Из рода Караевых - Страница 87
Тут поднимался общий хохот, и громче всех смеялся сам Страшный Мавр.
Федору Константиновичу Молеву особенно доставалось от старшины Харитонова.
— Собираетесь после войны, если, конечно, уцелеете, головой работать, а свою собственную ногу, и ту не можете уважить. Делаю вам замечание, боец Молев, с последним предупреждением.
В боях под Вязьмой в 1941 году Федор Константинович был ранен, из госпиталя после лечения его направили в другую часть, о судьбе Страшного Мавра он ничего не знал до того дня (уже в наше время), когда по депутатским делам заехал в один волжский городок.
Однажды ему доложили, что на прием пришел некто Маврикий Степанович Харитонов, по какому делу пришел — не говорит.
«Неужели Страшный Мавр?!» — подумал Федор Константинович с теплым чувством, естественным для людей, знающих, что такое фронт и прекрасное слово «однополчанин».
Да, это оказался он, Страшный Мавр, собственной своей персоной, только белоголовый и не такой пышноусый, как прежде, с клюшкой на «резиновом ходу» в руке, этим почетным оружием ветеранов.
Обнялись, расцеловались, выяснили все, что хотели узнать и выяснить друг про друга.
— По какому делу пожаловали, Маврикий Степанович? — спросил наконец бывший ополченец Молев бывшего старшину Харитонова.
— Дело вот какое, Федор Константинович, избиратели вас просят и я тоже, конечно: помогите школу для музыкально одаренных ребят открыть в нашем городе. Конфликт у меня… у нас получился с местными начальниками. Помещение есть для такой школы, и преподаватели найдутся, а уж о ребятах и говорить нечего. Да возьмите моего внучонка — дочкиного сына Васюньку. Парню шесть годков, а он турецкий марш Вольфганга Моцарта двумя ручонками шпарит на рояле. Еще немного, глядишь — и самого Иоганна Себастьяновича Баха… бабахнет!
— Ого! — сказал Федор Константинович с невольным ответным смешком. — Да вы, оказывается, за это время стали в серьезной музыке разбираться, Маврикий Степанович?!
И опять Страшный Мавр, как прежде, лишь вздохнул в ответ:
— Да нет, Федор Константинович, где уж там, с ярмарки ведь еду. Правда, когда, мы в Вене стояли, наш лейтенант играл на рояле для бойцов — очень чудно играл — вальсы Иоганна Штрауса и на могилу его нас водил, и много рассказывал о музыке, о композиторах разных… Кое-что запало в голову!
— Но все-таки сами-то на баяне играете?
— Иногда… Возьму трофейный, сохранил его, и сыграю для себя «Землянку», «В лесу прифронтовом», «Васю-Василька». А так… больше внучонка слушаю.
— А в чем конфликт-то у вас с местным руководством?
— Они хотят помещение, о котором я вам говорил, под что-то другое занять. Помогите, Федор Константинович, избиратели вас покорнейше просят.
— Хорошо, Маврикий Степанович, разберемся!
Они попрощались, и Страшный Мавр пошел к выходу, приподняв плечи повыше и стараясь не слишком опираться на свою клюшку.