Избранное (ЛП) - Страница 42

Мои хозяева были уже дома, когда я вернулся, и мы провели два часа до обеда в оживленной беседе, постоянно перебивая друг друга, как и положено друзьям, не встречавшимся в течение какого-то времени. Вряд ли можно было назвать тему, которая не интересовала бы Хью Грейнджера или его жену; их интересовало все: гольф, политика, нужды России, кулинария, призраки, возможное восхождение на Эверест, налоговые сборы - все это мы обсудили с необычайным пылом. Одна тема сменяла другую с необыкновенной легкостью, и только тема призраков возникала снова и снова.

- Маргарет близка к помешательству, - заметил Хью, когда мы в очередной раз заговорили о призраках, - она начала пользоваться дощечками для спиритических сеансов. Если вы пользуетесь такими дощечками в течение шести месяцев, как мне говорили, самые непредвзятые врачи констатируют у вас помешательство. Еще пять месяцев, и она отправится в сумасшедший дом.

- Это работает? - спросил я.

- Да, и можно узнать много интересного, - сказала Маргарет. - Много вещей, о которых никогда прежде не задумывался. Мы попробуем их сегодня ночью.

- О, нет, только не ночью, - простонал Хью. - Давайте устроим сеанс вечером.

Маргарет проигнорировала его слова.

- Нет необходимости задавать дощечкам вопросы, - продолжала она, - поскольку в вашем мозгу имеются, в некотором роде, ответы на них. Если я спрашиваю, будет ли завтра хорошая погода, например, то, наверное, я - хотя, на самом деле, я вовсе не хочу сказать, что это я его подталкиваю, - и есть именно тот человек, который заставляет карандаш написать да.

- Хотя, как правило, идет дождь, - заметил Хью.

- Не всегда; не перебивай. Гораздо интереснее то, что карандаш пишет по собственному выбору. Зачастую он чертит странные загогулины, - конечно, и они могут что-то означать, - снова и снова, но вдруг появляется ясно читаемое слово, а я понятия не имею, к чему оно может иметь отношение, даже предположений нет. Вчера вечером, например, он несколько раз написал слово "садовник". Что бы это могло значить? Садовник здесь - методист с козлиной бородкой. Может быть, имелся в виду он? Впрочем, пора одеваться. Пожалуйста, не опаздывайте, мой повар приготовил замечательный суп.

Мы встали, но у меня в мозгу возникли некоторые ассоциации, связанные со словом "садовник".

- Кстати, а что там за домик в поле за пешеходным мостиком? - спросил я. - Это коттедж садовника?

- Был им раньше, - ответил Хью. - Но козлиная бородка там не живет; там вообще никто не живет.

- Он не пустует. Если бы я был здесь владельцем, я призвал бы козлиную бородку к ответу и вычитал арендную плату из его заработка. Но некоторым людям экономия чужда. Почему, позвольте спросить?

Маргарет внимательно посмотрела на меня.

- Любопытство, - ответил я. - Простое любопытство.

- Я вас не понимаю, - сказала она.

- Видите ли, - продолжал я, - я просто полюбопытствовал, живет ли там кто. Я проходил мимо, когда поднимался к зданию гольф-клуба, и уверен, что он был пуст, но возвращаясь обратно, я почувствовал, что там кто-то есть, причем был настолько в этом уверен, что постучал в дверь и даже обошел вокруг него.

Хью поднимался по лестнице наверх впереди нас, она немного задержалась.

- И там никого не оказалось? - спросила она. - Как странно: я испытывала такое же чувство, что и вы.

- Это объясняет, почему на дощечках снова и снова появляется слово "садовник", - сказал я. - Вы постоянно вспоминаете о коттедже.

- Все гениальное просто, - отвечала Маргарет. - Давайте все же переоденемся к столу.

Сквозь опушенные занавеси пробивался яркий лунный свет, когда я проснулся посреди ночи, и заставил меня встать и выглянуть в окно. Окна моей комнаты выходили на сад и поле, которыми я проходил вечером, и они сейчас были хорошо освещены полной луной. Коттедж с соломенной крышей и белыми стенами возле речки был очень хорошо виден, и мне снова показалось, - конечно, отражение луны в стеклах было тому причиной, - что он освещен изнутри. Мне показалось странным дважды в день стать жертвой одной и той же иллюзии, но затем случилось еще более странное.

Когда я смотрел на коттедж, свет в нем внезапно потух.

Утро вовсе не было таким, каким предвещала его ясная ночь; когда я проснулся, снаружи завывал ветер, а косые струи дождя стучали в стекла моих окон. Ни о каком гольфе не могло быть и речи, и, хотя натиск бури несколько утих во второй половине дня, дождь продолжал идти с угрюмой настойчивостью. Но мне надоело сидеть в доме, а поскольку все остальные отказались составить мне компанию, я, надев плащ, вышел подышать свежим воздухом. В качестве конечной цели своей прогулки я избрал поля для гольфа, выбрав грязный, но короткий путь через поля, чтобы договориться с парой носильщиков клюшек для себя и Хью на следующее утро, и задержался в коттедже на некоторое время, увлекшись иллюстрированными журналами в курительной комнате. Должно быть, я читал несколько дольше, чем собирался, поскольку последние лучи заходящего солнца вдруг упали на очередную страницу, и, подняв глаза, я обнаружил, что дождь прекратился, и быстро надвигаются сумерки. Поэтому случилось так, что вместо того, чтобы избрать более длинный путь, я поспешил обратно через поля. Последний луч, так же, как и двадцать четыре часа назад, застал меня в сумерках около пешеходного мостика. До этого момента, насколько мне помнится, я не вспоминал о коттедже, но теперь, припомнив о вспышке света внутри вчера вечером, припомнил одновременно, что это случилось приблизительно в то же самое время. И снова у меня возникло непреодолимое ощущение, что коттедж сдавался в аренду. Одновременно я бросил взгляд в сторону коттеджа и приметил фигуру человека, стоявшего в дверях. В сумерках я не мог разглядеть его лицо, даже если бы он повернулся в мою сторону; у меня сложилось впечатление, что это довольно высокий парень, плотно сложенный. Он открыл дверь, за которой виднелся свет, похожий на свет от лампы, вошел, и закрыл ее за собой.

Итак, мои предчувствия меня не обманули. И тем не менее, я бы совершенно определенно сказал, что коттедж был пуст; так кто же был этот человек, который повел себя так, словно он вернулся домой? Снова, на этот раз испытывая некоторый страх, я постучал в дверь с намерением задать какой-нибудь пустяшный вопрос, затем постучал снова, более сильно, так что не могло быть и речи о том, что мой стук не был услышан. Не получив никакого ответа, я попробовал ручку двери. Дверь была заперта. Тогда, с трудом преодолевая все более и более овладевавший мною страх, я обошел коттедж, вглядываясь во все незашторенные окна. Внутри было темно, хотя всего лишь пару минут назад я видел свет лампы, вырвавшийся из открытой двери.

Поскольку мои мысли стали складываться в некое подобие гипотезы, я ни словом не обмолвился о своем странном приключении, и после обеда Маргарет, не смотря на протесты со стороны Хью, достала дощечки, на которых сохранилось слово "садовник". Мое предположение было, конечно, совершенно фантастическим, но мне не хотелось никаким образом влиять на Маргарет... Долгое время карандаш скользил по бумаге, выписывая петли, кривые и углы, похожие на график температуры, затем она начала зевать и создавалось впечатление, была утомлена своим эксперементом, а какое-либо внятное слово все не появлялось. Затем, самым странным образом, голова ее склонилась вперед и она, казалось, заснула.

Хью оторвался от своей книги и прошептал мне:

- Она уснула, точно так же, как тогда, - сказал он.

Глаза Маргарет были закрыты, она дышала ровно и спокойно, как дышит спящий человек, а затем ее рука вдруг принялась двигаться с необычайной уверенностью. Поперек большого листа бумаги одна за другой возникали буквы, потом рука ее внезапно остановилась, она проснулась и взглянула на лежащий перед нею лист.

- Как глупо, - произнесла она. - Кто-то из вас очень зло подшутил надо мной!

Мы заверили ее, что это не так, и она прочла написанное.