Иван Савич Поджабрин - Страница 7

Он вскочил как бешеный - и что же? Урод, которого он принял за создание воображения, стоит перед ним, сложив руки крестом, как Наполеон.

- Что-с... я-с... извините... я думал... что вы - сон, - бормотал, трясясь от страха, Иван Савич.

- Кто вы? зачем вы здесь? а? по какому случаю? - говорил толстяк, подступая к Ивану Савичу.

- Я-с? я... помилуйте, - говорил тот, пятясь к дверям, - я чиновник, служу в министерстве... Что вы?

- Я с вами разделаюсь, - говорил толстяк, - разделаюсь непременно, погодите!

Иван Савич ушел в переднюю, оттуда в сени, всё задом. В сенях он остановился и поглядел в дверь. К нему выбежала Анна Павловна, бледная и расстроенная.

- Это мой опекун... и... и... и... дядя! - сказала она.

- Опекун! - говорил Иван Савич, заглядывая в дверь на толстяка, - у вас огромная опека, Анна Павловна!

- И вы можете шутить? Подите к себе и не приходите, пока не позову... О, Боже мой! Чем это кончится? Вот какая туча разразилась над нами: заря нашего блаженства затмилась. Я не ждала его так рано из командировки.

- Так у вас и дядя был в командировке? Я не знал.

- Прощайте, прощайте, - сказала она, - может быть, навсегда.

- И пора, - бормотал Иван Савич, - надоела мне: всё хнычет, а ест, ест так, что Боже упаси!

Иван Савич пришел домой и растянулся в спальне на кушетке досыпать прерванный сон. Через час он услышал над собой опять: "Милостивый государь!", открыл глаза - и тот же толстяк стоит над ним.

- Опять тот же гадкий сон! - сказал он и вскочил с кушетки. - А, это вы! - примолвил он. - Позвольте узнать, с кем я имею честь...

- Я отставной майор Стрекоза, - сказал толстяк, - к вашим услугам.

И сел без церемонии на кресла против кушетки.

"Стрекоза! - думал Иван Савич, - хороша стрекоза! кажется, вовсе не попрыгунья. Мог бы из Крылова же басен заимствовать себе название поприличнее".

- Давно ли вы знакомы с Анной Павловной? - грозно спросил майор.

- Да месяца три будет, а что-с?

- Не вам следует спрашивать, а мне: вы извольте отвечать.

Иван Савич хотел было сказать ему что-то колкое, да с языка не сошло.

- Каким образом вы познакомились?

- Через двери, господин... госпожа... господин Стрекоза.

- Знаю, что не чрез окно, но как?

- Да так-с: по соседству. Я ей скажу: "Здравствуйте, Анна Павловна, здоровы ли вы?" Она отвечает: "Здравствуйте, Иван Савич, покорно вас благодарю"... Так и познакомились.

- Но этим, кажется, ваши сношения не ограничивались?.. а?..

- Помилуйте, господин Стрекоза, - начал вкрадчиво Иван Савич. Неужели вы можете думать, чтобы я, чтобы она, чтобы мы... что-нибудь такое... Да я так скромен, так невинен... могу даже сказать, что ненависть моя к женщинам известна здесь всем в городе... я мизантроп! право-с! Граф Коркин, барон Кизель могут подтвердить, и притом Анна Павловна так любит своего мужа...

- Мужа? - спросил майор.

- Да-с, что в командировке. Только о нем и говорит; скоро ли, говорит, он приедет. Мне, говорит, так скучно без него... я не живу. Помилуйте, господин Стрекоза, вы нас обижаете...

Майор задумался и, по-видимому, смягчился.

- Но что значит сцена, которую я застал? - сказал он, - вы спали, называли ее "мой ангел"! Как могли вы дойти до такой степени короткости? а? Я с вами, милостивый государь, разделаюсь!

- И, господин майор! если б вы знали, как я прост душой, вы бы ничего не заключили дурного из этого. В один день я сойдусь с человеком - и как будто двадцать лет жил вместе. Ты да ты. За что вы нападаете понапрасну на мою простоту и добродетель? обижаете и свою племянницу... ведь вы дяденька ей?

- Да, я опекун ее и... дядя.

- Как лестно носить титул этот при такой прекрасной особе, и кому же вверить это сокровище...как не...

- Я не комплименты пришел сюда слушать, - грубо перервал майор, - а разделаться! Я вам дам! Как вы, милостивый государь, смели, - спрашиваю я вас?

"Медведь! - подумал Иван Савич. - Никакой образованности, никакого тону!"

- Послушайте, милостивый государь, - сказал майор, - вы должны мне дать удовлетворение, или...

- Как удовлетворение? какое?

- Разумеется, как благородный человек.

Майор указал на пистолеты, висевшие на стене.

- Вон у вас, я вижу, есть и средства к тому, - прибавил он.

- Э! нет-с. Это подарил мне один знакомый, ни он, ни я не знаем для чего: черт знает, зачем они тут висят. Это дурак Авдей развесил.

Он снял их и проворно спрятал под кровать.

- Вот теперь, может быть, узнаете, - сказал майор с выразительным жестом.

Иван Савич покачал головой.

- Ни за что-с! - сказал он решительно. - У меня правило - не стреляться, особенно за женщин. Этак мне пришлось бы убить человек пятьдесят или давно самому быть убитым... так, за недоразумения, вот как теперь. Притом же я и не умею...

- В таком случае вы должны отказаться от знакомства с Анной Павловной... я как опекун... и... и... и дядя ее... требую этого.

- Отказаться! Как же жить в соседстве и не быть знакомым? придется встретиться как-нибудь, согласитесь сами...

- Ни-ни-ни! не придется, если не будете стараться: я ее увезу на другую квартиру...

- Давно бы вы сказали! - воскликнул Иван Савич. - Ух! гора с плеч долой! Знайте, господин Стрекоза, что у меня правило - не переносить знакомства на другую квартиру.

- Э! - сказал, улыбнувшись, майор, - да у вас славные правила! Ну так и дело с концом: мир. Нечего об этом и говорить.

- Не прикажете ли чаю?

- Очень хорошо. Нет ли с ромцом?

- Есть коньяк.

- Ну всё равно.

- Не угодно ли сигары?

- Пожалуйте.

И они стали друзьями.

- Какая у вас славная квартира! - сказал майор, оглядываясь кругом, со всеми удобствами... Что это, мне как будто вдруг что-то на нос капнуло?..

- Ах-с! это вон оттуда, - сказал Иван Савич, указывая вверх. - Это ничего, так, дрянь, пройдет. Майор поднял голову и посмотрел на пятно. Вдруг оттуда полился проливной дождь прямо ему в лицо.

- Милостивый государь! - закричал он, вскочив с места, - что это значит? Я с вами разделаюсь...

- Я не виноват-с: право! Это иногда течет: видно, вверху пролили ушат с водой... Эй, Авдей! Авдей! подставь скорей ведерко...

- Прощайте, - сказал майор, - у вас небезопасно; пойду укрыться... к племяннице от дождя. Странные у вас правила, право, странные: не стреляетесь, не переносите знакомства на другую квартиру, дождь терпите в комнатах... гм!

Он ушел. На другой день, рано утром, от Анны Павловны, от майора и от старухи не осталось никаких следов. В доме и духу их не стало.

Авдей торжественно вышел на средину комнаты.

- Как же, батюшка Иван Савич, - сказал он, - они увезли у нас диван, стол, часы, зеркало, ковер, две вазы, ведро совсем новешенькое да молоток. Не прикажете ли сходить за ними?

- И, нет, не надо! Еще, пожалуй, привяжется Стрекоза: по какому, дескать, поводу эти вещи были там? ну их совсем. Избавились от беды: это главное.

- Ведь говорил я вам, нехорошо будет: шутка ли, чего стало!

- Зато пожуировали! - сказал Иван Савич.

В тот же день Иван Савич кутил с друзьями. Он рассказал им свое приключение.

- За здоровье сироты! - провозгласили друзья.

- Да, друзья мои, лишился, потерял ее! если б вы знали, как она любила меня! Подумайте, всем мне жертвовала: спокойствием, сердцем. Она была... как бы это выразить?.. милым видением, так сказать, мечтой... разнообразила этак тоску мертвой жизни...

- Да, братец, жаль, - сказал, вздохнув и покрутив усы, офицер, - как это ты выпустил из рук такую птичку?.. Ты бы проведал!

- Нельзя, mon cher: честное слово дал! Дядя, опекун: подумай, вышла бы история... повредила бы мне по службе.

- Ты бы мне сказал, - продолжал офицер, - я бы разделался с ним. Я бы показал, что значит обидеть моего приятеля! А ты! вот что значит не военный человек!