Из Америки – с любовью - Страница 66

Честно говоря, первый раз в жизни сплю на шелковом белье. Если быть откровенным до конца, то шелк вискозный, но все же… К сожалению, особого удовольствия сие занятие не доставило. Слишком уж многие на нем до меня спали, а также, как выразился Сергей, «предавались иным занятиям». Большую часть этих занятий можно было восстановить по запахам, пропитавшим матрас.

Не то чтобы меня это сильно волновало – на хлюпающей под пузом кочке воняет похуже, – но вот фантазию мою ароматы эти провоцировали изрядно. И чем ближе к утру, тем более фривольный оттенок приобретали мои полумечты-полусны.

Вот мы с офицером Тернер перешли на «ты» – Кейт, просто Кейт, – и я приглашаю ее в бар, где еще вчера заприметил в углу замечательный красный диванчик, заказываю нам что-нибудь прохладительное и – она ведь курит, на кухонном столе стояла пепельница, или это для гостей? – сигару с гашишем, а потом протягиваю руку к пуговке костюмчика… и получаю в лицо полный стакан мартини со льдом. Это неприятно, особенно когда лед за пазуху попадает.

Я дрыгнул ногой, пытаясь отпихнуть непрошеное ощущение, перевернулся на другой бок и закутался поплотнее. Не помогло. Мои подсознательные мечты наглели все больше и больше. Доктора Адлера на них нет!

Кончилось это тем, что проснулся я наполовину невыспавшийся, зато с абсолютно идиотской улыбочкой до ушей, едва не натянул майку задом наперед и, прискакав к ванне, обнаружил, что из-за двери уже доносится плеск воды и мурлыканье потайного агента. По-видимому, Щербаков, в отличие от меня, грешными мыслями не мучился. Везет же некоторым!

Хорошо еще, местные немцы, кто б они ни были, в отличие от рижского градоначальства, на отоплении не экономили. Иначе я бы за эти пять минут отбил перед дверью ванной такую чечетку, что паркет бы пришлось перестилать заново.

Дорвавшись наконец до воды, я снова, как вчера вечером, добрую минуту боролся со смесителем душа. Вместо привычных кранов из него торчала единственная ручка, вертевшаяся, как самолетный штурвал. Пока я с помощью вражьей техники устанавливал температуру и напор воды, меня два раза окатило ледяным душем. Хорошо еще не кипятком – вчера чуть не ошпарился.

К тому времени, когда я закончил сражение, пританцовывать начал уже Щербаков. Часы показывали десять, и Кейт – нет, пусть будет офицер Тернер, бог с ними, с мартини и сигаретами, – должна была поджидать нас внизу, чтобы отвезти в Федеральное бюро расследований.

Поездка мне запомнилась.

Такого столпотворения я не видел за всю свою жизнь – и, дай бог, больше не увижу. Сотни, нет, тысячи машин – и все они носились так, словно в полдень должен был наступить конец света, а тех, кто не успеет к этому сроку закончить все земные дела, расстреляют в полдвенадцатого.

Честно говоря, от обилия впечатлений меня потихоньку начинало мутить. Дело-то, конечно, хорошее, но сколько же можно! Все у них не как у людей. Антиподы чертовы. Или нет, антиподы – это те, кто в Австралии. А эти… симметроиды. Вот.

Я осторожно покосился на Кейт, безмятежно прокладывавшую путь в этом хаосе. Нельзя не признать, как говаривал доцент Шешковский, приняв очередное послеэкзаменационное подношение, что отдельные прекрасные представительницы прекрасной половины…

– Йес! – победно выдохнула Кейт, резко выкручивая руль.

Я углядел щель, в которую она пыталась втиснуться прямо из второго ряда, – и зажмурился, готовясь услышать звон стекол и скрежет сминаемого железа.

– Приехали.

Я осторожно приподнял веко. Прямо перед моим носом, в полувершке от лобового стекла, висело зеркало. Именно зеркало, по размерам вполне подходящее, чтобы какой-нибудь француз установил его над кроватью.

Н-да. Я на своем «патрульчике» в эту щель и передним колесом не зарулил бы. Черт, я бы сюда и на самокате заехать побоялся!

– Э-э… – озадаченно протянул Щербаков. – Мисс Тернер, а не могли бы вы найти место для стоянки чуть подальше, но с более комфортными условиями…

– …десантирования, – закончил я.

Вообще-то подобные машины стоит оборудовать катапультными креслами. Другого способа выбраться я пока не видел. Разве что продавить хлипкий пол – и по-пластунски.

– Нельзя, – отрезала Кейт. – Нам и так придется идти два квартала.

– Что ж, – я старательно изобразил тяжкий вздох. – Будем выбираться.

Процесс выгрузки был долог и мучителен. Поскольку с моей стороны вряд ли протиснулась бы даже крыса – разве что очень исхудавшая, – для выхода оставалась только одна дверь – водительская.

Каким-то чудом я умудрился перебраться со своего сиденья за руль, не угодив при этом ногой в противоугонный капкан, и уже оттуда вывалиться – вы шо думаете, шо вы как сосиски висите? Как мешки с дерьмом вы висите! – на асфальт. Щербакову пришлось хуже, поскольку переднее сиденье упорно не хотело наклоняться.

– В следующий раз, – пообещал он, высвобождая ботинок, – сзади поедете вы!

Кейт, нетерпеливо притоптывая каблучком, уже поджидала нас на тротуаре.

– И умоляю вас, господа, – напомнила она. – Это очень серьезное заведение. Постарайтесь вести себя соответственно.

Я решил, что наша провожатая действительно волнуется.

– Ну что вы, Кейт, – как мне показалось, неискренне возмутился Щербаков. – Шутить с ФБР?

Насколько я мог припомнить, данная контора была чем-то вроде фостапо, но занималась в основном уголовщиной, выходящей за пределы юрисдикции отдельного штата. Существовала она, судя по тому, чему нас учили на третьем курсе, только за отсутствием у американцев единой полицейской структуры типа нашего родного МВД.

В отличие от департамента полиции штаб-квартира ФБР, по крайней мере снаружи, выглядела сравнительно неплохо. Бетон, камень, много зеркального стекла – впрочем, я уже потихоньку начал привыкать к тому, что любовь американцев к стеклу не имеет никаких пределов, разумных или неразумных, и только тихо присвистывал, представляя, в какую же копеечку, то есть доллар, влетает отопление этой хрустальной коробчонки. Не говоря уже о том, что, случись какому бомбисту пристроить неподалеку фургончик с чем-нибудь взрывчатым, все эти стекла превратятся в великолепнейшую шрапнель.

Веселье началось внутри. С первого шага.

Всех входящих под сии гостеприимные своды – я старательно поискал надпись «Оставь надежду, всяк…» и так далее, но обнаружил только чуть менее древнее изречение «кто будет сторожить сторожей», приписанное какому-то Гуверу – заставляли проходить сквозь два устройства. Одно – обычный металлодетектор; разумная, в общем-то, мера, если не считать того, что этот конкретный агрегат был слишком уж параноидально отрегулирован. Мы с Кейт прошли его почти без потерь, зато Сергей минуты три снимал часы, выгребал из карманов всякую мелочь, демонстрировал охранникам металлические пуговицы, пока это развлечение не наскучило всем участвующим сторонам. Тогда охранники просто отвели его в сторону и общупали с помощью миноискателя.

А вот следующий механизм поверг меня в недоумение. Собственно, это было целое сооружение, сквозь чрево которого шел длинный – метра три, не меньше, – узкий и низкий коридор. Машина басовито гудела, распространяя запах озона и горящей изоляции.

Единственное, до чего я смог додуматься, – что охрана просвечивает всех Х-лучами на тот случай, если кто-то попытается пронести в желудке разобранный пистолет. Кейт же уставилась на сие сооружение почти с восторгом.

– Э-э… А для чего эта штука? – поинтересовался я.

– Это, – гордо поведала наша провожатая, – детектор взрывчатых веществ!

– Не может быть! – вырвалось у меня.

До сих пор мне доводилось подобные агрегаты видеть только в фильмах про агента бляха 007. Отзывы о них в спецлитературе сводились к трем «С»: страшно сложны, страшно дороги и страшно неэффективны. Лучшие образцы с трудом опознавали треть видов стандартной взрывчатки, а такие специфические пластиты, как «Тамара-3» или «Ромашка», и вовсе были далеко за пределами их возможностей. Это уж не говоря про «облако» – волюм-заряды. И бинарные смеси.