Из сборника Форсайты, Пендайсы и другие - Страница 3

- На кенгуру, на чернокожих. Я живу там с двадцатилетнего возраста. Вы можете обратиться к лавочнику в Барагавулле!

- Но у вас, вероятно, есть родственники?

- Мой отец был профессором в Оксфорде, но он умер. У меня есть брат, если не ошибаюсь, священник, но, живя в таких местах, куда почта приходит раз в год, теряешь всякие связи. Вы, вероятно, можете отыскать его в адресной книге, но мы не видались с тех пор, как мне исполнилось двадцать лет.

- Понятно, - сказал Керситер. - В наше время для того, чтобы достать денег, требуются чрезвычайно убедительные аргументы. Необходимо твердо знать все возможности. Желательно иметь мнение специалиста-гидролога, и, кроме всего прочего, следует выяснить, осуществим ли этот план в большом масштабе.

Посетитель продолжал глазеть на кенгуру или на что-то другое, что он там видел в тумане за окном.

- Понятно, - повторил он. - Пожалуй, я обращусь к правительству. - И он пошел к дверям.

- К правительству? - изумленно воскликнул Керситер. - Господи боже! Да ведь прежде чем с вами разговаривать, от вас потребуют два доклада по гидрологии и мнения десятка различных специалистов.

Посетитель обернулся снова.

- Но почему же? Ведь правительство заинтересовано в развитии Австралии, а стало быть, это для него очень важно.

- Разумеется, но оно не даст ни единого пенни на проверку. До тех пор, пока у вас нет доказательств, написанных черным по белому, туда вам обращаться незачем.

- Вот как! Я здесь всего неделю, но, судя по виду здешних жителей, я заключил, что вы не прочь кой от кого избавиться.

- Без сомнения; но нашему правительству нужно, чтобы на него работали. Вот тут-то мы и появляемся на сцене.

- Да, но сейчас вы не появляетесь на сцене. Всего.

- Постойте, - проговорил Керситер несколько даже поспешно. - Где вы остановились?

- В гостинице "Золотые Ворота" в Ковент-Гардене. Меня поразило ее название - в этом вашем климате.

- Я хотел бы обдумать это дело. Я поговорю с Маркемом Мэйсом и напишу вам.

Уже взявшись рукою за дверь, посетитель с минуту помолчал, а потом свирепым тоном произнес:

- Эта пустыня три раза чуть было меня не угробила, и я поклялся с ней рассчитаться.

Керситер, который опустил глаза, чтобы избежать зрелища столь неделовой свирепости, поднял их снова. Посетителя уже не было.

Он сидел, и воображение рисовало перед ним бесконечную желтую равнину, освещенную ярким солнцем, а на губах его, над которыми слегка нависал тонкий нос, играла слабая улыбка. На улице, где действительно сгущался желтый туман, только что зажгли фонари. Ему еще ни разу не делали столь несуразного предложения, и, однако, оно пробудило в нем какой-то скрытый инстинкт. Как все, кто имеет дело с акционерными обществами, он гордился своей практичностью и ничего не принимал за чистую монету. Наверное, именно поэтому он представил себе, как эта огромная желтая равнина зазеленела. Когда вернулся маленький Уотнот, он все еще не мог оторвать глаз от этого зрелища.

- Проспект в типографии, сэр; в четверг он будет готов.

- А! Да-да! - сказал Керситер с такой легкостью, словно "Рангунский Т. И. С." вовсе и не был последней жердочкой, отделявшей его от бездны банкротства.

- Ужасный туман, Уотнот. Чего нам не хватает, так это... э-э-э... воды,

От неожиданности маленький Уотнот вздрогнул.

- Вы хотите сказать, дождя, сэр? - спросил он.

II

Как все, кто действительно способствует развитию промышленности, Керситер всегда смирялся перед неизбежностью. Развилось ли это свойство, подобно шкуре арктического животного, вследствие приспособления к среде, или просто люди, лишенные его, не способствуют развитию промышленности, неизвестно. Так или иначе, оно оказалось весьма кстати. С деньгами было туго, выпуск акций провалился с таким треском, что "Рангунский Т. И. С." начал тотчас же оседать; не пройдет и шести месяцев, как его останки погрузятся на дно морское, а среди шпангоутов деловито заснуют рыбы. И все же, когда Керситер созерцал этот подводный пейзаж, ему то и дело мерещилась иссохшая земля, жаждущая воды. Вернувшись от маклеров, ведавших выпуском акций, с известием о том, что дело не сдвинулось ни на йоту, он почти машинально направился в контору Маркема Мэйса. Этот известный человек, председатель "Концессии Брисбейн и Перт Лимитед", только что закончил свои утренние дела. Проставив свою подпись четыреста раз подряд, он уже взялся за шляпу. Увидев Керситера, он ее надел.

- А, Керситер! А я как раз еду завтракать.

Глядя на это непроницаемое лицо с его наполеоновскими, хотя и мелкими чертами и слушая, как он растягивает слова, Керситер почувствовал нечто вроде зависти. Маркем Мэйс - такой счастливчик. Талантлив, что и говорить, но некоторым людям просто везет.

- Я вас не задержу. Я хотел только осведомиться об одном человеке, которого вы ко мне послали.

- А, - произнес Маркем Мэйс. - Поедемте завтракать. Я всегда завтракаю в Вест-энде - это отнимает не так уж много времени.

Керситер, принадлежавший к тем людям, которые стоя проглатывают чашку кофе и жуют бутерброд, выводя пером: "Я просмотрел ваш доклад о солончаках в Кохинхине", сказал, что у него нет времени и вскоре ехал в Вест-энд в автомобиле Маркема Мэйса.

На красивом фоне старомодного Бертоновского клуба Маркем Мэйс выглядел гораздо более естественно.

- Кофе по-турецки? - проговорил он наконец. - Так о чем вы, собственно, хотели у меня спросить?

- О человеке по имени Джерард Дикон, которого вы послали ко мне насчет предложения, связанного с водой в Австралии.

Маркем Мэйс лукаво усмехнулся,

- А, насчет того субъекта? Да он же полоумный,

- Зачем же вы тогда послали его ко мне? - спросил Керситер.

- Просто вы были первым, про кого я вспомнил.

- Вы хотели выставить его вон?

- Разумеется. Впрочем, он бы и так ушел. Нет, я пожалел этого несчастного попрошайку - у него водянка головного мозга. Обычная история с этими австралийцами - все они свихнулись в своей пустыне.

Керситер нахмурился.

- Что привело его к вам?

Маркем Мэйс снова благосклонно усмехнулся, словно оказывая ему огромное одолжение.