Избранное (ЛП) - Страница 70

Проблема, тем не менее, не исчезла: ужас как бы постепенно приобретал определенные очертания, он был связан с каким-то темным страшным событием, которое приближалось ко мне, охватывало меня словно тисками.

Его приближение, воспринятое первоначально на подсознательном уровне, настойчиво прорывалось в сознание. Затем часы в комнате нежно прозвенели два раза, и столько же раз гулко пробили часы снаружи.

Я лежала, жалкая, трепещущая от страха. А потом я услышала звук за пределами комнаты, на лестнице, которая, как я уже говорила, ведет на второй этаж, звук, совершенно обычный, который ни с чем нельзя спутать. Кто-то спускался по лестнице вниз, ногой осторожно прощупывая путь; я также слышала шелест руки по перилам, а затем по пандусу. Шаги приблизились, преодолев несколько ярдов расстояния между лестничной площадкой и моей дверью, а руки стали ощупывать кисти драпировки и панели. Когда неведомые пальцы коснулись ручки и она заскрипела, мой ужас достиг высшей точки.

А затем меня как будто осенило. Ночным странником мог оказаться кто-то из прислуги; ему или ей стало плохо, или что-то понадобилось, или... Но почему он волочит ноги и ощупывает все руками? Такое простое объяснение придало мне храбрости (того, кто идет по коридору и чьи шаги я слышу вовсе нечего бояться), я повернула оба выключателя, свет зажегся в комнате и в коридоре, встала и, открыв дверь, выглянула. Коридор был ярко освещен на всем своем протяжении, и он был абсолютно пуст. Однако, не смотря на это, я продолжала слышать шаги. Звук становился все слабее и слабее, пока, наконец, совершенно не затих где-то в конце коридора, а вместе с ним совершенно исчезли мои страхи... Я вернулась в постель и спокойно проспала до утра.

Миссис Олдвич опять сделала паузу, молчал и я. Ее рассказ о пережитом страхе оказался совершенно незатейлив. Затем она продолжила.

- А теперь я хочу предложить вам возможное объяснение, - сказала она. - Как я уже говорила, недавно к нам приезжала миссис Денисон; я сказала ей, что мы слышали о призраках, появляющихся в доме, и спросила ее мнения на этот счет. И вот что я от нее услышала.

В 1610 году наследство перешло в руки юной Хелен Денисон, которая была помолвлена с младшим лордом Саутерном. Следовательно, в том случае, если у нее родятся дети, имущество уйдет из рода Денисонов. Если же она умрет бездетной, то оно переходит к ее двоюродному брату. За неделю до заключения брака, он и его брат, встретившись в доме, отстоящем от этого места на тридцать миль, верхом прибыли сюда после наступления темноты, и пробрались к ней в комнату на втором этаже. Они заткнули ей рот и хотели убить ее, но ей удалось вывернуться и убежать, она на ощупь спустилась по лестнице и попыталась спрятаться в комнате в коне коридора. Она нашли ее там и убили. Факт убийства стал известен королю, и братья были казнены.

Миссис Денисон рассказывала мне, что никогда не видела призрак, но иногда слышала шаги на лестнице и в коридоре. Она еще сказала мне, что слышала их в промежуток между двумя и тремя часами утра, - именно в этот час и случилось убийство, - и никогда вне этого временного промежутка.

- С тех пор, вы хоть раз их снова слышали? - спросил я.

- Да, несколько раз. Но я больше не боялась. Меня, как и всех нас, как правило страшит неизвестность.

- Я чувствую, что если я их услышу, то буду бояться известного, - сказал я.

- Не думаю, чтобы вы сильно испугались. Независимо от того, принимаете ли вы мою теорию или нет, шаги и шуршание рук по стенам вряд ли станут причиной вашего страха. Моя теория, о которой я вам недавно говорила...

- Я буду рад услышать объяснение данного случая в соответствии с вашей теорией, - сказал я.

- Все очень просто. Бедная девушка проделала этот путь по лестнице и коридору в состоянии невыразимого ужаса, на ощупь, слыша, без сомнения, шаги следующих за нею убийц. Волны ужаса, исходившие из ее мозга, каким-то неведомым нам образом воплотились в материальные предметы по пути ее следования. Те люди, которых мы называем экстрасенсами, чувствующие, если можно так выразиться, движение воды в море, могут при определенных обстоятельствах воспринять это оставленное некогда воздействие, но не всегда. Когда аппарат Маркони работает, волны присутствуют всегда, но они могут быть восприняты только соответствующим образом настроенным приемником. Если вы верите в то, что мозг может излучать чем-то похожие волны, то мое объяснение не покажется вам чересчур сложным.

- Это волны исходят постоянно?

- Каждая из этих волн накладывает свой особенный отпечаток. Если вы не верите, то хотите, я проведу вас по тому пути, которым она шла, от комнаты, где они ее схватили до комнаты, где произошло убийство?

Я поднялся.

- Благодарю вас; но мне достаточно комфортно здесь, - сказал я.

КОМНАТА В БАШНЕ

Наверное, каждый из тех, кто видит сны, по крайней мере один раз испытал на собственном опыте, что приснившиеся ему события или череда обстоятельств через какое-то время случились в действительности. Но, по моему мнению, это не столь странно, как если бы этого не случалось вовсе, поскольку наши сновидения, как правило, связаны с людьми, которых мы знаем, и с местами, которые нам знакомы, и нет ничего естественнее, если они происходят наяву, при свете дня. Правда, зачастую в снах присутствуют какие-нибудь нелепые, несуразные детали, которые ставят под сомнение их воплощение в реальности, но, несмотря на исчезающе малую вероятность такого воплощения, это иногда случается. Не так давно, например, со мной приключилась именно такая история, что, на мой взгляд, не является ни чем-то особо примечательным, ни имеющим отношения к загадкам психологии. Дело обстояло следующим образом.

Мой друг, живущий за границей, достаточно любезен, чтобы присылать мне письма примерно раз в две недели. Прошло уже четырнадцать дней, или около того, как я в последний раз получил от него послание, и - сознательно или подсознательно - я ждал очередного письма. Как-то на прошлой неделе мне приснилось, что я собирался подняться наверх и переодеться к обеду, и услышал привычный стук почтальона у двери; я сменил направление, и двинулся на стук. Среди прочей корреспонденции я нашел письмо друга. С этого момента и начинается фантастика, поскольку, распечатав его, я обнаружил внутри бубнового туза, и текст, написанный знакомым почерком: "Посылаю вам на ответственное хранение, вы же знаете, какому чрезмерному риску подвергается тот, кто хранит бриллианты в Италии". На следующий вечер, когда я собирался подняться и переодеться, я услышал стук почтальона, и поступил точно так же, как во сне. Среди прочих писем было письмо от моего друга. Но никакого бубнового туза в конверте не оказалось. Окажись он там, мне пришлось бы придать моему сну гораздо большее значение, но, поскольку он отсутствовал, происшедшее не вышло за рамки обыкновенной случайности. Вне всякого сомнения, сознательно или на подсознательном уровне я ожидал письма, и мой сон услужливо воплотил это ожидание. Кроме того, тот факт, что мой друг не писал мне в течение двух недель, должен был заставить его, наконец, взяться за перо. Но иногда найти правдоподобное объяснение совсем не так легко, а для следующей истории, которую я собираюсь рассказать, оно вообще не было найдено. Она возникла из мрака, и там же исчезла.

Я обычный человек, и мне, как и большинству, снятся сны; почти не бывает так, чтобы, проснувшись, я мог сказать, что мне ничего не снилось; а иногда, всю ночь напролет, я оказываюсь участником самых разных приключений. Почти все они, как правило, приятные, хотя зачастую довольно обычные. За исключением одного случая, о котором я собираюсь рассказать.

Этот сон впервые приснился, когда мне было около шестнадцати лет, и вот что я увидел. Он начинался с того, что я стоял у дверей большого, красного кирпича, дома, где, как я понял, я намерен остаться. Слуга, открывший мне дверь, сказал, что чай будет подан в сад, и провел меня через залу, украшенную темными панелями, с большим камином, на веселую зеленую лужайку. Тут и там виднелись цветочные клумбы. За чайным столиком собралась на вечеринку небольшая группа людей, все они были мне незнакомы, за исключением одного - моего однокашника Джека Стоуна, очевидно, сына владельца дома; он представил меня матери, отцу и двум сестрам. Я был, помнится, несколько удивлен, оказавшись здесь; мы не были дружны, и мне не особо нравилось то, что я о нем слышал; кроме того, он закончил школу на год раньше меня. Жара стояла невыносимая, это угнетало. С противоположного конца лужайку огораживала стена красного кирпича, с железными воротами посередине, за которой виднелся грецкий орех. Мы сидели в тени дома, напротив высоких окон; внутри я мог видеть стол, накрытый скатертью, отблески столового хрусталя и серебряных приборов. Сад перед домом был довольно обширным, на одном его конце стояла башня в три этажа, выглядевшая значительно старше, чем прочие здания.