Избранная для бастарда (СИ) - Страница 12

Как только мы выезжаем за пределы Верховной столицы, окружающие звуки стихают, и я слышу обрывки фраз, произнесенные голосом моей Тиальды:

– Тиорис… в хижине… в клетке… помоги.

Я не понимаю, что она говорит. Как будто просто набор слов, который я никак не могу сложить воедино. Пытаюсь мысленно послать ей просьбу повторить, но, похоже, это работает только в одну сторону. Я могу лишь догадываться и молиться, что догадка правильная.

– Моя Тиальда у Тиориса, – цежу сквозь зубы, когда могу слышать окружающие звуки.

– Как она туда попала? – удивляется Траван.

– Важно не это, а то, как теперь ее оттуда вызволить, не развязывая войну с братом.

Селеста

– Ух ты! – мужчина с совершенно уродливым лицом, побитым оспой и с множеством шрамов, впивается в меня взглядом ледяных голубых глаз. Я тяжело сглатываю, глядя на него. – Какая интересная, – ухмыляется он, и кожа от улыбки натягивается, из-за чего его лицо перекашивает еще сильнее. – Откуда такая?

Открываю рот, чтобы что-то сказать, но ведьма меня перебивает:

– Господин, она немая. Я подобрала ее в Снежной долине. Хотела подлечить, дала эликсир, а волосы окрасились от этого. Вот, веду ее в Руасту. Она показала, что из тех земель, но заблудилась.

– Она принадлежит господину Самиру?

Самиру? Кто это еще такой? Черт побери, я совсем не понимаю, о чем они говорят. А потом вдруг вспоминаю рассказ нашего мага. Он упоминал это имя, когда рассказывал о Дальних землях. Но я так сильно была погружена в собственное горе из-за того, что стала Тиальдой бастарда, что едва ли слушала. Самир… Кто же он?

– Не знаю, господин. Ну мы пойдем. – Ведьма накидывает капюшон мне на голову и пытается развернуться, но мужчина хватает меня за локоть.

– Господин Самир потерпит еще немного. Сначала мы покажем ее господину Тиорису.

Волоски на всем теле встают дыбом. Если этот мужчина не Тиорис, значит, не понял, кто я такая. Но что будет, когда я попаду в лапы Тиориса? Что он со мной сделает?

– Но господин… – пытается сказать ведьма, но мужчина, дернув меня за локоть, уже тащит к лошади.

– Я все сказал, старуха! Хватайте ее!

Двое спутников этого мужчины хватают Дисагру и, связав ей за спиной руки, усаживают на лошадь, а после один из них устраивается позади ведьмы. Мы с ней сталкиваемся взглядами, и во мне нарастает паника. Что, если ведьма ничего не сможет сделать в этой ситуации?

Нас привозят в какое-то небольшое поселение, в котором слышны стук топоров и звук пилы, голоса людей и грохот. Я осматриваюсь, ища глазами тех, кто мог бы помочь мне, но, завидев всадников, люди очень быстро ретируются, скрываясь за новыми постройками, или опускают взгляды и отворачиваются. Похоже, не одна я боюсь наших похитителей.

Мы проезжаем через это поселение и останавливаемся на окраине, где стоит какой-то обветшалый дом. Спешившись, всадники сдергивают нас с Дисагрой с коней и заводят в это покосившееся строение. Когда вижу в дальней части большой комнаты две клетки, в каких обычно держат крупных животных, пытаюсь попятиться, но меня тащат вперед. Затолкав меня в клетку, один из похитителей навешивает на нее цепи и замок, а после достает большой ключ и запирает. С ведьмой проделывают те же манипуляции, а потом мужчины отходят на пару шагов назад. Их главный смотрит на меня и облизывает губы, улыбаясь.

– Ка́брис, сообщи господину о нашем улове и поторопись сюда с ответом. Потому что если господину будет наплевать на ту, которую мы поймали, у меня есть пара способов сделать ее пребывание здесь незабываемым.

– Что? – выдыхаю испуганно, когда тот, кого назвали Кабрисом, выходит из дома. – Ч-что это значит?

– Если господин не приедет сюда в течение двух дней, я оставлю тебя себе. Нам, – исправляется он, бросив взгляд на своих спутников. Они сально улыбаются, окидывая меня выразительными взглядами.

По моему телу проходит дрожь, и я плотнее запахиваю плащ, заворачиваясь в него и пытаясь создать хоть какую-то видимость защиты от грязных намеков этих подонков. Хоть немного прикрыть тело, чтобы они так откровенно не разглядывали меня и не улыбались при этом настолько мерзко.

– Поехали, у нас еще дела, – главный разворачивается и, хлопнув одного из спутников по плечу, выходит.

– Я буду первым, – оставшись один, мужчина подходит ближе к клетке. Наклонившись, высовывает язык и облизывает один из прутьев. Я сглатываю, едва сдерживая тошноту. – Сначала оближу тебя, а потом буду драть, пока от тебя одни тряпочки не останутся. Только тогда отдам своим друзьям. Отец наверняка позволит мне это.

– Лиаст! – звучит с улицы грубый окрик. Я дергаюсь, а этот ужасный подонок отталкивается от клетки, слегка сотрясая ее, и, подмигнув мне, выходит.

Как только мы с ведьмой остаемся одни, я оседаю на выстеленный соломой пол и прячу лицо в складках плаща. Из меня вырываются жуткие рыдания с подвыванием, а все тело дрожит. В груди ноет от ужаса и несправедливости, и я хочу просто умереть, чтобы не переживать все то, что пообещал мне этот мерзопакостный тип. Я не выдержу ни одного прикосновения его рук.

Распахнув глаза, окидываю пространство взглядом в поисках хоть какого-то предмета, который поможет мне раз и навсегда покончить с этим унижением. А после меня пусть случится что угодно, мне до этого уже не будет дела.

– Вместо истерики и паники попробуй связаться с господином Карденом, – скрипучим голосом говорит ведьма. – Он должен знать, где ты и что с тобой. Я не смогу помочь. Я не выберусь из этой клетки без помощи, а значит, не выберешься и ты. Не рассчитывай на то, что Тиорис – твое спасение от этих ублюдков. Вполне может быть, что он сам передаст тебя им. Так что, Тиальда, напрягись и поговори с господином.

Легко сказать: “напрягись и поговори”. Особенно когда грудная клетка сотрясается от рыданий, а все, что осталось в моей голове, – это ужасные картинки моего будущего. Если этот Лиаст воплотит в жизнь свои угрозы, я умру на месте. Но не такой смерти я желаю.

Зажмурившись, делаю глубокие вдохи. Пытаюсь вызвать в памяти счастливые моменты детства, чтобы хоть немного умерить истерику, которая заставляет меня дрожать и бояться будущего. Наконец мне удается немного успокоиться, и вместо шума с улицы я слышу только тишину и свое дыхание.

– Карден, Тиорис… его люди похитили нас и держат в хижине… в клетке… Пожалуйста, помоги.

С последними словами я снова начинаю рыдать, потому что “озвучивание” произошедшего еще сильнее обостряет восприятие и заставляет в полной мере осознать мое положение.

– Да что ты будешь делать? – ворчит Дисагра. – Какая нежная попалась Тиальда. Селеста, возьми себя в руки! – рычит она на меня. – Тиальда должна быть сильной и выносливой, а ты какая-то неженка!

Я снова и снова пытаюсь прекратить истерику и поговорить с Карденом. Не знаю, слышит ли он меня, но я раз за разом повторяю одно и то же:

– Тиорис… в хижине… в клетке… помоги. Тиорис… в хижине… в клетке… помоги. Тиорис… в хижине… в клетке… помоги.

Я столько раз обращаюсь к Кардену, что не замечаю, как наконец успокаиваюсь и ложусь на сено, натянув на голову капюшон. За окном смеркается, и мои глаза слипаются. Я обессилена рыданиями, голодом и жаждой, долгим опасным путешествием и ожиданием скорейшей смерти. Моргаю все медленнее, пока не расслабляюсь и не позволяю векам окончательно сомкнуться.

Сначала мне снится, что я вхожу в замок. В нем нет затхлого запаха сырости и холода, который обычно ощущаешь в таких монументальных сооружениях. Захожу в просторный зал для приемов и вижу крупную мужскую фигуру, стоящую ко мне спиной. Он прямо напротив окна, так что из-за брезжущего света я не могу рассмотреть подробности. Не останавливаюсь, двигаюсь прямо к нему. Меня тянет, словно магнитом, и когда между нами остаются считанные шаги, мужчина поворачивается лицом ко мне. Не вижу черт, но в меня словно влетает осознание, что это Карден.  Глядя на него, задыхаюсь, не в силах пошевелиться.