Избранная луной - Страница 21

– А вдруг он тебе просто сказки рассказывал, как мы с тобой друг другу? – Сомнение, никогда не покидавшее Мари, наконец вырвалось наружу. – Вдруг Гален все выдумал, вдруг он рассказывал не о живых людях, а о мифических персонажах, чтобы тебя развлечь и хоть как-то успокоить?

– Нет, – чуть слышно ответила Леда. – Не хочу в это верить. Не могу.

Увидев мамино бледное, напряженное лицо, Мари испугалась:

– Ну хорошо, хорошо. Будем считать, что Гален говорил тебе правду. Но это было давно, мама, восемнадцать с лишним зим назад, и даже тогда этим людям – добрым, хорошим – не хватило мудрости пощадить его. Подумай, сколько всего могло приключиться за те восемнадцать зим, что я живу на свете. Наверняка многое изменилось в жизни Древесного Племени.

– Кое-что, вероятно, могло измениться к лучшему, – рассудила Леда.

– Но, как видно, это не так. Мама, ты говорила, что в последнее время Мать-Земля неспокойна. Что ж, верю. Что-то творится. Множатся охотничьи отряды Псобратьев. Теперь они ищут нас вдалеке от своих родных сосен. С каждой зимой число пленных растет, а не уменьшается. Как убивали нас, так и убивают. Но я с тобой отчасти согласна. Они и впрямь изменились, только не в лучшую сторону, и Ригель – тому пример.

– Ригель?

– Он собака-Вожак, Племя должно его чтить и оберегать, так?

– Да.

– Тогда что же он делает здесь?

– Выбирает тебя в спутницы, конечно.

– Да нет же, мама, я не об этом. Я вот о чем: что его заставило отбиться от людей, которые почитают собак и защищают их, даже ценою жизни?

Леда, округлив глаза, уставилась на щенка, будто видела его впервые.

– Я над этим не задумывалась, но, может статься, ты и права, Мари. Племя, о котором рассказывал твой отец, ни за что бы не отпустило драгоценного щенка овчарки одного в лес, тем более после захода солнца. – Леда тряхнула головой, будто отгоняя прочь недобрые мысли. – И все равно ты не только моя дочь, но и Псобрат. Понимаю, страшно идти в племя отца, но, девочка моя, когда меня не станет, ты должна найти место в мире себе и Ригелю, и место вам не в этой норе. Негоже тебе прятать половину своих корней.

– К чему ты клонишь? Я думала, что стану Жрицей после тебя. Что изменилось? – Ригель, уловив настроение Мари, тихонько заскулил, и девушка приласкала его, успокоила.

Леда со вздохом отложила работу, повернулась к дочери, скрестив руки на коленях.

– Прошлой ночью женщины Клана заявили, что я должна назвать имя своей преемницы и начать ее обучение.

Мари будто споткнулась и полетела кубарем в ледяную реку.

– Потому что все устали ждать, пока я перерасту мнимую хворь и покажу свою силу?

– Нет, девочка моя. Потому что Землеступы должны знать, что среди них есть юная Жрица и она возьмет на себя заботу о Клане, когда я состарюсь и уже не смогу призывать луну.

– Дай мне еще разок попробовать. Теперь я хоть немного умею управлять своей силой. Я же помогла тебе спасти Ригеля! Позволь мне быть твоей настоящей ученицей! Я же твоя дочь, имею право.

– Я была бы счастлива взять тебя в ученицы, но твоя безопасность для меня превыше всего, я не могу тобой рисковать.

– Но я и так в безопасности! Я никогда не буду выходить к Клану ни до заката, ни после восхода. Всегда буду вовремя красить волосы и замазывать лицо. Всегда.

– Если бы только я могла ответить «да»! Ты и сама все понимаешь, Мари. Это просто-напросто опасно, тем более сейчас. – Леда указала взглядом на Ригеля. – Закон предельно ясен. Даже если ты Жрица, ты будешь изгнана из Клана, когда твою тайну узнают.

Мари сказала, тоже глянув на Ригеля:

– Он будет сидеть внутри. Я ему велю. Знаешь ведь, он меня послушается – он послушный мальчик. – Ригель замахал хвостом и придвинулся ближе к Мари, будто бы в знак согласия.

– Я многого не знаю об узах между Псобратьями и их собаками, но одно знаю точно: хотя твой Ригель и подчиняется тебе беспрекословно, разлука с тобой, пусть даже на время, причинит ему боль, точно так же, как и тебе. С тех пор как он тебя выбрал, Мари, прошло всего девять ночей, а вы уже неразлучны. – Леда покачала головой. Взгляд ее стал грустным, но она продолжала с той же убежденностью: – Я выбрала Зору. Объявлю сегодня же, до заката.

Мари от обиды закусила губу.

– Зору? Не годится эта гордячка в Жрицы!

– Зора еще совсем молода и занята собой, но и силой она щедро одарена, и в ученицы так и рвется. Думаю, с моей помощью из нее выйдет Жрица, которой можно доверить Клан.

– Она же тебе не нравится, – возразила Мари.

– Ты права, я от нее не в восторге. Ей слишком много было дано с рождения, и это испортило ей характер. Однако девушка она неглупая, сумеет иметь дело с Кланом. Я чувствую в ней дар призывать луну и очищать людей от ночного безумия. Словом, она достойная преемница.

– Я… я должна была это предвидеть, но не ожидала, что будет так больно, – тихо произнесла Мари, не глядя на мать.

Леда подлетела к дочери, обняла ее, притянула ее голову к своему плечу.

– Незачем убиваться. Случись мне выбирать из всех детей на свете, я выбрала бы только тебя. И случись мне выбирать среди всех соплеменниц, кого Богиня наделила даром призывать луну, то кроме тебя я не искала бы другой ученицы. Но судьба у тебя иная. Может быть, когда-нибудь твой жребий позволит тебе и стоять нагой на солнце, и черпать лунную силу. А до тех пор я постараюсь оберегать тебя от тех, чье невежество может тебе навредить.

– А я лишь одного прошу у судьбы: всегда быть рядом с тобой и Ригелем.

– Значит, желание твое исполнимо – мы оба будем с тобой до последнего вздоха. И подумай о хорошем: как только Зора всему научится, я смогу больше времени уделять вам, тебе и Ригелю, – сказала Леда и поцеловала Мари в лоб. – А теперь давай полечим твоего юного друга бальзамом – потом меня ждут ночные дела.

Мари со вздохом кивнула. Устроившись бок о бок, они осмотрели Ригеля, сняли мох, прикрывавший раны на его груди, пока пес вилял хвостом и нежился в объятиях Мари, распластавшись лягушкой и свесив большие неуклюжие лапы.

– Как же быстро он выздоравливает – я довольна! Раны были глубокие, и потеря крови всерьез меня тревожила. – Леда указала на свежие рубцы на груди Ригеля. – Но аппетит у него превосходный, глаза блестят, а нос мокрый и любопытный. – Леда засмеялась, когда Ригель сунул нос ей под мышку и принюхался. – Никаких признаков инфекции я не вижу, а вижу здорового, веселого щенка, который растет не по дням, а по часам!

– И взгляни на его лапы. – Мари показала матери лапы Ригеля одну за другой. – Он уже не хромает.

Леда пощупала лапы щенка, потрепала ему уши, а Ригель пытливо смотрел на нее.

– Лапы зажили окончательно. Наверняка к полнолунию от ран на его груди останутся лишь еле заметные следы. – Щенок бросился радостно вылизывать лицо Леды, отчего ты засмеялась. – Очень приятно, мой юный друг!

– Как по-твоему, не слишком он тощий? – Ригель притулился к Мари, не отрывая взгляда от Леды, будто тоже ждал ответа.

– Разве что самую малость, но ведь он щенок и быстро растет. Мы же стараемся набивать ему брюшко крольчатиной, хотя бы наполовину. – Леда вновь посмотрела на лапы щенка. – Думаю, он перерастет Ориона, а Орион был огромный пес.

– Мама, а что, если я заменю ловушки?

– То есть как – заменишь? – удивилась мать.

– Сделаю так, чтобы они не убивали кролика. Я несколько ночей голову ломала – и вот, смотри, что придумала. – Мари подбежала к столу, выхватила из стопки лист с набросками диковинной прямоугольной корзины. – Сможешь сплести такую? – Мари указала на набросок, самый близкий к завершению. – С дыркой, куда кролик может залезть, а вылезти не сможет: как только он окажется внутри, дверца захлопывается – как здесь, на рисунке.

Леда вгляделась в рисунок:

– Пожалуй, смогу.

– Вот и славно! И тогда останется изловить самца и самку – и вскоре крольчатины у Ригеля будет вдоволь, да и нам с тобой хватит!

– Какая же ты умница, Мари! – восхитилась Леда. Чуть заметная дрожь пробежала по ее телу. Она устало вздохнула, и радость испарилась из ее голоса, как роса под летним солнцем. – Уже смеркается. Клан собирается на поляне, будет ждать моего решения. Скорей бы эта ночь прошла!