Иванов.ru - Страница 5

Веки опустились сами собой.

Иванов лежал с открытыми глазами, уставившись в потолок, уже минут десять. Вставать не хотелось. Слабость во всём теле не прошла, а воспоминания о возможной боли пугали больше, чем она сама. Хотя с постоянным присутствием боли Иванов почти уже свыкся. Голова казалась налитой чугуном. «Встать!» — приказал он себе. Опираясь на руки, он осторожно поднялся, сел. Затем, вцепившись в спинку стула, встал на ноги, кое-как натянув на плечи висевший на стуле халат, и, засунув ноги в предусмотрительно приготовленные женой тапочки, вышел в гостиную.

Лена в домашнем халатике сидела на диване, поджав ноги, и, придерживая рукой лежащую на коленях книгу, читала. Иванов постоял у дверного косяка, рассматривая профиль жены. В дальнем углу, наполняя комнату тихим приглушённым звуком, разноцветным экраном мелькал телевизор. Вливающееся в комнату через расшторенное окно вместе с солнечными лучами яркое зимнее утро и присутствие близкой женщины добавляли к ощущению тепла и уюта чувство реальности света и радостей жизни.

— Привет, — тихо произнёс Иванов, позволивший себе несколько секунд любоваться любимой женщиной в домашней обстановке. Такой он её не видел давно. В лёгком цветном халатике без косметики на лице Лена казалась настолько родной, что Иванов по-настоящему ощутил в груди ноющую боль от невосполнимой потери времени, которое он проводил вне дома! Ведь у него есть семья! Настоящая семья!

— Привет, — взглянув на Иванова поверх очков, с улыбкой поздоровалась Лена. По тому, как она это сказала, Иванов понял, что она очень рада его быстрому выздоровлению.

— Спасибо, что оказала мне профессиональную помощь! — Иванов стоял, прислонившись плечом к дверному косяку.

— Не зря же я учусь в медицинском. Как ты себя чувствуешь? — Её улыбка и голос были так необходимы ему сейчас.

— Пока жив, но мало работоспособен, — тоже улыбнулся Иванов и показал на бинты на голове. — Спасибо тебе за всё, Ленка!

— Саша-Саша! — с укором в голосе произнесла жена и, будто спохватившись, изменила тон. — Ты, наверное, проголодался?

— Чуть-чуть.

— Дай мне две минуты. — Отложив книгу, она вскочила с дивана и, сверкнув стройными ногами из-под распахнувшегося в разные стороны краёв халатика, пробежала на кухню.

Через пять минут вслед за ней на кухне появился умытый Иванов. Накрытый стол уже ждал его.

— Дочка где? — поинтересовался Иванов, аккуратно усаживаясь на своё обычное место.

— Спит. Я не стала её будить. Вчера она потребовала отвести её к тебе, а потом долго не могла заснуть. — Лена устроилась напротив и вопросительно стала смотреть на мужа. Он понимал, что должен всё рассказать. Но с чего начать — не знал.

— Сколько я провалялся? — Иванов старался избегать настойчивого взгляда жены.

— Сутки, — после короткой паузы тихо ответила Лена.

— Сутки, — повторил задумчиво Иванов. — Сегодня, как стемнеет, нам надо уехать из этой квартиры.

— Сначала расскажи, что с тобой случилось? — встревоженно потребовала Лена.

— Можно, я сначала поем?

— Поешь, — согласилась жена. Иванов старался не торопиться, оттягивая момент покаяния.

— Может, уже расскажешь? — нетерпеливо напомнила супруга, когда Иванов уже заканчивал завтрак. Аппетит его не подвёл: он съел две вкусные домашние котлеты с рисовым гарниром, два солёных огурца и один помидор из банки. Оставалось разделаться с чаем под сдобную булочку. Но булочка оказалась уже лишней. Лена пила только чай без сахара и, как ни уговаривал Иванов составить ему компанию, не поддавалась на уговоры, — она на диете!

— Я слушаю! — Лена требовательно смотрела на мужа.

— Да так, немного пришлось подраться, — обречённо глядя на сдобную булочку и стараясь говорить как можно спокойнее, произнёс Иванов.

— Немного? — голос супруги зазвучал громче. — Да ты сутки провалялся без сознания! С твоим контуженым позвоночником тебе только драться! Скажи спасибо, что я умею ставить уколы и знаю, что колоть. У тебя вон всё пальто в крови! А в кармане я нашла нож! После твоего такого появления я две ночи не могу глаз сомкнуть! Вчера и сегодня лекции в институте пропустила. Сашка, не зли меня — говори, что случилось!

При слове «нож» Иванов весь напрягся, ожидая дальше самого страшного прямого вопроса. Но Лена замолчала.

— Спасибо! — Иванов понял, что булочку всё-таки не осилит, и положил её на тарелку. Завтрак закончился.

И что он мог рассказать супруге? Что по уши увяз в криминале, что теперь имеет дело с преступниками, рэкетирами, бандитами и прочей нечистью? Что постоянно рискует своей жизнью, а теперь ещё и жизнями близких и дорогих ему людей? А о том, что произошло на остановке, вообще, надо забыть и никогда не вспоминать. Нет, всего этого жене знать не стоило!

— Встречное предложение, — Иванов взял тёплую податливую руку супруги в свою и мягко пожал. — Расскажи мне о институте. Давно мы с тобой не беседовали так — по душам. Как идёт твоя учёба?

От него не ускользнул вспыхнувший взгляд жены. Но она ответила спокойно, хотя в её тоне Иванов уловил упрёк:

— Всё твоя дурацкая работа — на нас с Наташкой не остаётся времени! — но тут же в её голосе зазвучали тёплые заботливые нотки: — Саша, не скрывай от меня ничего. Ты же знаешь, я всегда с тобой и за тебя!

Иванов молчал. Она была права: человека ближе, чем Лена, у него на всём свете не было. Хотя нет… Был ещё человек.

— Знаю, — после короткой задумчивости сказал Иванов. — Ты вытащила меня с того света после Чечни. Ты родила мне дочь. Я благодарен тебе за всё, и я тебя люблю, Ленка! — Он поднял глаза и посмотрел в глаза жене. — Ты уж прости меня…

— За что? — она не понимала, и это непонимание пугало её.

— Я принёс в наш дом беду, — тихо и обречённо выдавил Иванов, не смея больше смотреть в чистые и ясные глаза близкого человека.

— Какую беду? Что произошло, Саша? — Она старалась поймать его ускользающий взгляд.

Иванов не хотел перекладывать на хрупкие плечи молодой женщины страшный груз случившегося, но и врать ей он тоже не хотел. Надо было решать. Он снова поднял взгляд:

— На остановке на меня напали четверо. Похоже, местная «братва». Троих я убил…

— Убил?!.. — в этом восклицании прозвучал весь ужас случившейся реальности.

— Пойми, у меня не оставалось выбора. Они бы убили меня, — ровным голосом твёрдо произнёс Иванов, глядя в широко раскрытые глаза жены. — А теперь нам надо где-то спрятаться, отсидеться какое-то время. Те, кто их послал, меня здесь найдут. Будет лучше, если вы с дочкой на время уедете к бабушке.

— А ты? — в голосе жены звучала тревога.

— Пока дела не отпускают, — пожал здоровым плечом Иванов. — Кое-что надо закончить. Закончу — приеду к вам.

— Саша, мы тебя не бросим! — решительно произнесла Лена. — Тем более в таком состоянии.

— Спасибо. Твоими заботами я скоро поправлюсь. — Иванов с немым укором и благодарностью смотрел на супругу. Он знал, что спорить с ней бесполезно. — А где мои вещи?

— Я их в коридоре сложила.

— Можно мне посмотреть?

— Конечно. Давай помогу.

Лена поднялась и направилась из кухни, но Иванов удержал её, поймав за руку:

— Я сам.

В коридоре, глядя в зеркало на стене, Иванов себя не узнавал: разбитое лицо опухло, кожа местами свезена, на весь лоб — бинты. Но глаза и нос целы. А вот красивому финскому пальто повезло меньше — оно было порвано в нескольких местах и испачкано так, что даже после химчистки в нём на люди уже не выйти. Особенно сильно выделялись запачканные кровью рукава. Осмотрев одежду, Иванов решил, что нужно срочно расставаться с этим удобным пуховиком как с возможной уликой.

Он достал из кармана пальто нож. Блестящую сталь острого как бритва лезвия до половины длины покрывала коричневая корка — успевшая засохнуть кровь. Брезгливо поморщившись и кинув пальто в коридоре на пол, Иванов прошёл в ванную и, пустив из крана теплую воду, с помощью мыла и губки с нескрываемым отвращением, будто это была грязь, стал тщательно смывать чужую кровь с лезвия. Потом, вытерев металл насухо полотенцем, Иванов ещё некоторое время рассматривал смертоносное оружие, любуясь его формами и красотой линий без излишеств. Видимо, этот нож был изготовлен настоящим мастером: само движение застыло в металле, казалось, что Иванов держит на ладони кусочек молнии. И он смотрел на холодное оружие с трепетным чувством страха, восхищения и благодарности. Иванов убивал врагов, но это было на войне, и он выполнял свой долг. А теперь он впервые в мирной жизни был вынужден воспользовался ножом, чтобы защитить себя. Но чувства раскаяния Иванов не испытывал — напали на него, а этот кусочек стали спас ему жизнь.