Из истории болезни - Страница 1

Осенний ветер гонит прохожих по улице, как сорванные листья, толкает в спину, заставляя поскорее куда-нибудь спрятаться. В лицо особенно упрямым брызжет мелким холодным дождем. Стараясь добраться до души, запевает тоскливую песню.

Тех, кто уже дрогнул и побежал, обсыпает ворохом поднятых с земли подопревших листьев.

А по улицам спокойно в это время года разгуливают пришельцы из другого мира. Думаете, чушь?! А вспомните, как убыстряли вы шаги, чувствуя кожей спины, что за вами идет кто-то!

Если у вас хватало смелости оглянуться – никого не было!

А просто оглянуться надо как можно быстрее!

И тогда вы точно увидите фигуру в сером плаще.

Но лучше этого не делать, не дразнить судьбу и не заигрывать с неведомыми силами.

А быстренько-быстренько, как толкает ветер, скользнуть в свою подворотню. И в свою квартирку, где ждет жена с борщом, тепло и кажутся смешными и надуманными минуту назад страхи. Тут можно быть героем! Рассказать жене, как нагрубил сегодня начальнику – а именно это и хотелось сделать. Почувствовать себя героем после постыдного бегства по темной улице. А когда жена застынет с половником в руках, ошалев от услышанных слов, можно покровительственно сказать ей:

– Вот ты у меня трусливая!

И спокойно тогда приниматься за борщ.

Может, так бы и поступил доктор Н. И нет ничего постыдного и криминального в страхах. Все испытывают страхи. Не все признаются в этом. Но смелые признаются. Об этом как никто другой знал доктор, потому что был он врач-психиатр. Вот только жены у него не было, умерла три года назад. Ее родственники звали его к себе в столицу жить, но доктор не спешил – раздумывал.

Думы его были необычными. Даже он, врач-психиатр, по роду деятельности описывающий чужие мысли, не мог сразу понятно объяснить их суть. Дело в том, что после смерти жены, а еще раньше дочери, он понял, что между тем и этим миром нет границы.

Между тем и этим светом нет границы, и это ключ к пониманию устройства мира, это мост, по которому существует переход в другие миры. Этот путь проходит далеко не каждый.

Только самые вопрошающие.

Самые терпеливые.

Самые ответственные.

Только буквально следующие принципу – у меня нет другого выхода. И тогда открывается путь туда, и появляется проводник.

Путь открывается только раз в году.

Бывает это в ноябре.

Может, вы замечали ноябрьскими вечерами страшную тоску, случающуюся под вечер.

Это зов неведомого, наиболее приблизившийся к нам.

Если вы по нему последуете, то жизнь преподнесет вам сказочный сюрприз, если не последуете, то каждый раз ноябрьские вечера будут разрывать вам душу и уносить по крупицам, пока ее не станет.

А все началось с того, что в отделении у него появилась новая больная.

Это была девочка пяти лет, невзрачная на вид, худая, с тоненькими ножками и жидкими косицами. Глядя на нее, ни за что не подумаешь, что она такая упрямая. Она летала! А когда ей связывали руки, она только хлопала ресницами, шире раскрывала глаза, а иногда в уголках глаз сверкала слеза. И молчала. Когда все думали, что она образумилась, и развязывали ей руки, она сразу вспархивала.

Новый год начался с неприятностей: у доктора пропала печать. Он был хороший, честно лечил больных, но иногда попадались такие, что озадачивали не на шутку. Например, как эта девочка.

– Черный бархат, а за ним душа, за душою нет ни гроша, – эти слова сегодня с утра крутились в голове доктора. Он сидел за столом над раскрытой историей болезни девочки, смотрел в окно. И в который раз начинал думать и анализировать: ребенок от первого брака, родилась без патологии, наследственность не отягощена. До пяти лет она ничем не отличалась от других детей. Игралась в песочнице, любила сладкое, недавно закончила читать свою первую книжку.

– А интересно, какую первую книжку она прочла? – вяло подумал доктор, и вдруг как очнулся, мысли заработали с бешеной скоростью.

– Шаманы умеют расслаивать пространство, дети в пять лет могут быть не заформатированы еще совсем социумом. Девочка трансгрессировала, попала в другую реальность! – как молния, сверкнуло в голове.

Доктор подскочил, на ходу застегивая халат, побежал в палату. Сидевшая на посту дежурная медсестра, решив, что так быстро может бежать только Толик из третьей палаты, проводила доктора долгим взглядом. А он забежал в палату, отыскал глазами девочку, подсел к кровати. Девочка спала: щеки розовые, длинные ресницы лежали на подушке. Минуту он сидел, не решаясь разбудить. Потом подумал, что она проснется и опять наверняка взлетит. Разбудил и, пока она не взлетела, спросил:

– Ты какую книжку прочла? Как называется? Про что?

Девочка минуту смотрела на него непонимающим взглядом, потом поняла вопрос, в глазах появилось необычное выражение, она потянулась, сказала:

– «Золотой петушок».

Доктор не знал, про что эта сказка. Они смотрели друг на друга непонимающе. Девочка закрыла глаза и через минуту опять спала. Он вернулся в ординаторскую, позвал санитарку, у которой, он знал, маленький ребенок, попросил принести, если есть, детскую книжку «Золотой петушок». И уставший, как после ночного дежурства, сел за свой стол. Снова стал смотреть в окно. Уверенность, что девочка прочла книжку и научилась летать, крепла. И доктор стал с нетерпением ожидать книжку.

Она оказалась про необычного петушка, который сидел на крыше царского дворца и предупреждал жителей своим криком о приближении врагов.

– А она не очень красиво летает, как эта нелепая птица – петух, – подумал доктор. Он перечитал книжку еще раз, внимательно рассмотрел картинки. На обложке был нарисован ярко-золотой петух, взлетающий над городом. Купола дворца тоже были позолочены.

– А вот если бы он взлетел выше, он увидел бы голубое небо, где был бы свободен, – подумал доктор и поймал себя на мысли о том, что идентифицирует себя с дурацкой птицей. А если бы книжка была, например, про ласточку, девочка летала бы выше, чем она сейчас летает, взмыла бы выше облаков и не лежала сейчас у него в палате номер пять.

Он остановился взглядом на обложке и поймал себя на мысли, что хочет выяснить, как девочка научилась летать, для себя лично. Посмотрел в окно и попросил привести в кабинет ее, как только она проснется.

– Это еда – её едят, это душа – в неё плюют, – подумал доктор о форматировании и с трудом оторвал взгляд от окна.

Вошла медсестра, привела девочку.

– Садись, – сказал доктор. – Я расскажу тебе свою любимую сказку. Ты любишь сказки?

– Нет, – сказала девочка. – Сказок нет, все правда. Только взрослые думают, что сказки – это сказки. Они ничего не понимают.

– Ты умница, я с тобой полностью согласен, – вскричал доктор и от волнения полез в карман халата за платком, чтобы вытереть пот.

У доктора была репутация лучшего в психбольнице. Медсестра посмотрела на него с восхищением, но ей стало скучно, и она вышла.

– Теперь ты мне расскажешь правду про петушка, – сказал доктор и придвинул стул поближе к девочке. Она села к нему на колени и тронула за усы.

У доктора недавно умерла взрослая дочь. Внезапно. Коллеги-врачи диагноз не выставили. Доктор страшно скучал и винил себя в её смерти.

Когда девочка прикоснулась к его лицу, он понял – это прикосновение его дочери и привет из того, запредельного, мира.

Он закрыл глаза, переживая встречу с дочерью, осознал, что она его просит не винить в своей смерти и тихо и ласково пребывает сейчас с ним.

И еще он понял, что может быть с ней всегда, когда захочет!

Между тем и этим миром границы нет!

Некоторое время он сидел счастливый, переживая встречу с дочерью. Потом открыл глаза. На коленях сидела девочка, смотрела на него с интересом, потом спросила:

– Теперь понял?

– Понял! – сказал доктор и улыбнулся от пережитого счастья. – Расскажи, как ты научилась летать.

– Ой, это очень легко! Хочешь попробовать?