Избранное (ЛП) - Страница 75

"Это не только ведьмы, которые, как полагают, обладают способностью превращаться в зверей... Мужчины и женщины, на которых никогда бы не пало и тени подозрения, что они способны на такое, обретали облик некоторых животных, в частности зайцев... Они, согласно местным суевериям, легко различимы по их размеру и окрасу, необычно черного цвета".

Я поднялся и вышел из дома рано утром, одержимый желанием, знакомым многим, оказавшимся на новом месте, - а именно, осмотреть новые, пока еще неизвестные, владения, - а выйдя, был очень удивлен. Я представлял себе наш домик совершенно уединенным, стоящим где-нибудь в глуши; вместо этого, не далее полумили от нас, вниз по крутому склону холма, на вершине которого и находилось наше просторное жилище, тянулась улица типичной шотландской деревни, вне всякого сомнения, деревушки Ахналейш.

Эта сторона холма была настолько крута, что расстояние до деревушки оказывалось значительным; она располагалась в полумиле, если бы дорога вела по прямой, и должно быть, на пару сотен ярдов ниже нас. Количество домов меня удивило: их было по крайней мере четыре десятка, в то время как по дороге из Лэрга нам не встретилось и половины этого количества. На расстоянии приблизительно мили к западу виднелась ровная гладь моря; с другой стороны, противоположной деревне, я без труда разглядел реку и карстовое озеро.

Дом, как я уже упоминал, располагался на самой вершине холма; чтобы попасть в него, нужно было подниматься, с какой бы стороны вы ни шли. И, как это принято у шотландцев, - если дом не украшен цветами, это не дом - его стены были увиты фиолетовыми клематисами и оранжевыми настурциями. Все выглядело спокойным, безмятежным и очень уютным.

Я продолжил свою ознакомительную прогулку, и вернулся, когда время завтрака уже прошло. Во время моего отсутствия случились некоторые происшествия: во-первых, не пришел главный смотритель Макларен, а во-вторых, по словам Сэнди Росса, причиной тому была внезапная смерть его матери накануне вечером. Насколько было известно, она ничем не болела; но, собираясь идти спать, вдруг закричала и замахала руками, словно бы чего-то сильно испугалась, и скончалась. Сэнди, сообщивший мне эту новость сразу после завтрака, был медлительным, хорошо воспитанным шотландцем, в меру скромным, в меру неловким. Когда он закончил говорить, - мы стояли снаружи около задней двери, - из конюшни появился Сефтон, с видом типичного напыщенного англичанина. В руке он держал черного зайца.

Завидев меня, он прикоснулся к шляпе.

- Вот, собираюсь показать это мистеру Эрмитеджу, сэр, - сказал он. - Он черный, как вакса.

Он почти скрылся за дверью, но Сэнди Росс увидел зайца, - я заметил, как переменился в лице вежливый шотландец, - самым очевидным образом испугался, но постарался это скрыть.

- А где вы его нашли, сэр? - спросил он.

Вспомнив о суевериях, связанных с черными зайцами, я навострил уши.

- А почему это тебя интересует? - спросил я.

Шотландец медленно, сделав над собой усилие, отвел взгляд.

- Мне это вовсе не интересно, - ответил он. - Просто спросил. В окрестностях Ахналейша водится много черных зайцев.

И все же любопытство оказалось сильнее.

- Вы нашли его неподалеку от места, где дорога поворачивает к Ахналейшу? - спросил он.

- Зайца? Да, мы нашли его где-то там.

Сэнди отвернулся.

- Она частенько сидела там, - пробормотал он.

На крутом склоне холма на пространстве, протянувшемся от Ахналейша к болотам, было разбросано большое количество зарослей, и мы, поскольку утро выдалось прекрасное, отправились на охоту, то проходя сквозь кустарник, то окружая его загонщиками, среди которых в особенности выделялась фигура Бакстона. У нас и дичи были, в общем-то, равные шансы, но зайцев, про которых было написано, что они водятся тут в изобилии, нам не попадалось; за все утро мы не видели ни одного, пока, наконец, - время близилось к обеду, - посреди одной из плантаций, в тридцати ярдах от того места, где стоял Джим, не показался огромный, черного цвета, заяц. Мгновение он колебался, - словно сомневаясь, нужна ему такая добыла или нет, - а затем вскинул ружье и приготовился стрелять. Но в этот момент рядом с ним оказался Сэнди, обходивший кустарник кругом и дававший наставления загонщикам; он с невероятной быстротой подскочил к Джиму и палкой, которую держал в руке, ударил по стволу ружья, прежде чем тот успел нажать курок.

- Черный заяц! - воскликнул он. - Вы хотите убить черного зайца? Никто в Ахналейше не охотится на зайцев, запомните это.

Никогда прежде я не видел, чтобы так быстро и так неожиданно изменилось выражение человеческого лица: все выглядело так, как будто бы он только что предотвратил величайшую опасность, грозившую его жене, которую хотел убить уличный грабитель.

- Они приносят болезнь, - с негодованием добавил он. - Если убить это животное, приходит болезнь; тот, кто заболеет, умирает через час или два от воспаления внутренних органов.

Казалось, он понемногу приходит в себя.

- Прошу прощения, сэр, - сказал он Джиму. - Я до сих пор очень расстроен тем, что вы нашли мертвого черного зайца вчера вечером... Что-то я слишком разговорился... Но, повторяю, здесь никто не охотится на зайцев, можете мне поверить.

Джим по-прежнему, с немым изумлением смотрел на Сэнди, когда я подошел. Охота была мне интересна, но не менее интересен был и местный фольклор.

- Но мы читали про охоту в Ахналейше, Сэнди, - сказал я. - В путеводителе ничего не было сказано о запрете охотиться на зайцев.

Сэнди на мгновение опять вскипел.

- А если там ничего не сказано о запрете стрелять в женщин и детей? - воскликнул он.

Я оглянулся и увидел, что все загонщики уже вышли из зарослей: Бакстон и камердинер Джима, которые также были в их числе, стояли поодаль; все остальные сгрудились вокруг нас с блестящими глазами и открытыми ртами; они напряженно вслушивались и старались понять наш разговор, поскольку, как я себе представлял, их знания английского языка было недостаточно, чтобы ясно осознать суть. Время от времени кто-нибудь из них начинал говорить что-то на гэльском наречии, и это приводило меня в некоторое замешательство.

- Я не понимаю, что общего между зайцами и детьми и женщинами Ахналейша, - сказал я.

Никаких разъяснений не последовало. "Никто никогда не охотится на зайцев в Ахналейше", - сказал Сэнди и повернулся к Джиму.

- Это был последний кустарник, сэр, - сказал он. - Мы обошли все.

Размер нашей добычи был более чем удовлетворительный. Косуля, подстреленная Джимом (еще одну должен был подстрелить я, но, по всей видимости, промахнулся, поскольку она убежала). У нас также имелось с десяток глухарей, четыре голубя, шесть пар тетеревов (немного, но вполне приемлемо, если учесть, что мы не стали углубляться в болота), около тридцати кроликов и четыре пары вальдшнепов. Все это было добыто в зарослях, располагавшихся невдалеке от дома, причем в течение одного утра; во второй половине дня к нам пожелали присоединиться наши дамы, чтобы получить первые уроки в искусстве рыбной ловли. Сэнди, проявивший себя несколько странным образом, собирался нас оставить, поскольку от того места, где мы стояли, до дома было не более нескольких сотен ярдов, - несколько минут ходьбы.

Мы с Джимом переглянулись, после чего он обратился к Сэнди, словно никакого приключения с зайцем не было.

- Охота была превосходной, - сказал он, - а во второй половине дня мы намерены заняться рыбной ловлей. Пожалуйста, рассчитайтесь с загонщиками и скажите, какую сумму я вам должен. И поблагодарите их.

Мы направились обратно к дому, но едва сделали несколько шагов, позади нас раздался гул; обернувшись, мы увидели, что Сэнди и загонщики сгрудились в кучу и что-то шепотом обсуждают. Джим обратился ко мне.

- Это по твоей части, - сказал он. - Вся история с охотой на зайцев напоминает мне какую-то нелепую сказку. Почему на них нельзя охотится? Тебе что-нибудь об этом известно?