Избранная луной - Страница 14

– Чушь тараканья, сам понимаешь. Нет в тебе никакого изъяна.

– Так почему ж меня до сих пор никто не выбрал? Вон, Маэве на старости лет во второй раз выпало счастье. – Ник указал подбородком в сторону кучки людей вокруг Маэвы, что восседала с Фортиной на почетном месте возле его отца. – А я сижу тут, лапу сосу.

О’Брайен ухмыльнулся.

– Ну и лапа у тебя, с пивную кружку размером! Немудрено, что девчонки-красотки меня всерьез не принимают – мне их и облапить-то нечем!

– Я не шучу, – помрачнел Ник.

– Братишка, а тебе не приходило в голову, что тебя до сих пор не выбрали, потому что не родился еще спутник, достойный тебя?

Ник собирался было ответить, но отвлекся, увидев, как толстый щенок-мальчик уверенной рысцой шествует сквозь толпу к сестре, что уютно устроилась рядом с Маэвой. Он потерся носом о нос Фортины, ласково лизнул протянутую руку Маэвы и тоже улегся рядом. Уткнул мордочку в лапы, зевнул и, прежде чем закрыть глаза, обвел взглядом площадку. Янтарные глаза щенка безошибочно отыскали Ника. У Ника перехватило дыхание. Щенок все смотрел на него – долго-долго, не отрываясь. А потом не спеша закрыл глаза и уснул.

Ник сглотнул.

– Красавец-щенок, – похвалил О’Брайен.

Ник в ответ лишь кивнул – язык отказывался ему повиноваться.

– Слышал я, как твой отец говорил с одним из Опекунов. Он сказал, что этот щенок даже еще крупнее и сильнее, чем Лару в его возрасте. И что в спутники он выберет прирожденного Вожака.

Ник хлебнул пива, утер пену с губ.

– При мне он это же говорил.

– Ник, у щенка пока нет спутника, а ему уже почти полгода, время выбирать. Может, он выберет тебя, – сказал О’Брайен тихо, задушевно, так, чтобы слышал только Ник.

Из горла Ника вырвался то ли смех, то ли всхлип, он хотел сказать: «Я все бы отдал – все бы на свете отдал – лишь бы он выбрал меня», – но его прервал рокот барабанов, подобный радостному стуку сердца.

Расступилась толпа вокруг подвесного моста, ведшего к площадке, и перед Солом и Маэвой предстала Сказительница; полы ее плаща из кроличьих шкурок развевались. Рядом с ней выступал ее спутник – могучая овчарка; за мускулистую шею и грудь пса прозвали Медведем, и кличка так прижилась, что даже сама Сказительница не называла его никак иначе. Они остановились перед почетным местом и в знак приветствия кивнули отцу Ника.

– Сегодня благословенный день, Жрец Солнца. – Даже эти нехитрые слова в устах Сказительницы звучали торжественно. Голос ее разносился по площадке, взлетал к куполу из гигантских сосен, проникал, подобно зимнему туману, во все потаенные уголки, в каждое гнездо, в каждый кокон.

Сол тепло улыбнулся.

– Верно, Ралина. Есть ли у тебя в запасе новый сказ, что увенчал бы сегодняшний день?

– Может быть, новый. А может, и не новый, – отозвалась Ралина. – Ты знаешь, Сол, каков наш обычай. Сегодня сказ должна выбрать новоявленная спутница. – Она указала на Маэву своими изумрудными глазами. – Да благословит Солнце ваш союз с Фортиной, – добавила она с искренней теплотой.

– Спасибо, Ралина. Этот день увенчался нежданным чудом. – Маэва с нежностью погладила Фортину, спавшую рядом.

– Итак, дорогой мой друг, какую историю ты бы хотела услышать?

Маэва ответила не раздумывая:

– Сказ о концах и началах.

По толпе собравшихся пролетело одобрительное шушуканье – как шелест ветерка в сосновых ветвях. Один Ник с трудом подавил зевоту.

– Ты что? – шепнул О’Брайен.

– Опять это старье! Нет бы попросила новую историю, над которой работает сейчас Ралина!

О’Брайен пожал плечами.

– Традиции для Маэвы – святое. И история хоть и стара как мир, зато хороша. – Вот выберут тебя…

Но дружеская речь О’Брайена оборвалась на полуслове, потому что Ралина уже заняла место возле самого большого из металлических светильников, что окружали священные сосны с их драгоценным грузом, священными папоротниками. Племя притихло в ожидании. Широким жестом Ралина скинула плащ, и огни светильников вдруг ярко вспыхнули. Из солнечно-желтых они превратились в таинственные зеленовато-голубые. Все ахнули, до того хороша была Ралина. Под плащом она носила простое вязаное платье, золотисто-желтое, под цвет ее густых волос. Наряд был заботливо расшит радужным бисером, зеркальцами, ракушками, и все они мелодично позвякивали в такт ее рассказу.

Даже Ник, знавший историю наизусть, и тот поддался чарам Сказительницы.

– Так слушайте же Сказ о концах и началах. – Свои слова Ралина подчеркивала жестами, и бахрома, ниспадавшая с ее рукавов, трепетала при каждом движении. – Давным-давно мир был куда теснее, чем сейчас. Селились люди по всей поверхности нашей зеленой Земли; из камня, стекла и железа возводили города, соединяли асфальтовыми лабиринтами. И не росли лабиринты, не дышали, не жили.

Ралина незаметно подошла к ближайшей сосне, погладила кору.

– В небрежении пребывали деревья, без заботы, без защиты. Не ведали люди, что деревья тоже дышат, не думали люди, что стремятся они расти. Лишь одна была у людей забота – один идол – одно божество – лживое, бездушное, и имя ему было технология. – Быстрыми, уверенными шагами Ралина закружилась по площадке. – Вращалась Земля. Зимы сменяли зимы, и жили люди без особых забот. Служили бездушному и лживому божеству и утверждали свою власть над миром. – Ралина остановилась на прежнем месте, перед самым большим светильником, и обратила взгляд на восток, будто сквозь густые ветви ей был виден далекий темный горизонт. – Но люди не были властны над Солнцем!

– Над Солнцем! – вторило Племя.

Сказительница улыбнулась, и руки ее вновь задвигались, будто плели прихотливый узор.

– Началось с малого. Солнце извергало недовольство, подавало знаки, посылало свои могучие лучи, сокрушая плоды технологии. Сначала лучи силы испепелили рукотворные спутники, что вращались вокруг Земли – далеко отсюда, но ближе, чем Солнце. Вняли люди предостережению Солнца?

– Нет! – в один голос отозвалось Племя.

– Нет, не вняли, – подтвердила Ралина. – И тогда Солнце, наш неусыпный страж, направило на людей новые лучи гнева, и было уничтожено то, что зовется электричеством. Вняли люди предупреждению Солнца?

– Нет! – откликнулось Племя.

Голос Ралины долетал будто издалека; казалось, история захватила ее целиком и разворачивалась уже без ее участия.

– И Солнце извергало свой гнев на людей снова и снова – дни следовали друг за другом, один другого страшнее – и наконец было уничтожено все. Все! И технология, и то, что ее питало. Неистовым огнем пылало все лживое и бездушное. – Племя молча слушало, и голос Сказительницы отзывался в каждом. Ралина широко раскинула руки. – Но нашему Солнцу было мало, ведь люди так и не вняли угрозам. Едва они кинулись восстанавливать свою лживую, бездушную технологию, Солнце послало последнее предупреждение, столь жгучее, слепящее, полное праведного гнева, что изменился сам небосвод над нами и земля под нами.

Ралина замерла.

– Воздух стал горяч и разрежен. Гибли люди, гибли звери. И, скорбя по всему живому, содрогнулась земля, будто от рыданий. Почти вся суша ушла под воду, в глубины океана, прячась от гнева Солнца и таща за собой непокорных.

Сказительница склонила голову, и голос ее был полон скорби.

– Города погрузились в хаос. Хаос нес смерть. Из этой смерти родилась новая угроза. Ничтожнейшие из созданий – некогда мелкие ползучие твари – жуки, пауки, докучливые тараканы – взяли власть над людьми.

Племя содрогнулось. Даже Ник мельком оглянулся, будто Ралина силой голоса могла вызвать из темноты ползучих опасных тварей.

– Прекрасные, полезные создания, что населяли землю, гибли, выживали лишь хищники и паразиты – самые ничтожные, самые отвратительные. – Ралина умолкла и стала босыми ногами медленно, плавно отбивать такт. Раз, два, три – раз, два, три – стук, стук, стук. Браслеты из ракушек и старинных монет на ее щиколотках позвякивали при каждом шаге, а платье при свете светильника искрилось живыми огоньками. Ее чарующий голос стал еще напевней, из сказа рождалась песня.