Избранная страны драконов (СИ) - Страница 60

Рассказ Эрвина закончился, но еще минуту в зале стояла гробовая (зачем я так подумала!) тишина. Мне показалось, что старейшины на вкус пробовали ценность информации, так задвигались у них челюсти.

— Почему вы не рассказали об этом сразу? — вопрос, который задал Тирольд, он снял с языка у всех, так они встрепенулись.

— У нас только одна жизнь, уважаемые старейшины.

Ого! Ещё пара таких намёков и нас отсюда в кандалах выведут.

— Я вижу, как загорелись ваши глаза, — продолжил Эрвин речь, а мне захотелось захлопать в ладоши (каков молодец), — все жаждут расстаться с болью. Вы трепещете от мысли, что её может не быть. Только я не сказал главного, — мрачная решимость Эрвина слегка пошатнула мое восторженное состояние, — она возвращается! — Что он сказал? — Боль вернулась в моё тело. Пока она небольшая, но постепенно увеличивается. Бессмысленно покорять Вершину. Не стоит рисковать жизнью. К  н  и  г  о  е  д  .  н  е  т

Откровение Эрвина меня разозлило. Когда боль вернулась? Ответ пришёл мгновенно. Это случилось на тренировках с Горынычем. Вот почему он тогда с катушек съехал. Не мог он так психовать только из-за дракона.

— Эм…, — Тирольд щёлкнул по панели на столе, — но ведь Соня Снегирёва не испытывает боли, — председатель дал понять, тут не дураки хлеб едят.

Взгляды старейшин скрестились на мне. Ничего себе! Из огня, да в полымя, как говорит моя бабушка. Будете разбирать меня на опыты, господа старейшины, как предрекал Эрвин? Хотелось послать воздушный поцелуй важным господам. Ничего не выйдет, даже и не мечтайте. Я улыбнулась, кажется, своей самой плотоядной улыбкой в жизни.

— Соня потеряла память и ничего не помнила про боль, — проговорил Эрвин, — ваш Совет пальцем не пошевелил, когда нас послали на Вершину.

— Ну, почему же? — сбавив обороты, возразил Тирольд, — мы разбирали это дело, и осудили решение Совета Меры.

Я так и знала. Тирольд — душка!

— Недавно погибла Иолана Радич, и… там опять замешана глава Меры, — Эрвин волновался. Он хотел отвлечь внимание старейшин от моей персоны, но ответной реакции не последовало.

— Не вижу связи, — сказал председатель. Действительно, какая здесь связь, я с ним согласна, — члены совета хотят высказаться?

— А какая связь у вас с главой Меры? — вопрос Эрвина вышел настолько неоднозначным, что в зале вспыхнул шум негодования, — если ей всё сходит с рук, — Эрвин смотрел на Тирольда так, будто знал гораздо больше, чем сказал.

— Решения мы принимаем коллегиально, — ответил председатель, — сейчас речь о Великой Вершине и о Соне Снегирёвой, благодаря которой вы спустились с горы.

— Предлагаю провести полное обследование девушки, — громко высказался старейшина Чернорая.

— Вы не тронете её, — голос Эрвина стал похож на рык. — Соню выбрала сама Верховия.

Мне понравилось это выражение. Я на глазах превращалась в главное сокровище Верховии. Слышала бы моя бабушка, возликовала бы вместе со мной.

— Что за глупости вы несёте? — спросил старейшина.

— Вы… столетиями уничтожали тех, кто отличался от вас. Вы считали, что несёте благо верховенцам, а сами не продвинулись ни на шаг.

— Ты говоришь о дверниках? — старейшина, у которого на груди светилась эмблема Энобуса, прямо подпрыгнул со стула.

— Вы хотите уничтожить последнюю надежду.

Это Эрвин обо мне?

— Никто не хочет…, — начал Тирольд.

— Хочет! — рявкнул Эрвин, перекрывая вопли старейшин, — у вас руки дрожат от нетерпения. Посмотрите на себя, лучшие люди Верховии!

По неведомому сигналу трое гвардейцев кинулись в нашу сторону, я безмятежно смотрела, как они приближаются.

— Прекратить истерику! — заорал Тирольд через усилитель, и на потолке зазвенела металлическими пластинками люстра, а я закрыла уши ладонями.

Охранники, остановленные воплем председателя, замерли в двух шагах от нас, постояли немного и покинули площадку несостоявшегося боя. Гомон в зале стих. Молчание старейшин показалось тонким ледком, прикрывшим бурлившую злость избранников народа.

— Твои обвинения, Вышнев, беспочвенны. Никто не причинит вреда девушке, — произнёс председатель.

Если хотел успокоить меня, я не повелась, тем не менее, покровительственно улыбнулась ему.

— Пусть Совет Старейшин даст слово, что Соню Снегирёву не заставят идти на Великую Вершину против её воли, — закричал Эрвин, — и пусть Совет письменно подтвердит своё решение.

Заявление Эрвина пробрала старейшин, кажется, до самых печёнок. Оно сорвало крышу у большинства присутствующих, так они поднялись. Возмущения не утихали несколько минут. Всё это время председатель внимательно следил за нервными членами и что-то записывал у себя на столе. Своими манипуляциями он оказал гипнотическое действие на старейшин, и они затихли сами собой.

— Мы выслушали вас, но решение не принимается мгновенно, — обратился к нам председатель, — вы открыли тайну Великой Вершины, за это вам благодарность и почёт. А Соню Снегирёву надо опекать и беречь как зеницу ока.

Б-р-р. Не надо мне таких милостей: беречь и опекать. У меня единственное желание жить свободно и делать, что хочу.

— А теперь второй вопрос. Виноват ли наш горячий защитник в гибели Иоланы Радич? Мы должны вынести заключительный вердикт покорителю Вершины — Эрвину Вышневу.

И хоть пелена веселья застилала мой разум, я поняла, как ловко Совет «справедливых» обвел нас вокруг пальца. Сделают Вышнева виноватым, и мы сразу станем более сговорчивыми.

— Я знаю вашу версию гибели Иоланы Радич, — сказал председатель Эрвину и перевёл свой проницательный взгляд на меня.

Бу! Не надо так заманчиво смотреть.

— Мы выслушаем других свидетелей, — добавил Тирольд, и я чуть не растаяла от его шоколадного баритона. Вызывается Андрон Радич.

Со мной, действительно, было не всё в порядке. Я поднесла к лицу платок, чтобы скрыть улыбку. Приятный аромат, идущий от платка вызвал неконтролируемый приступ блаженства.

Стоп!

Что это за платок с таким очаровательным запахом, который я все время тереблю? Откуда он в моих руках? Из кармана, конечно. Незаметно ещё раз поднесла платочек к носу.

Щипок Эрвина привел меня в чувство.

Ай! Платок выпал из рук, я отбросила его ногой в сторону. Очарование от облика председателя и всей большой компании главных задниц Верховии начало затухать.

Интуитивно потрясла рукой в повязке и почувствовала, как мои камешки сместились и покатились по руке. Повязка ослабла настолько, что они скатились в ладонь. Я переложила Мию в левую руку и поднесла камни к сердцу. Моя голова непроизвольно опустилась, я поплыла в пространстве, впитывая тепло чёрных камней. Их магия обволакивала, вливалась в меня прозрачным целительным потоком. Но вместе с внутренним теплом я ощутила темноту, которая наползала, тянулась ко мне.

— Эрвин, — прошептала я, повернувшись к нему, — опасность.

— Где Андрон Радич, мы ждём, — нетерпеливым голосом повторил председатель.

В ту же минуту в зале стемнело, чёрная клякса закрыла прозрачный купол, и он обрушился. От рёва дракона и крика людей заложило уши, в вихре пластика и металлических осколков от люстры на головы старейшин спланировал тёмно-синий дракон, на спине которого возвышался Андрон Радич.

Шипение и яркая вспышка огня ударила мне в глаза, я инстинктивно упала, Эрвин тоже. Пламя пронеслось над нашими головами, сзади вспыхнули деревянные панели.

Дракон планировал над головами людей, наездник послал его вперёд, и морда дракона оказалась почти рядом с нами.

— Живучий, — произнес Андрон Радич голосом палача, глядя на Эрвина. Меня затрясло от предчувствия. В его взгляде я прочитала смертный приговор.

— Не стрелять! — раздался крик Тирольда, — дракон повернул голову к нему, с разных концов зала прогремели выстрелы, у кого-то не выдержали нервы.

Начался ад. Теперь я узнала, как действует выстрелы на дракона. Его чешуя вздыбилась каждой чешуйкой, дракон заревел, как иерихонская труба и начал крушить лапами, крыльями, хвостом, телом всё подряд. По залу неслись крики ужаса, негде было укрыться от обезумевшего дракона. Мы поползли к двери, но там уже бушевал огонь.