Из ряда вон (СИ) - Страница 6

— Тогда — перекусим и — вперед и с песней — совершать трудовые подвиги, blyat'! — кивнул седой медвед.

Они дожевали остатки батончиков и запили их водой, собрали инструмент и полотняные мешки, и плотной группой двинули к ручью.

— Это довольно близко к базе модификантов — километра полтора. Сами всё увидите — местечко приметное.

По пути они подбирали куски пластика, обрывки проводов и другой хлам, который можно было использовать для изготовления желобов. Двигались в основном вдоль скал — чтобы избежать встреч с агрессивными киборгами — те просто могли задавить массой, если бы появилось такое желание.

— Нам бы тачку… — пробормотал рыжий, неудобно перехватывая гору поклажи.

— «Ладно, ладно, детки, дайте только срок, Будет вам и белка, будет и свисток!..» — процитировал что-то непонятное дядя Миша.

Место, действительно, было приметное. Мутно-красный поток воды стекал по стене разлома, бодренько лавировал между больших обломков известняка и скрывался метров через тридцать — в метровой дыре.

— Карст! — сказал черный. — Карстовый разлом. На такой глубине — это очень странно. Гранит и известняк рядом — тоже странно.

— Да тут всё странно, — одноглазый ткнул лопатой грунт под землей. — Пора приниматься за дело.

Они соорудили пятиметровый желоб, в который отвели часть водопадика со стены. На дно стока постелили тряпье. Сооружение протекало из всех щелей и брызгало водой — но на это, в целом, было наплевать. Медвежата так и сделали: поплевали на руки и взялись за лопаты. На сортировке остался одноглазый, Гай ухватил кайло — и процесс пошел.

Кормак рыхлил землю, рашены черпали грунт и швыряли в желоб — вода промывала его и уносила мелкие частицы прочь, оставляя камешки и комки мумиё. Одноглазый споро выбирал горную смолу и совал в полотняный мешок.

Монотонный, утомительный труд, гнетущая атмосфера, постоянный сернистый запах и ломота во всём теле — хотелось бросить всё и лечь полежать — но делать этого было нельзя. Гай в перерывах между ударами кирки пощупал языком зубы — кажется, коренные еще не начинали резаться. На это была вся надежда — организм должен адаптироваться к чудовищным условиям Жмыха, точно так же, как это произошло на Ярре. В конце концов — Жмых убивал постепенно — даже эльф давал что-то около года.

— Ej uhnem! — проревел дядя Миша, взмахнув лопатой.

Капельки пота летели на землю с его кудлатых бакенбард.

— Ej uhnem! — подхватили медвежата.

— Eshchyo razik, eshchyo da raz! Еj uhnem! — ревели они в такт движениям.

Гай тоже подстроился под этот неторопливый ритм — и стало как будто легче. Сколько прошло времени, и сколько тонн грунта было перелопачено — об этом оставалось только мечтать. Он «ухал» вместе с рашенами и долбил киркой землю, пока не понял, что еще один взмах — и он просто рухнет.

— Перекур! — сказал дядя Миша.

— Почему — перекур? — удивился Гай. — Откуда тут табак?

— Говорят так, — пожал плечами медвед. — Перерыв.

— А-а-а… Тайм-аут, это да. Это необходимо, — Кормак посмотрел на свои покрасневшие ладони. — Одноглазый, как у нас дела?

— Полтора мешка! — оскалился тот. — Черт его знает, сколько тут в килограммах — точно не меньше тридцати! Процесс идёт!

— Давай меняться, — сказал черный. — Хватай лопату, а я в водичке поколупаюсь.

— И мне — лопату, — взмолился Гай.

У него жутко ныла поясница от махания кайлом — он даже разогнулся с трудом. Дядя Миша только хмыкнул, с хрустом распрямившись и протягивая парню инструмент:

— Махнем не глядя!

На глубине около метра комки мумиё стали попадаться чаще — и на сортировку отправили еще и рыжего. На четвертом мешке Гай таки сорвал мозоли на руках, и попросился поменяться — всё-таки до медвежьих лапищ с ороговевшей ладонью и когтями его вполне человеческим конечностям было далеко.

Возможно, орудовать голыми руками с сорванными мозолями в красноватой мутной жиже, которую по-ошибке называли тут водой было и не лучшей идеей — но пятый мешок вместе с рыжим он наполнил. А уже потом принялся дуть на ладони и материться.

— Вот и посмотрим, из какого теста наш Гай, — буркнул дядя Миша. — Если у него завтра ручки отвалятся — значит зря он с нами связался. Хватайте мешки, медвежатки. Потащили!

Дон был в явном удивлении. Завидев сгорбленные фигуры рашенов и еле волочащего ноги Кормака с мешками за спиной он восхищенно ругнулся и крикнул:

— Эй, гляньте как нужно работать!

Модификанты сгрудились вокруг конвейера, который как раз отправлял в ненасытную глотку приемника порцию мумиё — довольно много, но по сравнению с грудой горной смолы, которую высыпали на ленту транспортера медвежатки — это выглядело несерьезно. Одна четвертая от объема, не больше.

Приемник пиликнул, поглотив модификантскую добычу и выдал на экран цифры — 44 килограмма 922 грамма. И зажужжал, подвигая к себе намытые тройками маслянистые комки.

— Гляньте, а? Сто девяносто шесть килограмм! За двенадцать часов! Впятером!

Гай ошалело помотал головой — двенадцать часов — это сильно. Вот это работнули! Что значит — компания и мотивация. А вот рашены такой новости не удивились — то ли для них это было в порядке вещей, то ли в принципе удивляться было не в их традициях.

— Конвейер можно посмотреть? — спросил белый.

— Ну, у вас еще четыре кило так-то, — зловредный Дон не мог не напомнить об этом. — Четыре кило — это восемьдесят литров чистой питьевой воды, чтобы вы себе представляли. Но я впечатлен вашими трудовыми подвигами, и скажу прямо — вот эта ваша отгрузка сейчас мне очень к месту…

— Дорога ложка к обеду, да? — проворчал дядя Миша.

Он вообще любил поговорки, как выяснилось. И пока медвежатки разве что не облизывали внутреннюю конструкцию конвейера, он балагурил с модификантами о житье-бытье, щедро пересыпая свою речь рашенским и межпланетным фольклором.

Гай просто сел на землю, привалился спиной к скале и прикрыл глаза — он смертельно устал. И когда рядом с ним кто-то присел, он даже не среагировал.

— Так что, твое величество, как выбираться будешь — меня с собой возьмешь? — это был Дум-Дум, совершенно точно.

Гай открыл один глаз.

— Я слышал — с Ярра выдачи нет. Новая жизнь, учеба, участок земли… Мне подходит!

Гай открыл второй глаз.

— Ты сейчас серьезно? — спросил он бывшего пирата.

— У меня было время кое-что обдумать. И было время почитать о твоих подвигах — тут-то я недавно, так что… Если уж ты оказался на Жмыхе — тут совершенно точно всё пойдет к черту, а ты из этого бардака выкрутишься и вытащишь тех, кто будет с тобой.

— Мне бы твою уверенность… — глухо проговорил его величество монарх Ярра Гай Джедидайя Кормак.

Он слишком хорошо помнил Дюплесси, и чувство бессилия, когда скафандр сковал его по рукам и ногам, оставляя на милость победителя. Вот она, милость — Разлом и мумиё. И подсохшие мозоли на руках.

— Так возьмешь? — настаивал Думбийя.

Гай устало кивнул и закрыл глаза.

Конвейер они починили. Только не тот, что был ближе к убежищу одноглазого, а другой — в двухстах метрах от приснопамятного ручейка. После прибытия свежей партии каторжан страсти уже почти улеглись — и киборги не горели желанием устраивать разборки с угрозой для собственной жизни. И гнать на убой людей тоже не хотели — это была рабочая сила, в конце концов! Так что тройки решили разбить лагерь прямо у прииска.

Рыжий и белый, все измазанные в машинном масле, вручную пытались установить коленвал и еще какие-то детали, снятые с другого неисправного конвейера. Без нужных инструментов это было очень сложно — но они справлялись. Гай с вытаращенными глазами смотрел, как они без гаечных ключей скручивают детали — просто покрепче ухватившись пальцами. Он тоже участвовал в процессе — то подержать, это подать.

Остальные потихоньку осваивали прииск — латали желоб, обустраивали зарождающийся карьер. Гай, разбавляя нудную работу, строил планы, и думал, как бы это подкатить к дяде Мише с обсуждением — поскольку без помощи седого медведа его проекты и яйца выеденного не стоили.