Из Америки – с любовью - Страница 109

Щербаков появился внезапно. Как в триллере – никого, никого, стоит отвести взгляд – а-а-а, убийца!

– Пойдемте, мадемуазель. – Он подал мне руку, чтобы я смогла выйти из машины.

Выходить мне не хотелось – холод стоял просто собачий, а в машине хотя бы не продувало так отчаянно. И надо же было погоде испортиться именно в тот день, когда мы ударились в бега! Однако Щербаков в своей шинели стоял так расслабленно, словно в спину ему дул тропический бриз, и я решила не поддаваться на искус, и выползла, стуча зубами, наружу из своей берлоги, где успела немного пригреться.

– И к-куда нам? – спросила я, стараясь не стучать зубами.

– В гости к мистеру Аттенборо, – ответил русский.

Я-то надеялась, что он вернется, разочарованно ломая шапку и причитая, что пробраться через охрану никак не получится. Агент охранки не производил впечатления человека, способного без пропуска преодолеть хотя бы старушку-вахтера, если той взбредет в голову его остановить.

– А что с охраной? – полюбопытствовала я, спотыкаясь о древесные корни. Черт, как неудобно по лесу бродить на каблуках!

– Все же Андрей – замечательный аналитик, только сам этого не знает, – усмехнулся Щербаков. Я отчаянно завидовала его походке: вроде бы и не сгибается в три погибели, не петляет, а ветки сами его огибают, чтобы так и впиться мне в прическу, проклятые! – Помните, как он припечатал эту виллу, еще не увидев? Так он был прав. В парк действительно выпускают собак. Холеные такие доберманы.

– Знаете, я в детстве мечтала быть укротительницей, – созналась я. – Года два мечтала. Правда, я больше на тигров целилась.

Русский понял, к чему я клоню.

– Сейчас они сидят под замком, – успокоил он меня. – Думаю, их выпустят часам к восьми, когда никому в голову не придет гулять по парку. Вот до этого времени нам и надо успеть. Дай только бог, чтобы из-за этой бури не сменили график. Еще решат не гонять людей зря…

Сразу видно, что вы не собачник, – хихикнула я. – В такую погоду только людей и гонять, собак-то жалко.

– Надеюсь, вы правы, – отрешенно согласился Щербаков и добавил себе под нос: – Б-брехливые твари, чуть не засыпался из-за них.

Под чутким руководством русского агента я ухитрилась пройти лесом до ограды, не сломав не только шеи, но даже каблука. Впрочем, это было лучшее, что я могу вспомнить об этом походе. Из лесу я вышла растрепанная, исцарапанная, покрытая, как мне казалось, сплошной коркой грязи – одним словом, живой контраст с подтянутым, чистеньким Щербаковым.

– Скажите, Сергей, вы тоже сибиряк? – поинтересовалась я, отцепляясь от особенно настырной ветки.

– Нет, что вы! – смутился он. – Симбирские мы.

– Что-что? – мне показалось, что он повторил мои слова.

– Из Симбирска, – объяснил Щербаков. – Такой город на Волге. Не очень большой.

По крайней мере, так понятнее. Только где он выучился так по лесам ходить? На службе, что ли? Я представила, как этот невозмутимый тип в русском мундире вот так же бредет, не сгибаясь, по аляскинскому заснеженному лесу. И ни одна снежинка не слетит с ветки.

Ограда показалась мне совершенно неприступной. Еще бы – здоровые железные прутья, покрытые черным лаком, бетонные столбы. Только колючей проволоки сверху не хватает.

– И где подкоп? – полюбопытствовала я, глядя, как Щербаков проходится вдоль ограды взад-вперед.

– Что? А… – Мне показалось, что шутки он не понял. Вот Анджей бы понял. – Нет, подкопа я не вел. Через ограду мы просто перелезем.

– Говорите за себя! – возмутилась я. – Я – полицейский кабинетный.

– А вас я подсажу, – пообещал агент. – Я бы вовсе не тащил вас за собой, но, во-первых, я не очень полагаюсь на свой английский, а во-вторых, мне ужасно не хочется разделяться. Уже и то плохо, что мы отправили Андрея в самое пекло. Если еще и вас оставлю отсиживаться в машине, потому что ничего другого вам поручить я не могу. По лесу вы ходить не умеете, прятаться не умеете. Вообще подпольщик из вас никудышный. А машина эта торчит в лесу, как, простите, бородавка на плеши. Боюсь, поймают раньше, чем вы пискнуть успеете.

Я почувствовала себя уязвленной.

– А где вы учились на подпольщика? – ехидно поинтересовалась я.

– Ну как же? – очень серьезно ответил Сергей. – У меня работа – ловить всяких бомбистов-социалистов. Я должен их повадки знать назубок.

Безо всякого предупреждения он ухватил меня за талию, подбросил, и я охнуть не успела, как восседала на бетонном столбе, будто экзотическое украшение. Флюгер такой. Сам агент подпрыгнул, подтянулся, выполнил какой-то трюк, сделавший бы честь цирковому акробату, и очутился по другую сторону забора.

– Прыгайте, – приказал он. – Ко мне на руки.

Я прыгнула, машинально прикидывая, мягкий ли коврик выйдет из секретного агента. Об Анджея точно можно все кости оббить… Черт, да что меня тянет на всякие глупости? Тоже мне, нашла парня своей мечты – мальчишку с привычками серийного убийцы!

Щербаков поймал меня… корректно, иначе не скажешь! Во всяком случае, ни на какие непристойные мысли меня его прикосновение не навело.

– А будь там сигнализация? – запоздало ужаснулась я. – Или провод под током?

– А там была сигнализация, – безмятежно отозвался Щербаков. – Только теперь она не работает. Кстати, вы бы привели себя в порядок. Палая листва на рукавах привлекает излишнее внимание.

Дальнейшее походило на бредовый сон. Мы шли по лужайке к дому, будто имеем на это полное право. И вокруг не было ни одного человека.

– Куда все подавались? – шепотом спросила я, семеня за русским агентом.

– Не понижайте голоса, – посоветовал Щербаков, не оглядываясь. – Просто тут никого нет. Подумайте – сенатор проводит здесь только выходные, на неделе он в городе. Значит, прислуги самая малость, охраны – тоже. А усадьба большая. Поэтому внешнюю ограду почти не охраняют – так, сигнализация. Охраняется дом.

– И как мы в него попадем?

– Через дверь, – ответил Щербаков.

– Парадную? – Запасы моей иронии стремительно таяли. Еще немного, и я начну огрызаться. Как же холодно, господи Исусе!

– Нет, черным ходом, – поправил меня русский.

Сказано – сделано. Правда, вначале Щербаков загнал меня в сарайчик с газонокосилками и заставил просидеть там еще с четверть часа. Когда дверь открылась снова, я была бело-синяя, как аргентинский флаг – золотой блямбы на грудь не хватает.

– Путь открыт, – сообщил он. Я не стала расспрашивать, как. И без того жутко. Дом и правда выглядел… опустевшим, наспех приведенным в порядок к приезду хозяина, но, в сущности, нежилым.

– Где, по-вашему, может находиться кабинет сенатора? – негромко поинтересовался Щербаков. Я обратила внимание, что он перешел на английский. – Я плохо ориентируюсь в вашей архитектуре.

Я чуть не ляпнула «я тоже». Оглянулась – просторный холл, коридор, лестница наверх…

– На втором этаже, – решительно прошептала я. – Или еще выше.

– Выше некуда, – заметил Щербаков. – Я заметил с улицы – мансарды декоративные.

Мы поднялись на второй этаж. Я очень старалась ступать бесшумно, но каблуки все равно отбивали по паркету предательскую дробь.

Внезапно Щербаков поднял руку.

– Что?.. – начала я.

– Тш! – нетерпеливо оборвал меня русский.

Из-за поворота донеслись шаги. Мой спутник скривился, будто хотел сказать: «Ну вот, путаются под ногами».

Дальнейшего я никогда не забуду. Охранник, наверное, заслышал что-то, потому что выскочил из-за угла как ошпаренный, размахивая пистолетом. Щербаков сделал три быстрых шага вперед и ударил. Не припомню, рукой или ногой – слишком быстро это произошло. Охранник рухнул как подкошенный, и русский агент проворно оттащил его к креслу.

– Задремал, болезный, – пробормотал он, проверяя пострадавшему пульс. Еще бы, от такого удара не то что в нокаут на тот свет отправишься. – С кем не бывает.