Из двух зол (СИ) - Страница 11

Ральф замолчал. Ему не надо было вспоминать — он и так помнил тот роковой день прекрасно. Но теперь, выслушав Джека, он понял, к чему тот клонил.

— Ну же, Ральф. Что ты делал?

— Купался, — щёки Ральфа покраснели.

— Ты купался. Скажи мне одну простую вещь, Ральф. Почему ты не был у костра сам? Почему ты не следил за ним и за тем, как несут караул охотники?

— Потому что я положился на тебя.

— Опять виноват я? — Джек недобро сощурился. — Ральф, ты когда-нибудь слышал, что рыба гниёт с головы? И ответственность всегда несёт главный? Я увёл близнецов, чтобы делать дело, а ты прохлаждался, а потом свалил всю вину на меня. И то, что костёр потух, было твоим недосмотром. И вообще ты вёл себя как задница, но никак не хочешь это признать. Ты унизил меня, а потом искренне недоумевал, за что я так тебя ненавижу.

— Но я же просто хотел, чтобы нас спасли! — Ральф в отчаянии посмотрел Джеку в глаза. — Ведь и ты хотел! Признайся, что ты этого хочешь и сейчас!

— Нет, не хочу.

Ральф сдавленно выдохнул; брови надломились, придавая лицу жалкое выражение. Джек снисходительно улыбнулся, как ребёнку или полоумному, и спросил:

— Кто я, Ральф?

— Вождь.

Ральф ответил без тени усмешки, без иронии в голосе. Даже взгляд его был серьёзен. Он, наконец, запомнил, что Джека лучше называть так, как он того хочет. К тому же, это было чистейшей правдой — Джек был Вождём, и этот титул, поначалу смехотворный и глупый, теперь въелся в мозги и сопровождал Джека неотступно. Как когда-то безымянного мальчика все звали Хрюшей и никто, никто этому не удивлялся и не считал это нелепым. Ральф наедине порой ещё звал его Джеком, но только по привычке и рассеянности.

— Именно. Я — Вождь. Я — власть и закон, хозяин острова, и сила на моей стороне. Но это только здесь. На этом клочке суши я владею и тобой, и всеми ими, — Джек пренебрежительно кивнул на копошившееся в крепости племя, которое было прекрасно видно. — Каждым деревом, каждым фруктом, каждой свиньёй. Но скажи мне, Ральф, кем я буду, если вернусь? Сколько нам лет? Сколько нам было, когда мы сюда попали?

— Мне было двенадцать, почти тринадцать. Тебе, должно быть, тоже, ну или чуть больше.

— А сейчас?

— Должно быть от двадцати до двадцати пяти, наверное.

— Мы молокососы, Ральф. Щенки. Мальчишки. Здесь я — хозяин целого острова. Там — почти ребёнок. И я не хочу быть щенком, Ральф.

— Лучше быть дикарём и людоедом? — Ральф сначала сказал и не успел подумать. Джек замахнулся, Ральф зажмурился, но удара не последовало. Джек опустил руку и самодовольно ухмыльнулся.

— Да, если ты Вождь дикарей и людоедов.

— А как же племя? Тебе всё равно, чего хотят они?

— Поверь мне, что ничего другого они уже не хотят, — с комической, но незыблемой убеждённостью ответил Джек. — Они счастливы.

Ральф только махнул рукой: против такой непробиваемой самоуверенности бороться было трудно.

========== 4. Амулет на удачу ==========

«Но вспять безумцев не поворотить —

Они уже согласны заплатить:

Любой ценой — и жизнью бы рискнули, —

Чтобы не дать порвать, чтоб сохранить

Волшебную невидимую нить,

Которую меж ними протянули».

© В. Высоцкий

Утро стояло пасмурное и влажное. По всему было видно, что надвигается ливень: низкие серые облака зависли над островом, сливаясь с водой на горизонте, птицы в джунглях притихли, всё вокруг будто застыло, ожидая, когда дождь обрушится на землю и море.

В лагуне пока было спокойно, и вода как всегда была голубая. Далеко в океане волны поднимались уже нешуточные, но здесь, в чаше кораллового рифа вода была чистая и прозрачная.

— Она тёплая, прыгай, — голова Эрика торчала над водой, мерно покачиваясь на волнах.

Сэм сидел на маленьком утёсе, скорее даже просто крупном камне и внимательно всматривался в воду. Гарпун в его руках застыл, готовый в любой момент пронзить водную гладь и вытащить на воздух новую рыбину.

— Погоди, вон там большая плывёт. Не двигайся, а то спугнёшь.

Эрик послушно постарался застыть, только чуть перебирал в воде ногами, чтобы не опуститься ниже. Сэм сделал резкий выпад рукой и поднял гарпун наверх. На острие билась ещё живая рыба; Сэм снял её и ударил головой о камень. Оставив гарпун и весь улов на скале, он присел, разогнулся и почти бесшумно вошёл в воду в двух-трёх метрах от брата.

Вода и впрямь была тёплая, но попрохладнее воздуха. Приятно было окунуться в неё после двух часов, проведённых на раскалённом камне, когда жара как что-то осязаемое перекатывалась в воздухе. Эрик улыбнулся и нырнул. За те два часа, что Сэм проторчал на скале, он несколько раз спускался на дно лагуны и успел натаскать на поверхность моллюсков — они теперь лежали рядом с уловом Сэма, на камне.

Сэм последовал примеру брата и, набрав в лёгкие побольше воздуха, нырнул. За годы, проведённые на острове, все охотники научились мастерски нырять и задерживать дыхание на достаточно долгое время. Но теперь они плыли неглубоко, не пытались добраться до дна, только смотрели на него: оно было пёстрое, красочное, волшебное. Внизу плавали мелкие рыбёшки, танцевали колышимые течением живые кораллы.

Воздуха стало не хватать, и близнецы, не сговариваясь, вынырнули. Гроза надвигалась, и оставаться в океане дольше было опасно.

Добравшись до скалы, Эрик и Сэм сложили весь улов в большие листы и перевязали их лианами.

— Успеть бы до дождя, — нахмурился Сэм.

— Ты и так мокрый, какая тебе разница? — Эрик улыбнулся брату и, прижав свой лист с рыбой к груди одной рукой, нырнул и поплыл к берегу. Сэм прыгнул следом.

Выбравшись на пляж, они стряхнули воду с волос, достававших им только до скул — они не любили, когда волосы сильно отрастают и мешаются, и срезали их довольно часто. Эрик поёжился: становилось холодно.

— Побежали, побежали, может быть, успеем, — Сэм подтолкнул его в спину, и они пустились бежать, продираясь сквозь чащобу.

Дождь всё-таки застал их на середине пути. К счастью, он был тёплый. Стена капель обрушилась на землю, и близнецы едва-едва успели забежать под низкую пальму с широкими толстыми листьями. Капли всё равно попадали на них, но не так обильно, и Эрикисэм решили переждать ливень здесь. Конечно, он мог продлиться несколько часов, но всё-таки была надежда, что непогода скоро закончится.

Эрик забрал у Сэма его кулёк с рыбой и повесил вместе со своим на пальму, зацепив за выступ на стволе.

— Не в руках же их держать всё это время, — пожал он плечами.

Чтобы зацепить лианы, связывающие листья с добычей, Эрику пришлось изрядно постараться, потому что они всё время соскальзывали. Он неудобно извернулся и привстал на цыпочки, чтобы дотянуться до более удобного выступа, а когда справился с задачей и повернулся назад, Сэм приятно проскользнул ладонями по бокам и обнял его, прижимая к шершавому стволу.

Эрик сам вытянул шею и ткнулся губами в улыбающиеся губы Сэма. Несколько секунд они так и стояли, касаясь друг друга губами и носами, а потом Сэм мягко скользнул языком в рот Эрику, и тот обхватил его ладонями за скулы.

Они целовались долго и медленно, неспешно поглаживая друг друга по рукам и плечам, тёплые капли дождя приятно щекотали кожу. Руки Сэма спустились с чувствительных боков на бёдра, и Эрик выдохнул ему в губы и запрокинул голову, упираясь затылком в ствол пальмы, подставляя беззащитное горло. Сэм прижался губами к нежной коже под подбородком, к бьющейся артерии, прикусил кадык; Эрик вздрогнул, но не дёрнулся и не попытался отстраниться: он доверял Сэму как себе самому.

Они были единственными на острове, чьи отношения нельзя было описать словами «болезненные» или «жестокие». Они не были похожи на непонятные, построенные на рабстве отношения Джека и Ральфа, не были похожи на отношения Роджера и Генри, основанные на одинаковой нездоровой любви к насилию и боли. Пожалуй, Сэм и Эрик были единственными, кто умудрился романтический пейзаж необитаемого острова превратить для себя в настоящий рай, где можно было любить друг друга на мягкой траве среди цветов и кормить фруктами и ягодами с рук, вдвоём плавать в прозрачных водах голубой лагуны, соприкасаясь нагими золотистыми от загара телами, и гулять по джунглям.