Избранное - Страница 84
Изменить размер шрифта:
Николас Гильен
398. «Полковники из терракоты…»
Полковники из терракоты,
политиков томный лай,
булочки с маслом и кофе.
Гитара моя, играй!
Чиновники все на месте,
берут охотно на чай
двести долларов в месяц.
Гитара моя, играй!
Янки дают нам кредиты,
они купили наш край, —
родина всего превыше.
Гитара моя, играй!
Болтают вовсю депутаты,
сулят горемыке рай,
а за всем этим сахар и сахар…
Гитара моя, играй!
399. «Чтоб заработать на хлеб…»
Чтоб заработать на хлеб,
трудись до седьмого пота,
чтоб заработать на хлеб,
трудись до седьмого пота,
хочешь того или нет —
работай, работай, работай.
Сахар из тростника,
чтоб кофе послаще было,
сахар из тростника,
чтоб кофе послаще было.
Горче желчи тоска
жизнь мою подсластила.
Ни дома нет, ни жены —
куда идти, я не знаю,
ни дома нет, ни жены —
куда идти, я не знаю.
Никто мне не скажет «вы»,
собак на меня спускают.
Говорят: «У тебя есть нож,
мужчина ты, не чечетка».
Говорят: «У тебя есть нож,
мужчина ты, не чечетка».
Я был мужчиной — и что ж?
Сижу теперь за решеткой.
За решеткой теперь умирай.
Что тут дни или годы?
Это и есть мой рай,
это и есть мой рай —
свобода, свобода, свобода.
400. «Они убивают, когда я работаю…»
Они убивают, когда я работаю,
и, когда я не работаю, они убивают;
работаю я или не работаю —
всё равно они убивают.
Вчера я видел человека —
он глядел, как солнце всходило,
он глядел на солнце уныло,
своими заботами полный,
он глядел, как солнце всходило,
но он не видел солнца.
Вчера я видел, играли дети —
один убивал другого;
вчера я видел, играли дети —
один убивал другого.
Когда они вырастут, кто им скажет,
что взрослые — это не дети?
Когда они вырастут, кто им скажет,
что солнце для каждого светит!
Они убивают, когда я не работаю,
и, когда работаю, они убивают;
работаю я или не работаю —
всё равно они убивают.
401. ЭЛЕГИЯ
Дорогой моря,
добыче рад,
дорогой моря
пришел пират;
он улыбался
чужой тоске,
держал он палку
в сухой руке.
Забыть не может моя тоска
о том, что помнят и облака.
Он ствол надрезал,
он смял луга,
он вез железо
и жемчуга.
Дорогой моря
и черных слез
на запад горя
он негров вез.
О том, что помнят и облака,
забыть не может моя тоска.
Увез он негров,
чтоб негры шли,
чтоб рыли недра
чужой земли,
и хлыст, чтоб щедро
рабов хлестать,
и смерть, чтоб негру
уснув, не встать.
Дорогой моря
идем одни;
здесь я и горе
моей родни.
Ты не забудешь, моя тоска,
о том, что помнят и облака.
402. КОГДА Я ПРИШЕЛ НА ЭТУ ЗЕМЛЮ
Когда я пришел на эту землю,
никто меня не ожидал.
Я пошел по дороге со всеми
и этим себя утешал,
потому что, когда я пришел на эту землю,
никто меня не ожидал.
Я гляжу, как люди приходят,
как люди уходят
в славе и в обиде.
Я иду по дороге.
Нужно глядеть, чтоб видеть,
нужно идти по дороге.
Некоторые плачут от обид,
а я смеюсь смело:
это мой щит,
мои стрелы, —
я смеюсь смело.
Я иду вперед,
нет у меня посоха.
Кто идет — поет.
Я иду вперед,
я пою досыта,
я иду вперед,
нет у меня посоха.
Гордые меня не любят:
я простой, а они — знать,
но они умрут, эти гордые люди,
и я приду их отпевать,
они меня потому и не любят,
что я приду их отпевать.
Я гляжу, как люди приходят,
как люди уходят
в славе или в обиде.
Я иду по дороге,
нужно жить, чтоб видеть,
нужно идти по дороге.
Когда я пришел на эту землю,
никто меня не ожидал.
Я пошел по дороге со всеми
и этим себя утешал,
потому что, когда я пришел на эту землю,
никто меня не ожидал.