Избранное. Повести и рассказы - Страница 90

- Бежим, дурак! - закричал Семен. - То подземные воды! Я предупреждал, что глубоко копать нельзя...

И тайные масоны, захватив подотчетный инвентарь, быстро и ловко полезли наверх.

Санитар-десятник, опутанный по рукам и ногам заговорщиками, все же оторопел от такой наглости и хотел было спихнуть их вниз, но...

- Чего это у вас рожи раскровененные? - спросил он. - Снова консервы не поделили?

В самом деле, масонские рожи были в крови.

- Это что же - значит, теперь такая вода пошла? - удивился Агрессор.

Терентий утерся, поглядел на рукав:

- Точно, юшка. Вот тебе и колодезь!

Набежало санитарное начальство. Начальство не поверило вечно лживым масонам и послало десятника на проверку. Десятник похлюпался и вернулся, как из фильма ужасов. Начальство велело помалкивать и запереть масонов для секретности в кутузку. Не успела за ними захлопнуться дверь, как яма сделалась полнешенька до краев...

Доложили Павлу Яновичу. Всю правду говорить Кузьме Никитичу он не решился - рапортовал, что открыто месторождение нефти, нефтяники Заведения сегодня же приступают к эксплуатации и строительству нефтепровода Родина - Мюнхен по совместному проекту. При этом он выбил для себя и ближайшего окружения добавки к усиленному пайку.

В большой стране такая брехня сошла бы за милую душу. Но во-первых, нефть пахнет нефтью. А во-вторых, кровь пахнет кровью и ничем более. Запахло кровью.

Первыми почуяли запах кровопийцы со стажем, вроде Шалвы Евсеевича.

- Пришло времечко, сынок! - порадовал он Тихона Гренадерова.

- Какое такое времечко?

- А наше - старых орлов! И вам, комсомольцам-орлятам, пожива будет! Я понимаю - кончился либерализм!

- Это как?

- Сейчас объясню. Вот мы с тобой тут сидим. А напротив нас на казенной койке нахально спит и дрыхнет обитатель Синельников. Как ты полагаешь - с нами он сейчас?

- Да нет вроде.

- Значит, против нас?

- Так получается...

- А если против нас - бей его на мой ответ!

Тихон Гренадеров подумал и отказался. Шалва Евсеевич тоже подумал и не полез, боясь получить в лоб. Тогда нарком решил сменить подход:

- Тиша, я тебе еще лучше объясню. Как ты думаешь, если бы мы стали обитателя Синельникова уму учить - он бы нам сдачи дал?

- Конечно, дал бы.

- Значит, не сдался бы? А если враг не сдается, с ним добрые люди что делают?

- Так он спит-лежит тихонечко.

- Простота! Это он не спит, а нашу с тобой бдительность усыпляет! Ты думаешь, из-за кого мы здесь сидим? Да вот из-за таких вот и сидим! Сосчитай, сколько у него рук?

- Раз, два - две руки...

- Я всегда говорил, что он двурушник! Сигнализировал-то сколько раз - все без толку...

- Так ты, дядя нарком, тоже двурушник...

- Я двурушник? Да я с двадцать девятого года! Таких как вы! Вот этими рукам!

Тут запах крови ударил Шалве Евсеевичу в голову особенно сильно, и он бросился на Тихона. Тихон одной длинной рукой поднял Шалву Евсеевича над полом, чтобы не покалечить, а другой стал будить дядю Саню. Дядя Саня без удовольствия проснулся, потянул носом...

- А-а, вон в чем дело! Растащило старую гвардию! Шалва Евсеевич, я же тебе говорил, что история раком не ходит, чего ты бесишься?

Нарком Потрошилов бился в Тихоновом кулаке и кричал:

- Товарищ Курский! Шире применяйте расстрелы! Повышать массовидность террора! За Мироныча нашего! Смерть наймитам всех мастей!

Ну, тут и Тихон озверел! Он стал прикладывать Шалву Евсеевича обо что попало и выкрикивать странное:

- Только так, только так побеждает наш "Спартак"!

Дядя Саня еле-еле раскидал их по углам, но и он почему-то действовал жестче обычного.

По заведению пронесся грозный гул. В каждой комнате обитатели стали припоминать друг другу обиды - личные, по отцу, по матери, классовые, общечеловеческие, национально-территориальные, за старое, за новое, за три года вперед. Обитатели даже начали ломать казенную мебель, чтобы ее фрагментами поуродовать друг друга и тем восстановить историческую справедливость.

Даже в самой санитарной службе появилось откуда-то два крыла: правое и левое. Правые утверждали, что бессмертие есть конечная цель кузьмизма-никитизма, а левые - что оно вовсе даже средство для достижения борьбы за освобождение человечества во всем мире. А тут еще Васичкин припомнил Тыртычному утаенную от друга еще в тысяча девятьсот шестьдесят восьмом году бутылку "Кориандровой". Два крыла с грозными криками бросились друг на друга. Лишь прямая угроза снятия с пайка, объявленная Павлом Яновичем, смогла удержать их от взаимоистребления. Усмиренные санитары похватали велосипедные цепи и бросились наводить порядок.

Когда все более-менее утихомирилось, перед личным составом выступил по телевизору Друбецкой-заде. Как бывший сын геолога, он квалифицированно объяснил, что из земли пошла никакая не кровь, а самая обыкновенная руда. Недаром на Руси про кровопускание так и говорили - руду метать. Кроме того, нефть на Марсе, как учат нас фантасты, именно красного цвета, но там из этого трагедии никто не делает. А вот обитатели своим несанкционированным бесчинством огорчили Кузьму Никитича. Поэтому он велит паникеров и крикунов тяжело наказывать, а остальным пить успокаивающее, сколько влезет.

Влезло, как водится, много, и все успокоились. Только про масонов, заключенных в кутузку забыли. Вот они и колотили друг дружку, покуда сил хватило. Но потом тоже успокоились и уснули в обнимку, потому что в кутузке, одеял и прочего не полагается. Так что ее не "кутузкой", а "суворкой" надо бы называть - генералиссимусу Александру Васильевичу там бы нормально было, а фельдмаршал Михайла Илларионыч комфорт любил.

Заведение уснуло, кровь из-под земли текла и текла потихоньку, и пропитывала грунт, и он становился жидкий и липкий, но никто не заметил, как под тяжестью здания этот грунт чуть-чуть осел. Сантиметра на два, не больше. Только чугунный всадник на помосте вроде бы пошевелился, но и этого никто не заметил, так как часовым пялиться на охраняемый объект запрещено уставом.

23. ВОСЕМНАДЦАТОЕ БРЮМЕРА

Тут оно все и покатилось.

Тихона Гренадерова до сирены тихонько разбудили два санитара.

- Вставай, кандидат. Настал час тебе выполнить первое санитарное поручение. Памятник во дворе знаешь?

- Так я же его...

- А ты не ячься. Кузьма Никитич нас всегда только личной скромности учит. Вот тебе чистая тряпочка и ведро. Чтобы к утру памятник блестел, как у кота яйца. Повтори задание!

- Чтобы у памятника... как у кота...

- Молодец!

И санитары вышли, а от разговора проснулся дядя Саня.

- Эй, Тихон, - сказал он. - Ты коня-то вымой как следует! Да напои сперва - он же целую вечность не пил! Да вот еще сахаром угости, только смотри, сам не слопай!

- Не слопаю, - вздохнул Тихон. Пошел в умывальник, набрал ведро воды, спустился во двор.

У нас все не слава Богу. Вот и здесь. Послать Тихона послали, а сами забыли, что часовыми у чугунного всадника были поставлены в наказание за раскольническую деятельность Васичкин и Тыртычный. Часовые стали размахивать велосипедными цепями и кричать по уставу:

- Стой! Стой, кто идет! Стой, стрелять буду! Кых, кых!

- У меня санитарное поручение перед приемом в ряды...

- Ничего не знаем! Пока нас не снимут - будем стоять!

Тихон призадумался, да так крепко, что снова припомнил кое-что из прошлой жизни:

- А я знаю, как часовых снимать! Только ножик нужен!

Васичкин и Тыртычный, даром что отчаянные, убоялись:

- Ты что, рехнулся?

- А можно и без ножа! У нас в Трижды краснознаменном ночного видения имени братьев Черепановых... Черт, опять забыл!

Он тигром ринулся на трезвятников и в момент связал их ихними же форменными куртками. А чтобы не шумели, каблуком Васичкина заткнул рот Тыртычному и наоборот. Выпоил коню ведро воды и побежал за новой, по дороге прихватил стремянку.