть, – это было очень давно. Существовало две версии: