Избранное - Страница 27

Доктор Пибоди заполнил всю комнату своей грубоватой добродушною массой, а когда он подошел к мисс Дженни и похлопал ее по спине своей длинной, как грабли, рукой, от его тяжелой поступи задрожал весь дом.

— Привет, Дженни, — сказал он. — Привели Баярда снять с него мерку для страховки?

— Этот чертов мясник хочет меня резать, — сердито проворчал Баярд. — Вели им оставить меня в покое, Люш.

— Что-то рановато приниматься за разделку белого мяса в десять утра, — прогудел доктор Пибоди. — Черномазые — те другое дело. Руби черномазого в любое время после полуночи. Что с ним такое, сынок? — спросил он у доктора Олфорда.

— По-моему, это просто-напросто бородавка, но мне уже надоело на нее смотреть, — сказала мисс Дженни.

— Это не бородавка, — решительно возразил доктор Олфорд. Пока он, пользуясь специальной терминологией, повторял свой диагноз, румяная физиономия доктора Пибоди озаряла общество своей доброжелательностью.

— Да, звучит страшновато, — согласился он и, вновь сотрясая пол, толкнул Баярда обратно в кресло одной ручищей, а другой повернул его лицо к свету. Потом вытащил из нагрудного кармана очки в железной оправе и принялся изучать его физиономию. — По-вашему, это надо убрать?

— Безусловно, — холодно ответил доктор Олфорд. — Я считаю, что это новообразование необходимо удалить. Ему здесь совершенно не место. Это рак.

— Люди преспокойно жили с таким раком задолго до того, как они изобрели ножи, — сухо заметил доктор Пибоди. — Сиди спокойно, Баярд.

«А люди, подобные вам, — одна из причин этого», — так и вертелось на языке у молодого человека, но он сдержался и вместо этого сказал:

— Я могу удалить это новообразование за две минуты, полковник Сарторис.

— Будь я проклят, если вы это сделаете, — в ярости отвечал Баярд, порываясь встать. — Пусти меня, Люш.

— Сиди тихо, — невозмутимо отозвался доктор Пибоди и, продолжая удерживать его на стуле, пощупал шишку. — Больно?

— Да нет же, я этого вовсе не говорил. И будь я проклят, если…

— Ты наверняка так и так будешь проклят, — возразил ему доктор Пибоди.

— Какая тебе разница — жить или умереть? Я еще ни разу не видел человека, который получал бы от жизни меньше удовольствия, чем ты.

— В кои-то веки вы правду сказали, — согласилась мисс Дженни. — По-моему, старше Баярда вообще никого на свете нет.

— И потому, — спокойно продолжал доктор Пибоди, — я бы об этой штуке не беспокоился. Пускай себе остается. Твоя физиономия совершенно никого не интересует. Если б ты еще был молодым парнем и каждый вечер гонялся за девчонками…

— Если доктор Пибоди будет безнаказанно вмешиваться… — начал было доктор Олфорд.

— Билл Фолз говорит, что может это вылечить, — заявил Баярд.

— При помощи своей мази? — быстро спросил доктор Пибоди.

— Мази? — переспросил доктор Олфорд. — Полковник Сарторис, если вы позволите первому встречному шарлатану лечить это новообразование всякими домашними или патентованными средствами, то через полгода вы будете на том свете. Даже доктор Пибоди может это подтвердить, — с тонкой иронией добавил он.

— Не знаю, — медленно проговорил доктор Пибоди. — Билл делал чудеса этой своей мазью.

— Я вынужден заявить решительный протест, — сказал доктор Олфорд. — Миссис Дю Пре, я протестую против того, чтобы кто-либо из моих коллег даже косвенно санкционировал подобный образ действий.

— Пф-ф, юноша, — отвечал доктор Пибоди, — мы не позволим Биллу мазать своим снадобьем Баярдову бородавку. Оно годится для черномазых и для скотины, а Баярду оно ни к чему. Мы просто оставим эту штуку в покое, тем более что она ему нисколько не мешает.

— Если это новообразование не будет немедленно удалено, я снимаю с себя всякую ответственность, — объявил доктор Олфорд. — Запустить его столь же опасно, сколь применить к нему мазь мистера Фолза. Миссис Дю Пре, прошу вас засвидетельствовать, что эта консультация приняла столь неэтичный характер не по моей вине и вопреки моему протесту.

— Пф-ф, юноша, — снова повторил доктор Пибоди. — Эта штука не стоит того, чтоб ее резать. Мы прибережем для вас руку или ногу, когда его шальной внук перевернется вместе с ним на своем автомобиле. Пойдем ко мне, Баярд.

— Миссис Дю Пре… — попробовал вставить доктор Олфорд.

— Если Баярд захочет, он потом вернется. — Своей тяжелой рукой доктор Пибоди погладил молодого человека плечу. — Мне надо поговорить с ним у себя в кабинете. Дженни приведет его обратно, если захочет. Пошли, Баярд.

И он вывел старого Баярда из комнаты. Мисс Дженни встала.

— Этот Люш Пибоди такой же старый чудак, как Билл Фолз, — сказала она.

— Старики просто до смерти меня раздражают. Подождите, я сейчас же приведу его обратно, и мы с этим делом покончим.

Доктор Олфорд открыл перед нею дверь, и она, свирепо шурша своими шелками, чопорно выплыла в коридор и через обшарпанную дверь с ржавым замком вошла вслед за племянником в комнату, у которой был такой вид, словно здесь пронесся миниатюрный циклон, причем следы разрушений были прикрыты мирным слоем вековой пыли.

— Послушайте, Люш Пибоди… — начала было мисс Дженни.

— Садитесь, Дженни, — сказал ей доктор Пибоди. — И не шумите. Расстегни рубашку, Баярд.

— Что?! — воинственно отозвался старый Баярд.

Доктор толкнул его на стул.

— Хочу тебя послушать, — пояснил он. Подойдя к старинной конторке, он стал рыться в куче пыльного хлама. Огромная комната была полна пыли и хлама. Все четыре окна выходили на площадь, но платаны и вязы, которыми она была обсажена, затемняли конторы на втором этаже, и поэтому проникавший в них свет казался рассеянным, словно в толще воды. С углов потолка свисала паутина, тяжелая и длинная, как испанский мох, и темная, как старое кружево, а стены, некогда белые, приобрели тусклый серо-коричневый оттенок, и только в тех местах, где прежде висели календари, выделялись прямоугольники посветлее. Кроме конторки, в комнате стояло несколько разнокалиберных стульев, находившихся на разных стадиях разрушения; ржавая железная печка в ящике с опилками и кожаный диван, просевшие пружины которого молчаливо сохраняли форму удобно раскинувшейся фигуры доктора Пибоди, а рядом, медленно собирая последовательно накопляющиеся слои пыли, валялась стопка пятицентовых детективов в бумажных обложках. Это была библиотека доктора Пибоди, и на этом диване он коротал свои приемные часы, снова и снова ее перечитывая. Других книг в комнате не было.

Зато корзина для бумаг возле конторки, сама конторка, доска над забитым мусором камином и все четыре подоконника были завалены всевозможными рекламными проспектами, каталогами и правительственными бюллетенями. В одном углу, на перевернутом вверх дном ящике, возвышался прибор из цветного оксидированного стекла для охлаждения воды; в другом торчала связка бамбуковых удилищ, медленно склонявшихся под собственной тяжестью, а на каждой горизонтальной поверхности покоилась коллекция предметов, какие можно найти только в лавке старьевщика, — рваная одежда, бутылки, керосиновая лампа; деревянный ящик с жестянками из-под колесной мази, в котором не хватало одной жестянки; часы в форме нежного фарфорового вьюнка, поддерживаемые четырьмя девицами с венками на голове, которые претерпели всевозможные, достойные всяческого удивления хирургические травмы, и лишь кое-где среди всей этой запыленной рухляди попадались различные инструменты, имеющие отношение к профессии хозяина. Именно один из них и разыскивал сейчас доктор Пибоди на заваленной мусором конторке, где красовалась одинокая фотография в деревянной рамке, и хотя мисс Дженни опять повторила: «Послушайте, Люш Пибоди, что я вам хочу сказать», он невозмутимо продолжал свои поиски.

— Застегни рубашку и пойдем обратно к тому доктору, — приказала мэсс Дженни племяннику. — Мы не можем больше терять время с выжившим из ума старикашкой.

— Садитесь, Дженни, — повторил доктор Пибоди. Он выдвинул ящик, достал из него коробку сигар, горсть поблекших искусственных мух для приманки форели, грязный воротничок и, наконец, стетоскоп, после чего швырнул все остальное обратно в ящик и задвинул его коленом.