Избранное (ЛП) - Страница 65

Он был в некотором смысле прав в оценке своего мастерства: он умел рисовать (и, наверное, мог бы написать все, что угодно), но никогда я не видел картин, содержащих в себе так много необъяснимого Зла. Здесь были прекрасные изображения деревьев, но вам чудилось, - что-то злое таится в отбрасываемой ими тени. Был рисунок кота, греющегося на солнце у окна; но, присмотревшись повнимательнее, я увидел, что изображен не кот, а какой-то странный зверь, исполненный зла. Был мальчик, раскинувшийся голым на песке; но это был не человек, - это было некое зло, вышедшее из моря. И были картины раскинувшегося за окном сада; но вы знали, что среди зарослей таится зло, готовое в любое мгновение наброситься на вас...

- Как вам нравится моя манера? - спросил он, подходя со стаканом в руке. (Насколько я мог судить, в стакане содержался спирт, причем, не разбавленный.) - Я стараюсь изобразить суть того, что вижу, не пустую внешность, а внутреннюю природу, из которой исходит порождаемое ею вовне. Между котом и кустом много общего, если вы рассмотрите их достаточно внимательно. Они вышли из мрачного ничто, и туда же вернутся. Мне бы хотелось когда-нибудь нарисовать ваш портрет. В нем, как в зеркале, отразилась бы ваша природа, как сказал один старый сумасшедший...

После этой первой встречи, в течение прекрасных летних месяцев, я иногда видел его. Большую часть времени он проводил дома, наедине со своими картинами, но иногда, вечерами, я встречал его сидящим на пирсе, всегда одного; и каждый раз, когда мы встречались, мой интерес и одновременно неприязнь все возрастали; каждый раз он, казалось, продвинулся все дальше по пути тайных знаний к какому-то зловещему храму, где его ожидало посвящение... И вдруг наступила развязка.

Однажды вечером я встретил его, в одиночку бродящим среди скал в то время, когда октябрьское солнце еще не полностью скрылось на западе, но оттуда с удивительной быстротой надвигались большие черные облака, каких я никогда не видел прежде. Свет мерк, сгущались сумерки. Он словно очнулся.

- Мне нужно вернуться как можно скорее, - сказал он. - Через несколько минут станет совсем темно, а мой слуга уже ушел. Нужно зажечь свет.

Он двинулся прочь с необычайной быстротой для человека, казавшегося неуклюжим и с трудом передвигавшего ноги, но почти тут же остановился. В наступившей темноте я видел, что лицо его было покрыто крупными каплями пота; казалось, он чего-то боялся.

- Вы должны пойти со мной, - он задыхался, - так мы сможем побыстрее осветить дом. Я не могу находиться в нем без света.

Мне пришлось приложить некоторые усилия, чтобы не отстать от него; казалось, страх придавал ему силы, а потому я, как ни старался, все равно отстал и подошел к воротам, когда он находился на полпути от ворот к дому.

Я видел, как он вошел, оставив дверь широко распахнутой, и застал его в тот момент, когда он чиркал спичкой. Но его руки так тряслись, что он никак не мог поднести зажженную спичку к фитилю лампы.

- Что за ужасная спешка? - спросил я.

Вдруг глаза его устремились на распахнутую позади меня дверь, он вскочил со своего места около стола, который когда-то был алтарем, и издал крик, похожий на стон.

- О, нет! - вскричал он. - Не пускайте ЭТО!..

Я обернулся и увидел то, что его напугало. В дверях возникла Сущность, и теперь стремительно скользила по полу в его направлении, похожая на гигантскую пиявку. От нее исходил слабый фосфоресцирующий свет, поскольку, хотя сумерки снаружи сгустились до черноты, я отчетливо мог видеть ее в излучаемом ею ужасном свете. От нее исходил сильный запах разложения и гниения, как от находившегося длительное время под водой ила. Казалось, у нее совсем не было головы, но спереди виднелось отверстие, образованное складками кожи, открывавшееся и закрывавшееся; по бокам виднелась жидкость, напоминающая слюну. На ней не было растительности, она напоминала какого-то слизняка или личинку. Приблизившись, она приподняла свою переднюю часть над полом, и, подобно нападающей змее, бросилась на него...

Вид происходящего, ужасные крики, - меня охватила паника, мое мужество испарилось, я внезапно ослаб и, будучи едва ли не парализован страхом, не понимая, что делаю, предпринимал тщетные попытки ухватить Сущность непослушными руками. Что бы она из себя ни представляла, ухватить ее не было никакой возможности: она вся была покрыта слизью, мои руки погружались в нее, как в жидкую грязь. Это было похоже на борьбу с кошмаром.

Мне кажется, прошло несколько секунд, прежде чем наступила развязка. Крики несчастного перешли в стоны и невнятное бормотание, после того как Сущность набросилась на него: он раз или два вздохнул, и замолчал. Еще какое-то время продолжались булькающие и всасывающие звуки, а затем Сущность выскользнула тем же путем, что и вошла. Я зажег лампу, которую так и не смог зажечь он; на полу лежала лишенная жизни кожаная оболочка, с проступающими сквозь нее костями...

ДРУГАЯ КРОВАТЬ

Я отправился в Швейцарию незадолго до Рождества, ожидая, по опыту, месяц божественно прекрасной погоды, катания весь день под ослепительным солнцем, в обжигающим морозом воздухе, без малейшего ветерка. Иногда, - и я был к этому готов, - возможен снегопад, в течение максимум сорока восьми часов, но затем опять наступят прекрасные дни: безоблачное небо, легкий морозец, даже ночью не опускающийся далеко от нулевой отметки, и яркое палящее солнце.

Погода, вопреки ожиданиям, оказалась отвратительной. День за днем на горную долину, долженствующую почивать в спокойствии и безветрии, накатывали шторма, принося с собой мокрый снег, не прекращавшийся даже ночью. В течение десяти дней он не прекращался ни на минуту, и каждый раз вечером, глядя на барометр, я видел, как его стрелка, раз за разом, опускается все ниже и ниже, пока неподвижно не замерла на отметке "Шторм". Я рассказываю об этом с той целью, чтобы читатель, не верящий в подобные вещи, мог приписать все случившееся нервному расстройству, несварению желудка по причине ужасной погоды и вызванного ею тревожного состояния. Теперь же я снова возвращаюсь к своему повествованию.

Я забронировал номер в отеле Beau Site и был приятно удивлен по прибытии, обнаружив, что за скромную сумму двенадцать франков в день стал обладателем покоев с двумя кроватями, на втором этаже. Кроме того, отель был забит под завязку. Боясь, что произошла ошибка, и мне отвели номер стоимость двадцать два франка, я поспешил уточнить это в бюро. Никакой ошибки не было: я заказывал номер стоимостью двенадцать франков, и один из таких номеров был предоставлен в мое распоряжение. Очень вежливый клерк высказал надежду, что я останусь доволен им, поскольку других свободных номеров уже не было. Я поспешил ответить, что более чем удовлетворен, опасаясь участи Исава.