Избранное - Романы. Повесть. Рассказы - Страница 16

— Ну ладно, ладно, она тоже, бедняга, перетрудилась, — чуть не пропел он. — Все мы вам помогаем, как умеем. И вам тоже, бабуня, стараемся помочь.

Когда они ушли, бабуня Барнакл шепнула мисс Тэйлор:

— Миленькая, вид у меня не очень?

— Да нет, бабуня, вы прекрасно выглядите. — Вообще-то лицо бабуни было все в багровых пятнах.

— Слышали, чего мне доктор сказал насчет кровяного давления? Это он, что ли, врет, чтобы я не устраивала лишнего шума?

— Может, и не врет.

— Ей-богу, бабуня Тэйлор, вот возьму да плюну на все напоследок, только меня здесь и видели…

— По-моему, не надо, — сказала мисс Тэйлор.

— Миленькая, а они могут меня в сумасшедшие зачислить?

— Право, не знаю, — сказала мисс Тэйлор.

— Поговорю-ка я со священником.

— Сами знаете, что он вам скажет, — сказала мисс Тэйлор.

— Скажет, ясное дело, положиться на святых заступников.

— Примерно так.

— Ох, и трудная у нас религия, бабуня Тэйлор. Только что мать у меня была католичка, а то бы я ни за что в жизни…

— Я знаю одну женщину… — чуть-чуть заторопилась мисс Тэйлор, — одну женщину, у которой знакомая в нашем больничном комитете. Это все, конечно, дело времени, однако посмотрим, может, они похлопочут, чтобы сестру Бестед куда-нибудь перевели.

— Благослови вас боже, бабуня Тэйлор.

— Обещать я ничего не могу. Но я попробую. Это надо очень тактично.

— Вы слышали? — призвала в свидетели всю палату бабуня Барнакл. — Слышали, что собирается сделать бабуня Тэйлор?

Мисс Тэйлор не очень расстроила первая проба с дамой Летти. Для начала не так уж и плохо. И на даму Летти она еще поднажмет, а может быть, что-то удастся через Алека Уорнера. Хорошо бы он сам поговорил с Цунами Джопабоком, которая состоит в больничном комитете. Если бы еще как-нибудь обошлось без ущерба для служебной репутации этой злосчастной сестры Бестед.

— Так эта ваша дама напрямую ничего не обещала? — спросила бабуня Барнакл.

— Нет, пока нет.

— Ну хоть до зимы-то она управится?

— Надеюсь.

— Вы рассказали, как эта стерва орала на бабуню Дункан?

— Мы в частности не входили.

— Надо было рассказать. Что это вы словно и не совсем за нас, бабуня Тэйлор. А я вроде личность ее помню.

— Чью личность?

— Да этой дамы.

Трудность-то в том, размышляла мисс Тэйлор, что вся эта история не такая уж важная. Иногда ей хотелось сказать бабуням: «Ну и что, если вы недаром опасаетесь? Если мы действительно умрем этой зимой, ну и что?» Иногда она им даже и говорила: «Некоторые, должно быть, так и так умрут этой зимой. Это весьма вероятно». На что бабуня Валвона отвечала: «Я в любое время готова предстать перед своим Создателем». А бабуня Барнакл упрямо добавляла: «Только не раньше времени».

— Вам надо воздействовать на вашу знакомую, бабуня Тэйлор, — сказала бабуня Дункан, которая больше всех раздражала сестру Бестед. У бабуни Дункан был рак. Мисс Тэйлор часто подумывала: может быть, сестру рак и пугает?

— Вроде я этой дамы личность помню, — настаивала бабуня Барнакл. — Может, она ближе к вечеру бывала возле цирка Холборна?

— Не думаю, — сказала мисс Тэйлор.

— Может, она у меня газеты покупала, — сказала бабуня Барнакл.

— По-моему, она газеты получает на дом.

— А работать она нигде не работала, дама эта?

— Ну как, на службу не ходила. Но состояла в разных комитетах и тому подобное.

Бабуня Барнакл мысленно оглядывала лицо дамы Летти.

— Это значит, она благотворительностью занималась?

— В этом роде, — сказала мисс Тэйлор. — Что-то в этом роде.

Бабуня Барнакл подозрительно поглядела на нее, но мисс Тэйлор не поддалась и не сказала, что дама Летти была постоянной посетительницей тюрьмы Холлоуэй со своих тридцати лет до недавних пор, пока ей не стало из-за ожирения и одышки невмоготу подниматься по лестницам.

— С дамой Летти я еще переговорю, — пообещала она.

У начальства был выходной, и сестра внесла первый поднос с ужином, слегка присвистывая.

Бабуня Барнакл заметила нарочито громко:

Коль каркает курица, а женщина свищет —

Ни бог, ни муж в них толку не сыщет.

Сестра перестала свистеть, смерила взглядом бабуню Барнакл, брякнула поднос на столик и пошла за другим.

Бабуня Тротски попыталась приподнять голову и что-то сказать.

— Чего вы хотите, бабуня?

— Она говорит, — перевела мисс Тэйлор, — что не нужно обижать сестер только потому…

— Сестер обижать! А что они с нами сделают, когда зима…

Мисс Тэйлор взмолилась о ниспослании душевного покоя. Да что же у них одна зима в голове! Сочиняли бы снова свои еженедельные завещания!..

Этой ночью в мозгу у бабуни Тротски лопнул крохотный кровеносный сосудик, и она умерла, а дух ее возвратился к господу, дарователю оного.

Миссис Энтони чутьем знала, что миссис Петтигру — добрая женщина. Чутье обманывало миссис Энтони. Но когда миссис Петтигру поступила к Колстонам ухаживать за Чармиан, первые недели она подолгу сиживала на кухне и рассказывала миссис Энтони о своих горестях.

— Вы закурите, — сказала миссис Энтони, разливая крепкий чай и указывая локтем на пачку на столике. — Бывает и хуже.

Миссис Петтигру сказала:

— Не знаю уж, куда хуже. Тридцать лет жизни я положила на Лизу Брук. Все знали, что деньги ее причитаются мне. А потом откуда ни возьмись объявился этот Гай Лит. Ни в каком браке они не состояли. Не настоящий это был брак.

Она пододвинула к себе чашку чаю и, склонившись к уху миссис Энтони, поведала ей, как жестоко и по какой давней причине Гай Лит обманул Лизу Брук и, не смог вступить с нею в супружеские отношения.

Миссис Энтони основательно отхлебнула чаю из чашки, которую держала обеими руками и в которую выдохнула так, что душистый пар уютным теплом обволок ее нос.

— Ну и все же, — сказала она, — муж есть муж. Раз законный.

— Лиза его никогда открыто не признавала мужем, — сказала миссис Петтигру. — Пока она не умерла, никто и не знал, что она замужем, вот же свинюшка паршивая.

— А вроде вы говорили, что она ничего, — удивилась миссис Энтони.

— Я про Гая Лита, — сказала миссис Петтигру. — Это он паршивая свинюшка.

— Ах, вон что. Ну, миленькая, суд еще свое слово скажет, когда время придет. Вы сигарету-то берите.

— Я с вами прямо курякой стану, миссис Энтони. Спасибо, я возьму, а вот вам не мешает курить поменьше, поберегли бы здоровье.

— С двадцати пяти лет по двадцать штук в день курю, а вчера перевалило за семьдесят, — сказала миссис Энтони.

— Как за семьдесят! Господи, да куда же…

— Семьдесят лет мне вчера исполнилось.

— Ах, семьдесят лет. Ну, так вам самое время на отдых. А то с этими… — миссис Петтигру кивнула на кухонную дверь, имея в виду Колстонов, пребывающих где-то за нею.

— Да нет, у них неплохо, — сказала миссис Энтони. — Сам-то он прижимистый, а она хорошая, она-то мне нравится.

— Прижимистый по части денег? — спросила миссис Петтигру.

— То есть не дай бог, — сказала миссис Энтони, повращав глазами и обратив взгляд на собеседницу для пущего понимания.

Миссис Петтигру поправила волосы, густые, крашенные в черный цвет и отлично подстриженные, как ее научила Лиза.

— Вот сколько бы лет вы мне дали, миссис Энтони? — спросила она.

Миссис Энтони, не поднимаясь со стула, откинулась назад, чтобы лучше разглядеть миссис Петтигру. Она взглянула на ее черные замшевые туфли, на ее гладкие ноги — ни одной вздувшейся вены, — на плотные бедра и подобранный бюст. Затем миссис Энтони склонила голову набок, чтобы окинуть взглядом, под углом в пятнадцать градусов, лицо миссис Петтигру. От носа к углам губ пролегли складочки, ротик был накрашен вишневой помадой. Двойной подбородок только-только наметился. Лоб пересекали две морщины. Глаза темные и ясные, нос твердый и приплюснутый.

— Ну что ж, — сказала миссис Энтони, скрестив руки, — я бы дала вам года шестьдесят четыре.