Избранное (ЛП) - Страница 47

В кресле, около кровати Хью, сидела леди Бассенуайт, и снова, как тогда, отложив крышечку на блюдечко, потягивала содержимое чашечки, а потом встала, с трудом, словно будучи поражена смертельной болезнью. Она взглянула на Хью, затем, повернувшись, на меня, и тень смерти лежала на ее лице; и тогда мне показалось, что в глазах ее застыл вопрос, или же, по крайней мере, немое свидетельство о том, что с ней произошло. Она не испытывала гнева, она не умоляла о справедливости, но ее неумолимый, спокойный взгляд говорил о том, что правосудие должно свершиться... Затем свет погас и вновь наступил мрак.

Я услышал шорох и скрип соседней кровати.

- О Господи, - произнес Хью, - где выключатель?

Его рука шарила в темноте, раздался щелчок, и я увидел, что он сидит на кровати, стуча зубами и обливаясь потом.

- Я все понял, - сказал он. - Я мог бы догадаться об этом и раньше. Спустимся вниз.

Мы спустились по лестнице, и Хью на протяжении пути щелкал всеми попадавшимися выключателями, зажигая свет. Он направился в столовую, взял кочергу и лопату, стоявшие у камина, и распахнул дверь в сад. Я включил свет, и в саду перед домом на земле появился большой освещенный квадрат.

- Где ты видел сэра Артура? - спросил он. - Где? Где именно?

Все еще не догадываясь, что он собирается искать, я указал ему место, и, несколько раз ткнув в землю кочергой, затем принялся орудовать лопатой. Потом снова ткнул кочергой, и, когда в очередной раз вонзил в землю лопату, я услышал, что она наткнулась на что-то твердое. И тогда я догадался.

Хью запустил пальцы в землю и медленно, осторожно, извлек оттуда осколки разбитой фарфоровой крышечки. Затем, копнув еще раз, он извлек оттуда фарфоровую чашечку. Ту самую, которую я дважды видел в руках у леди Бассенуайт.

Мы вернулись на кухню и очистили ее от земли. На дне чашечки был слой какого-то тягучего вещества; часть его я на следующий день послал знакомому химику, прося его сделать анализ. Вещество оказалось обычной овсянкой, с примесью большого количества мышьяка.

Хью и я находились в моей маленькой гостиной, рядом с входной дверью, на столе стояла фарфоровая чашечка, блюдце и лежали осколки крышечки, когда нам доставили отчет, и мы принялись читать его. Во второй половине дня было очень темно, и мы стояли близко у окна, разбирая неровный почерк, когда заметили фигуру Артура Бассенуайта. Он увидел меня, помахал рукой, и мгновение спустя раздался звонок в дверь.

- Позволим ему войти, - сказал Хью, - и пусть он увидит то, что стоит на столе.

В следующее мгновение появился мой слуга и спросил, может ли пришедший джентльмен меня видеть.

- Пусть он войдет, - повторил Хью. - Есть шанс, что мы получим подтверждение наших предположений, если он неожиданно для себя увидит то, что стоит на столе.

Возникла небольшая пауза, во время которой, полагаю, сэр Артур снимал пальто.

Снаружи, за дверями, остановился прошедший мимо несколько минут назад локомобиль, затем снова начал движение, хрустя по каменным плитам. Вошел сэр Артур.

- Я хотел позвонить вам, - начал он, затем взгляд его упал на чашу. В мгновение лицо его исказилось, потеряв все человеческое. Челюсть отвисла, глаза чудовищно вылезли из орбит, и то, что мгновение назад представляло собой приятное человеческое лицо, в мгновение ока обратилось в маску ужаса, физиономию горгульи. Прежде, чем открытая дверь успела захлопнуться, он повернулся и опрометью, спотыкаясь, бросился вон из комнаты, и я услышал как щелкнула защелка на входной двери.

Было ли случившееся потом преднамеренным поступком или несчастным случаем, я никогда не узнаю, но в окно я видел, как он бросился вперед, прямо под тяжелые колеса локомобиля, и, прежде чем водитель смог бы что-либо сделать, они прошлись по распростертому на дороге телу.

КАНУН ГЭВОНА

Только на крупномасштабной военно-геодезической карте можно обнаружить существование деревни Гэвон, в графстве Сазерленд, и это, пожалуй, не удивительно, поскольку трудно представить себе карту более крупного масштаба, на которой была бы отмечена маленькая невзрачная группа домишек, расположившаяся на голом мрачном выступе между болотом и морем, и, ввиду своего такого месторасположения, вряд ли представлявшая какой-либо интерес для кого-либо, кроме ее обитателей. Но река Гэвон, на правом берегу которой расположились эти, числом с полдюжины, открытые всем ветрам жилища, является географическим фактом, представляющим для посторонних гораздо больший интерес, по причине присутствия лосося. Устье реки свободно от сетей, и все ее пространство вплоть до Гэвон Лох, около шести миль, кофейного цвета, изобилующее отмелями и омутами, в том случае если река спокойна, а количество рыболовов умеренно, гарантирует почти стопроцентный улов. Во всяком случае, в течение первых двух недель сентября, в прошлом году, не было дня, чтобы я остался без добычи в этих удивительных местах, и до 15-го числа не было никого в домиках, в одном из которых я обитал, кто не выловил бы подходящей рыбины из реки, протекавшей по заповедным местам знаменитых пиктов. Однако после 15-го рыбалка совершенно прекратилась. И причиной тому стало то, о чем будет рассказано ниже.

Река в этом месте, стремительно несущая свои воды на протяжении нескольких сотен ярдов, неожиданно огибает скалистый выступ и образует глубокую заводь. Очень глубокая в самом своем начале, она становится еще более глубокой в восточном направлении, где часть потока разворачивается и снова устремляется к своему началу. Здесь рыбалка возможна только с западного берега, а восточный представляет собой вздымающуюся над заводью черную базальтовую скалу, - вне всякого сомнения, следствие какой-то геологической катастрофы, - отвесно от поверхности воды на высоту приблизительно шестидесяти футов. Эта скала, неприступная со всех сторон, наверху сильно зазубрена; любопытно, что примерно в середине ее начинается трещина, ползущая кверху, а футах в двадцати от верха имеется длинный проем, можно сказать - нечто вроде стрельчатого окна, - проходящий скалу насквозь, так что через него можно видеть дневной свет. Таким образом, нет никакой возможности забрасывать удочку, стоя или сидя на этом возвышении, с краями острыми как бритва, а потому удить лучше всего с западного берега. Впрочем, опытный рыболов может забросить муху куда угодно.

На западном берегу находятся остатки того, что дало свое название заводи, а именно, руины замка пиктов, сложенного из грубых, едва тесаных камней, не скрепленных известковым раствором, но имеющих весьма впечатляющие размеры и очень хорошо сохранившиеся, если брать во внимание их глубокую древность. Он имеет круглую форму, а его внутренний диаметр составляет около двадцати ярдов. Лестница из крупных блоков, поднимающихся один над другим примерно на фут, ведет к главным воротам, напротив них, в направлении реки, имеется небольшая задняя дверь, пройдя которую вы оказываетесь на довольно круто спускающейся по склону тропинке, - ведущей к находящейся прямо внизу заводи, - передвижение по которой требует чрезвычайной осторожности. В сплошной стене еще сохранилось помещение для стражников, тут же виднелись остатки трех стен, деливших помещение на три части, а в центре - очень глубокое отверстие, по всей вероятности, колодец. Наконец, в непосредственной близости от задней двери, небольшая, искусственно выровненная площадка, около двадцати футов в поперечнике, словно бы предназначенная для какого-то массивного сооружения. На ней в беспорядке разбросано некоторое количество каменных плит и блоков.

Брора, городок на Гэвоне, в котором расположено почтовое отделение, лежит приблизительно в шести милях к юго-западу, и дорога от него, пройдя через болота, выводит к порогам непосредственно над заводью пиктов, в то место, где не особо заботящийся о своей безопасности рыболов может перебраться при низкой воде, перепрыгивая с камня на камень и не замочив ног, и продолжить затем свой путь вверх по крутой тропинке к северу от базальтовой скалы и прийти в деревню. Однако путешествие это требует холодного расчета и в лучшем случае его можно отнести к несколько легкомысленным. Другая, более длинная, дорога между деревней и Бророй делает крюк вокруг болота и минует местечко Гэвон Лодж, где я и остановился. По какой-то смутной, не вполне понятной причине, и сама заводь, и замок пиктов пользовались среди местных дурной репутацией, и несколько раз, возвращаясь вечером обратно с удачной рыбалки, я замечал, что мой помощник выбирает длинный путь, хотя улов оказывался весьма весомым, чтобы не идти через замок в сумерках. В первый раз Сэнди, обросший рыжей бородой двадцатипятилетний викинг, в качестве обоснования причины своего поступка пояснил, что земля вокруг замка "топкая", хотя, будучи богобоязненным человеком, и должен был сознавать, что лжет. В другой раз он был более откровенен и сказал, что заводь пиктов после захода солнца "неспокойна". Сейчас я склонен согласиться с ним, хотя тогда, когда он говорил об этом, думаю, что он, как богобоязненный человек, боялся также и дьявола.