Избранник Пентакля - Страница 44

Застигнутым врасплох пропойцам не оставалось ничего, кроме как вскочить и со всех ног улепетывать в сторону гор, надеясь, что Кальдерик не успел разглядеть их лиц. Учитывая тот факт, что перед этим все трое приняли на грудь немало горячительного, их бегство было довольно комичным зрелищем.

Напрасно, впрочем, опасались эти полуденные пьяницы, что владыка Серного кряжа станет гневаться, застав их за этим занятием. Кальдерик, во-первых, сам был не дурак выпить. А во-вторых, сейчас его мысли были безмерно далеки от таких рутинных вопросов, как наказание нерадивых подданных.

Уже через час войско общей численностью в три с половиной сотни мечей — и секир, разумеется: ведь гномов было здесь больше, чем всех остальных — выдвинулось в направлении облюбованного троллями рудника. Никто до сих пор не мог до конца поверить, что судьба операции по уничтожению троллей зависит от одного из них — маленького уродливого существа но имени Кхальдар. Маги из Дома хранителей в это время подъезжали к Билане. Ночью Даргор, чье сознание было привязано к Пентаклю Света, вновь стал свидетелем нескольких эпизодов из жизни отступника. Судя по наблюдаемым Даргором событиям, убийце Ангуса впору было забыть о том, что такое покой. Вечер тот провел в изнурительных тренировках, но и ночью не особо отдыхал. Сначала его пытался убить какой-то молодой хлыщ, наделенный, как выяснилось чуть позже, невиданной способностью перекидываться в козла. Чуть позже, когда хлыщ был повержен, в гости к негодяю заявился давешний вампир и вновь началась заваруха. В глубине души Даргор надеялся, что с отступником будет покончено, после чего им с Лой останется лишь отыскать Пентакль. Но тут, к немалому удивлению хранителя — даже больше чем при виде козла-оборотня, — вампир и маг-предатель вдруг перестали пытаться уничтожить один другого, уселись за стол и начали вести вполне мирную беседу. Даргор пожалел, что не может слышать, о чем они говорят. Но и от увиденного была немалая польза: в тот момент, когда отступник стрелял Заморозкой в козла на улице, хранитель успел хорошо разглядеть окружавшую убийцу обстановку. В том числе и часть названия гостиницы, куда минувшей ночью зачастили сверхъестественные гости.

Сейчас, приближаясь к городу, Даргор опять удивлялся. На этот раз — происходящему совсем рядом.

Навстречу тянулись многочисленные повозки, груженные не товарами на продажу, а… домашним скарбом, — маг понял это, увидев детские игрушки и клетки с птицами. По обочине вдоль дороги шли пешие процессии. Вывод можно было сделать только один: множество жителей Биланы в одночасье покинуло свои дома! Но почему? Задав этот вопрос одному из двигавшихся со стороны города людей — коренастому мужчине средних лет, — Даргор услышал слова, которые мало что объясняли, но по крайней мере помогали понять причины такого поведения горожан.

— Прогнил городишко, тьфу! — раздраженно буркнул мужик и сплюнул под ноги. — Нечисть всякая по улицам шатается. Людей на лапшу режут! А жить-то хочется. Вот мы и уходим. — И понуро поплелся дальше

«Что же могло случиться?» — подумал маг.

Расспрашивать об этом еще кого-то из беженцев охоты не было — те и так смотрели на них с Лой как на сумасшедших. Оставалось проехать последние несколько лиг и уже в городе разузнать, в чем причина паники.

Борланд и Заффа вернулись в «Трель коростеля» и вновь уселись за стол — на этот раз чтобы позавтракать. Оба заказали рагу из баранины и крепкий тонизирующий напиток, приготовляемый из зерен растения, произрастающего в Гонзасте. Борланд, мысли которого были прикованы к предстоящему походу на Кладбище криков, совсем позабыл о том, что наверху в комнате его ждет девушка.

— Что-то ты приуныл, как я погляжу, — заметил Заффа. — С чего это вдруг? Все решится сегодня вечером. Против нас — всего четыре недобитка-чернокнижника. Плюс ко всему ты заручился поддержкой вампира. Бояться нечего.

— Я и не боюсь. — Борланд мрачно уставился в свою тарелку. — Просто переосмысливаю свою жизнь… — Признаваться в том, что он почти паникует, не хотелось. — Однажды я сделал неправильный выбор.

— Да брось ты, — улыбнулся торговец. — Каждый когда-нибудь ошибается.

— Да, но далеко не каждый ошибается так, — возразил Борланд. — Кто может быть хуже разбойника?

— Да много кто… — Заффа не разделял его упорства. — Предатель, например. Или палач.

— Предатель — это точно. — Борланд сжал кулаки, вспомнив о Тронге. — А насчет палачей… ничего не могу сказать. Не доводилось с ними общаться. К счастью.

— Палачу приходится похуже, чем разбойнику, — сказал Заффа. — Его ненавидят все. Включая тех, кто даже косвенно от него не пострадал. Одно спасает беднягу — то, что свою работу он выполняет в маске. А сколько людей спит и видит, как с него срывают маску вместе с кожей! Так что разбойник, о котором думает только королевский конный патруль, по сравнению с катом находится в более выгодном положении.

— Ты с такой уверенностью говоришь об этом, — хмыкнул Борланд. — Должно быть, среди твоих знакомых есть какой-нибудь палач, который однажды открыл тебе душу?

— Да нет… — Заффа печально вздохнул и снова вдруг раскинул над столом магическую заглушку. — Палачом был я сам. Годы назад, в Денборге.

— Ну, ты, тролль побери, даешь, — пробормотал Весельчак. — Ни за что бы не подумал.

— Да, внешность и манеры бывают обманчивы, — согласился Заффа. — Но тут, конечно, не в этом дело. Знаешь, почему так получилось?

— Откуда ж мне знать такое? — пожал плечами Борланд. — Хотя интересно, конечно, как это тебя угораздило. Впрочем, можешь и не рассказывать, дело твое.

— Я расскажу. — Заффа отхлебнул дымящегося напитка. — Это случилось вскоре после того, как меня изгнали из Академии. Я погоревал несколько дней, да и успокоился, решив, что не магией единой жив человек. Но вот покинуть столицу после почти трех прекрасных лет… Это было выше моих сил. Жить мне было не на что — раньше-то я состоял на довольствии государства. К счастью, один приятель согласился приютить меня на некоторое время. Несколько месяцев прошли в бесплодных поисках работы. Не поверишь — даже улицы мести не получалось устроиться! Я совсем отчаялся и собирался уже было вернуться домой. А перед этим хотелось крепко гульнуть с товарищами, которых мне предстояло покинуть. Чтобы хватило денег на дорогу и на отвальную, мне пришлось продать все свои книги. В ночь, которая должна была стать для меня последней в столице, все и произошло… — Заффа замолчал, собираясь с мыслями. — В общем, я отстал от компании, заблудился по пьяной лавочке и забрел в городские трущобы. Да-да, в лощеном Денборге тоже такие есть. В общем, я послал все и вся к болотным троллям и завалился в какой-то затрапезный кабачок. Там и встретил пожилого человека, который, узнав о моей беде, предложил работу. То был не кто иной, как городской палач, собиравшийся уйти на пенсию и искавший человека на свое место. Я в тот вечер и не задумывался даже, на что, собственно, соглашаюсь. Да и на следующий день, протрезвев, не особо размышлял об этом. В конце концов, чем занимается палач — спросил я себя? И сразу ответил: карает преступников, осужденных за свои мерзкие злодеяния справедливым судом государства. Что-что, а судебная система в Аркании работает на совесть. Если, конечно, отдельные личности не начинают использовать ее в своих интересах. До определенного момента я нисколько не сомневался в том, что люди, чьи жизни я обрывал на эшафоте, действительно заслужили это.

— Много их было? — поинтересовался Борланд.

— Тридцать два. — Заффа оставался невозмутимым, даже признаваясь в том, что занимался некогда столь жутким ремеслом. — А потом все закончилось.

— Почему?

— Мой тридцать третий «клиент» был невиновен, — промолвил Заффа. — Я знал это наверняка. Вот тогда я впервые усомнился.

— Постой, а как ты смог это узнать?

— Родственники того парня каким-то образом прознали, кто скрывается под маской палача. И пришли ко мне домой — я в ту пору уже мог позволить себе снимать отдельную комнату. Когда они явились, я подумал: «Все, вот и конец мой настал». Но эти люди понимали, что я — всего лишь исполнитель чужой воли, и убить меня — столь же бесполезная затея, как сжечь топор, которым я орудовал на эшафоте. Они рассказали мне о заговоре против человека, которого я должен был казнить через несколько дней. Как оказалось, его подставили сами судейские чиновники — одному из них он перешел дорогу в любовных делах. Брату приговоренного удалось выкрасть письмо, в котором тот негодяй убеждал судью вынести самый суровый приговор за убийство, которого несчастный, конечно, не совершал. Ссылался на дальнее родство, сулил крупный куш. Именно это и заставило меня разочароваться в нашем правосудии.