Из Америки – с любовью - Страница 103

Зато на стоянке позади домика нас ждал праздник души и именины сердца. Там караулили хозяев шесть машин на выбор – одна патрульная, огромный вездеход, три колымаги неопределенной марки и различной степени раздолбанности и новенькая «Крайслер-Бригантина». И все – с ключами в замках, просто бери и уезжай. Определенно, наш визит пойдет местной полиции на пользу. По крайней мере разгильдяйства станет поменьше.

Из-за этих машин у нас разгорелся нешуточный спор, который разрешился очень просто – мы решили угнать не одно, а два транспортных средства. Решили, что я, как самый представительный, сяду в черно-белое, как тапир, патрульное чудище – авось никто не станет приглядываться к моему костюму, а Анджей с Кейт станут изображать несчастную пару, препровождаемую в участок. По крайней мере, обывателей этот маскарад должен сбить с толку. Кейт приладила мне на лацкан пиджака шерифскую звезду и посоветовала надеть темные очки. Мне казалось, что я выгляжу в них преглупо, но когда просит красивая женщина, отказать трудно.

Мы решили вернуться в Вашингтон. Если на нас объявлена такая дерзкая, безумная охота, то времени у нас – и у комитетчиков – меньше, чем мне казалось. Все должно решиться очень скоро. А наша первоочередная задача сейчас – все же сообщить о случившемся в посольство. Не дать штатникам перехватить нас. Что бы ни случилось, данные об Арлингтонском проекте должны попасть в Санкт-Петербург.

Я еще не знал, насколько безумна и масштабна облава.

Дорога ложилась под колеса, как муаровая лента. Густо рычал мотор. Неплохая машина, правда, содержится в безобразном состоянии. Но это уже вина не мастеров, а хозяев.

На самом деле я вовсе не был уверен в правильности того курса, который только что рьяно отстаивал. Я вообще ни в чем не был уверен. Перед моим мысленным взором стояла картина, невольно вызванная профессором, – открывающиеся в воздухе двери в иной мир. Двери, которые может открыть любой.

Только такой чудак не от мира сего, как Талбот, мог подумать, что это открытие станут применять в мирных целях. Сама идея заставляла меня мыслить по-военному.

Не нужны больше ракетные снаряды, бомбардировщики, даже пушки. Зачем, когда можно перенести атомный заряд в соседний мир, там отволочь его на место и зашвырнуть сквозь открытый на секунду проход? Можно высадить десант в столице противника и захватить страну без единого выстрела. Можно, многое можно, пока ты владеешь тайной один.

А когда ей завладеют многие, наступит хаос. Период безудержной гонки. Последствия первой такой гонки мы расхлебываем до сей поры – когда атомные бомбы начали прибавлять в мощности, начали появляться все новые разновидности: «феникс», лучевая бомба, крохотные, безумно дорогие афиниевые заряды. Кто-то подсчитал, что накопленного атомного оружия хватит, чтобы уничтожить все армии на Земле. Если секрет деформатора распространится, гонка начнется снова. Появятся сверхмощные деформаторы, портативные деформаторы, импорт оружия в соседние патахроны, наемники из бедных или неприютных миров. Но альтернатива – это граната в руках дикаря. Я еще не знаю, что сделают комитетчики с деформатором, но эту игрушку у них надо отобрать. Пока они не поранились сами и не поранили других.

– Слушай, он вообще правильно едет? Теперь нам прямо? – поинтересовался я, следуя за Сергеевой машиной. Городок окончательно скрылся за холмом.

– Да.

Кейт с силой потерла виски и невидящим взглядом уставилась на серую ленту шоссе.

– Голова болит? – озабоченно спросил я.

– Нет.

– А что? – не унимался я.

– А все! – взорвалась Кейт. – Вся моя жизнь. Прошлись по ней как… как казак по степи, – фраза была, похоже, заученная, – перевернули все с ног на голову. Да, конечно, если на голове стоять, она заболит. А вы на моей голове не стоите – вы на ней пляшете!

– Ага, – не удержался я. – Вприсядку.

Наверно, от пощечины меня спас только тот факт, что я был за рулем.

– Право же, Кейт…

– Ну что Кейт, что?! Я уже двадцать восемь лет Кейт! И все эти лет – псу под хвост! Из-за вас!

Несколькими лихорадочными рывками она опустила стекло, вытряхнула из мятой пачки очередную сигарету – я успел-таки обнаружить на приборной доске колпачок прикуривателя – и жадно затянулась.

Почему-то меня страшно беспокоил, что ли, запах ее сигарет. Такой неповторимый, надрывно-щемящий, чуть горький, как и она сама. Ох, Кейт, Кейт. Что же вы со мной делаете, а, офицер Тернер? Такого наверняка ни в каком штатовском законе нет. Потому что нету таких людских законов.

– А ведь говорили! – Кейт щелчком отправила окурок за обочину. – Не связывайся с русскими! Ничего хорошего ждать от них не приходится! А я, дура, не верила. Надо же, хоть в чем-то, оказывается, не врали.

– Вот и нам говорили, – в тон ей, с наигранной горечью, подхватил я, – ничего хорошего быть не может у этих янки. Брехали, сволочи, как всегда.

Секунду Кейт непонимающе смотрела на меня, а затем нацепленная ею страдальческая маска дрогнула, расплылась – и моя спутница заливисто, правда, немного истерично расхохоталась.

– Нет, ты все-таки потрясающий тип, – выдавила она сквозь смех. – За черт-те сколько миль от своей страны, разыскиваемый всей полицией, Комитетом… Черт, да все, кому не лень, за твоей головой охотятся, а ты шутки шутишь! Эй, парень, а ты вообще как – нормальный?

– В каком смысле? – не понял я. – Любовных предпочтений?

– Нет, головы!

– Обижаете, мамзель, – осклабился я. – У нас в полиции с этим строго – каждые полгода полное медицинское обследование, в том числе и это… насчет головы.

Я счел за благо промолчать о том, что в рижской полиции я до упомянутой проверки не дослужил. Не успел.

– Да? – с подозрением переспросила Кейт. – Не похоже.

– И потом, – продолжил я. – Осталось-то всего ничего. Прорвемся в посольство, а там – хоть трава не расти. Через неделю, максимум, будем дома.

– Это вы будете дома! – взвыла Кейт. – А я где буду?! В… – Она употребила какое-то американское слово, значения которого я, понятно, не знал, но примерно понял. И покраснел, словно барышня.

– Нет, ну, я думаю, все как-то уладится, – пробормотал я. – В самом крайнем случае можешь поехать со мн… с нами. У нас очень хорошо относятся к политическим беженцам.

Да. Помещают о них пару статеек – преимущественно в бульварных, падких на сенсации газетенках, выплачивают скудное иммигрантское пособие – и валите, господин (я покосился на Кейт) или госпожа хорошая, на все четыре стороны. Россия – страна большая, мест, где пара хороших рук нужна, навалом, а таких, где светлая голова, – еще больше. А не сможешь – значит, зря бежал из своего социализма. Здесь тебе не тут, по будням не подают!

– И что я там буду делать, в этой вашей России?! – громко осведомилась Кейт.

«Будешь моей женой!» – подумал я. Или… не подумал?! Я испуганно оглянулся на Кейт. Моя спутница вдруг стала непривычно притихшей и задумчивой. Или все-таки сказал вслух?!

Матка боска, пресвятая богородица, все святые и архангелы! Чур меня, чур! Что ж я натворил-то?!