Избранное. Повести и рассказы - Страница 92

- Ты чего рычишь? - спросил он негромко. - Ты думал, я тебя в чугунном виде не признаю? Поди, и ты меня помнишь? Не забыл еще? Ножка-то болит? Это, ребята, мой давний знакомец...

И он рассказал всему личному составу, кто такой этот самый чугунный всадник, откуда взялся, что символизирует, зачем вокруг него выстроили сначала стену, а потом и Заведение, почему кирзовую крупу приходится завозить из Гренландии и на какие шиши, что в действительности произошло на Савеловском вокзале в далеком году, откуда под зданием такая пропасть крови, и во что обошлась обитателям Неделя донора. Дядя Саня приводил при этом такие подробности из биографии чугуняки, что толпа ахала, а чугуняка поеживался. Верить было страшно, а не верить - нельзя.

- Не-ет! - отчаянно возопил нарком Потрошилов. - Неправда! Почто тогда и жить - все псу под хвост!

- А управиться с ним можно так, - продолжал дядя Саня. - Надо только крикнуть всем погромче: "Ужо тебе!"

Всадник охнул, вонзил чугунные шпоры в живые бока, и конь, визгливо заржав, спрыгнул с пьедестала. Дядя Саня успел еле-еле отскочить. Чугуняка замахнулся своей дубиной.

Тут из толпы выскочил Тихон Гренадеров и крепко рванул коня за поводья. Конь взбрыкнул изо всех сил и выбросил всадника из седла.

Вот мы смеялись над вокальным достоинством санитаров, а оно еще как пригодилось! Санитары заревели на разные голоса:

- У-жо-те-бе! У-жо-те-бе!

Спешенный всадник еще пытался достать Тихона ужасной дубиной, но его босые ноги все глубже и глубже уходили в почву. Спасаясь от очередного удара, Тихон сам не заметил, как вскочил в седло и стал носиться вокруг чугуняки и охаживать его велосипедной цепью. Бывший всадник ревел и ругался по-своему, а земля все сильней набухала кровью.

- У-жо-те-бе! У-жо-те-бе! - скандировала вся толпа.

Вот уже скрылись узорные персидские шальвары, вот и по грудь погрузился всадник, только дубина его месила кровавую грязь. Вот осталось только одно чугунное личико, вот уже и шапочки страшной не видно...

Тут загудела и сама земля, и Заведение тяжко, со всхлипами стало уходить вниз - этаж за этажом. Сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, потом - со скоростью клети лифта. Обитатели стали кричать, что все их личные вещи пропали, но чего уж там, какие там вещи!

Санитары перемешались с неохваченной массой, прятались и цеплялись за рядовых обитателей, словно и самим им, санитарам, было суждено последовать в тартарары за всадником и зданием.

Наконец мелькнул последний, недостроенный этаж - и толпа людей оказалась в чистом поле, окруженная четырехугольным кровавым рвом.

Неба над головой было более чем достаточно, в нем плыли облака, птицы и, в немыслимой высоте, дутый Кузьма Никитич. По ту сторону рва, там, где были Стальные ворота, стояла сторожка невидимого вахтера Иннокентия Блатных. Сторожка была неплохая, двухэтажная, отделанная мрамором, с гаражом и баней. Даже сквозь стены было видно, какая внутри роскошная обстановка. Но сам невидимый вахтер так и остался невидимым - только и слышали, как захлопнулась за ним дверца золотого "роллс-ройса", выигранного вахтером у императора Бокассы в очко.

- Товарищ Блатных! - кричал Павел Янович. - Немедленно вернитесь и представьте финансовый отчет.

Иннокентий остановил машину, крикнул в мегафон, какую часть вахтерского тела он рекомендует использовать Павлу Яновичу в качестве финансового отчета, и рванул с места.

- Транспорт только для руководящего состава... - пискнул Залубко и осекся. Ров был шириной метров восемь.

- Товарищи, без паники! - инициативу в свои руки захватил Друбецкой-заде. - Наши исторически сложившиеся структуры еще никто не отменял. С минуты на минуту ожидается прибытие инструктора райкома - нашего непосредственного куратора. Только что получено соболезнование от племен Берега Берцовой Кости. Приветственную телеграмму прислали труженики треста столовых и ресторанов. Покойный президент США Эйзенхауэр выслал десять самолетов с сухим пайком. Санитарную службу прошу срочно собраться на закрытое заседание по поводу текущего момента и (он покосился на деморализованного Залубку) разбора персонального дела. Остальным заткнуть уши!

Дядя Саня в ответ на это воспроизвел с большой точностью реплику беглого вахтера и добавил:

- Санитаров не бить - и так юшки хватает!

- Мостки надо строить, - сказал кто-то. - Или плот.

- А трибуну разберите да стройте, - сказал дядя Саня. - Ну, Тихон, как дальше жить будешь? Без памяти-то снова упрячут!

- Нет, Александр Васильевич, - отозвался с коня Тихон. - Я теперь что надо вспомнил. Адрес вспомнил: проспект Дилетантов, дом восемь, квартира сорок. Там кадра живет.

- Какая кадра? - опешил Синельников.

- Попсовая, какие еще кадры бывают?

- Ох, - только и молвил дядя Саня и закричал санитарам:

- Эй, авангард! А заседание-то у нас пленарное?

- Пленарное, пленарное, - отвечали ему. - Отвяжись.

- Ну, мы тогда поехали! - сказал дядя Саня и вскочил на коня за спину Тихону. - Жеребец здоровый, вон какую тяжесть носил - небось перепрыгнет. Пока мы за подмогой ездим, они, глядишь, тут что-нибудь за основу примут, а то и в целом.

- Ребятушки! - раздался слабый голос наркома Потрошилова. - А меня-то возьмете?

- Куда же тебя, старого черта, денешь? - сказал дядя Саня.